Страница 2 из 19
Эх, молодость, молодость! Она так далеко в прошлом, что уже не в счёт. Каждый день Шеф всё больше забывает её, хотя с каждым днём всё чаще думает о ней!..
Та-а-к, теперь можно поразмять роликами и левое бедро. Его надо обработать особенно тщательно: ведь левая нога генерирует желания! Интересно, чего желает левая нога господина Псевдоквазера? Глазки у него бегают, словно у кругорота головозадого безобразного, – поди разберись, что там на уме у Муамара Хаддафовича да и у всего его ИТК! Во всяком случае, пиджаки он предпочитает дорогие: хочет господин Главный Ксенолог, чтобы встречали его, как подобает, по одёжке, а уж о проводах согласно той же известной поговорке не извольте беспокоиться. Голова у Муамара Хаддафовича умная да и ум, так сказать, головастый. А что директор ИТК человек, мягко говоря, со странностями, так на это Шефу наплевать: Гарольд Борисович прекрасно осведомлён о том, что его самого большинство знакомых тоже считает немного странным. Когда из многих нормальных странный только один – это ещё куда ни шло, но когда общее дело собираются делать четыре странных человека, причём один их них – женщина, то это, как говаривает Исполнитель Ольгерт Васильев, полный финиш!
Шеф хихикнул и сделал паузу. Переведя дух, он забросил массажёр за спину и приступил к работе над, как его шутливо называли проводящие уйму времени в спортзалах Исполнители, «нижним плечевым поясом». И вовремя – ибо морщинистый старческий скипетр Шефа рефлекторно дёрнулся и начал было опять задираться вверх, когда он мысленно представил себе этого третьего странного чудака, а вернее, смазливую чудачку, цинично, с истинной ксенофобской беспощадностью прозванную им Бэсамэмучей: её ныне покойный дедушка владел конторой по заготовке боя вышедших из моды грампластинок с громким названием «Бэсамэмучо». Вообще-то фамилия увядающей красавицы – Веласкес. Звучит неплохо. Имя-отчество тоже весьма оригинальное: Буэнос Айревна. Вполне конгениальное имя для директрисы СИЗО – Социологического Института Земных Обществ.
«Живи и давай жить другим», вскочив как ужаленный с койки, глубокомысленно заметил солдат, отстраняя руку сержанта с зажатым в ней баллончиком со средством против клопов.
СИЗО – это, в сущности, большая трикотажная фабрика, денно и нощно оглашающая прилегающие кварталы стуком и клацаньем вязальных крючков и спиц, но ведь социологи – тоже люди, и им надо как-то зарабатывать на кусок хлеба. Поэтому госпожа Веласкес и оказалась в числе немногих посвящённых в задуманное несколько лет назад дорогостоящее превентивно-профилактическое мероприятие по предотвращению случайного (или неслучайного) Посещения и его возможных последствий. В свои сорок семь эта вертлявая и жгуче-чёрная, будто виниловая пластинка, Бэсамэмуча смотрится вполне ничего: грудь колесом, ножки бутылочками и всё такое прочее в очень даже норме, вот только исходящее из сахарного ротика неадекватное амбре несколько превышает предельно допустимую концентрацию…
«Чёрт побери, опять меня заносит!» – в который раз поймал себя на пикантных мыслишках Шеф и попытался сменить тему размышлений. То есть попробовал держаться ближе к теме, которая всегда оставалась одной и той же: обеспечение безопасности.
Долгие годы Шеф вёл изнурительную борьбу за финансирование комплексной программы превентивных мероприятий по нейтрализации и ликвидации вероятных непрошеных гостей из космоса. Впечатляющие наброски будущей программы получили горячее одобрение действительного члена Координационного Комитета Планеты Земля (КППЗ или совсем уж коротко – КПЗ) Револьта Брутовича Полифемцева, занимавшегося курированием космической безопасности. Полифемцев умел профессионально держать язык за своими искусственными «поп-артовскими» зубами, но и он, и Шеф отлично понимали, что такую глобальную проблему в одиночку ДБ не осилить. Точнее, одному ДБ не позволят осилить, поскольку во всём, связанном с безопасностью, крутились очень большие деньги.
В результате был спешно образован некий совет или штаб, в целях конспирации получивший стыдливое наименование ККК (Комитет Ксенологических Контактов), совершенно не отражающее целей, назначения и сущности свежеиспечённой бюрократической организации, готовившейся подтвердить справедливость старинной поговорки: «Нет ничего постояннее времянок». В состав ККК помимо Шефа вошли директор ИТК Муамар Хаддафович Псевдоквазер, директриса СИЗО Буэнос Айревна Веласкес и директор Института Метагалактики (ИМ) Паруйр Адольфович Бормашенко, а временным председателем утвердили, естественно, постоянного члена КПЗ Полифемцева.
Шеф сделал передышку и перешёл к массажу воротниковой зоны, постепенно приближаясь к главной болевой точке, как бы обрамляя, оконтуривая, локализуя её. Но ролики гуляли пока в основном по нижней и средней части трапециевидной мышцы, лишь мимоходом прокатываясь по располневшей шее: её Шеф отмассирует в последнюю очередь, особенно тщательно и заботливо.
«Несыгранный квартет радетелей за безопасность в чём-то ассоциируется с геометрией трапециевидной мышцы», – вдруг подумал Шеф. Это отнюдь не идеальный квадрат и даже не ромб, а нечто топорно-молотковое, нескладное, неказистое. С разновеликими, так сказать, сторонами, образующими в целокупности далёкий от канонов симметричной красоты неправильный четырёхугольник. Со сторонами различной длины, как бы пропорциональными вкладу каждой организации в ставшее делом жизни Шефа дело обеспечения всеобщей безопасности. Именно четырёхугольник: при всём влиянии в КПЗ слабовольному и излишне мягкотелому Полифемцеву не удалось образовать пятую, определяющую и господствующую, вершину и превратить скособоченный параллелограмм в правильный пентагон-пятиугольник. Однако возведённое в невиданной спешке здание ККК имело в плане форму правильного пятиугольника и пятиугольный главный зал заседаний.
Как и большинство других кураторов из КПЗ, курирующих различные сферы человеческой деятельности, Револьт Брутович ничего не смыслил в курируемой им специфической области практического знания: другими словами, его вопиющая некомпетентность не выглядела нетипичной. Главным было то, что Полифемцев смог обеспечить мощную финансовую поддержку разросшейся до нескольких увесистых томов программе, получившей название «Отлуп» и жирный-прежирный гриф «Строго секретно».
Апофеозом или кульминацией первого из многих этапов этой дорогостоящей программы должны были стать грандиозные, но при этом абсолютно невидимые и незаметные большинству россиян учения. В случае их успешного завершения на четыре вышеназванные организации должен будет пролиться золотой дождь премий, субсидий, дотаций, субвенций, инвестиций и новых полновесных грантов. Безопасность всегда стоила очень дорого, но каждый из, так сказать, углов-бугров неправильного четырёхугольника буквально лез из кожи в стремлении доказать господину Полифемцеву, что на самом деле она стоит значительно дороже, и тем самым загонял плохо подготовленного к бюрократическим битвам председателя ККК в пятый угол.
Шеф завершил массаж трапециевидной мышцы и позволил себе большой перерыв перед решающим подходом.
Да, финансовые проблемы всегда были для человечества более серьёзными и вопиющими, нежели вопросы обеспечения безопасности. В максимально эклектичном вынужденном «союзе четырёх» это понимали все. И каждый, включая самого Шефа, ощущал себя в так и не сыгравшемся квартете чужим среди своих и был, по существу, абсолютно прав в этом мироощущении, ошибаясь лишь в том, что никаких «своих» попросту не существовало.
Наибольшим, если так можно выразиться, простаком и бессребреником в так и не сыгравшейся команде являлся, пожалуй, директор ИМ Бормашенко – типичный представитель некоммерческой науки космологии, как известно, рисующей самые грандиозные картины самыми разбавленными красками, а наиболее крепким, что ли, бизнесменом-практиком был, как ни странно, директор ИТК господин Псевдоквазер. Вот уж к чему не испытывал Муамар Хаддафович ни малейшей ксенофобии, так это к деньгам.
Шефу частенько снился один и тот же кошмар: злонамеренные и коварные инопланетяне, воспользовавшись недостаточной координацией земных институций, спецслужб и просто служб и вытекающей отсюда неразберихой, без особых помех высаживаются на российской земле. За последнее время Смершев несколько раз просыпался среди ночи в луже вонючего липкого пота и, едва отойдя от полуночного кошмара, с новым, теперь уже предельно реальным ужасом осознавал, что пригрезившиеся и пережитые в болезненных ночных сновидениях «страсти-мордасти по инопланетянам» несомненно могут иметь место в жестокой действительности.