Игра и Мир

– Друг, я ведь вижу, что ты не из них. У меня, скажем так, есть некоторый опыт в общении с южанами.

Ситуация складывалась не лучшим образом, ненавязчивый доселе сокамерник мог разоблачить меня, с другой стороны, было ли в его интересах сообщать об этом нашим тюремщикам? Какая от этого могла быть выгода? Правда, перед лицом смерти человек хватается за любую возможность спастись.

Мне на помощь пришел Яцик – он велел вылезти из клетки и растолковал значение брошенного Кнутом выражения «хату свою сами понесете»: мне, как наименее пострадавшему из нас двоих, на плечи взвалили клетку, а Бен поддерживал ее сзади. Таким образом, на подгибающихся ногах, я потащился вслед за конвоем. Было тяжело, прутья давили и резали кожу на плечах, я не был уверен, что смогу долгое время поддерживать заданный темп. Утешало лишь то, что пока мы идем, Бен не мог доставать расспросами.

Подошел Кнут.

– Надеюсь, идти нам не очень далеко? А то дружок твой совсем чахло выглядит, – усмехнулся он. – Указывай направление.

Я не знал, в какой стороне у меня больше шансов: где возможна подмога, а где смерть поджидает совсем близко. Может быть, стоило рассказать правду, или хотя бы ее часть, Бену и вместе нам удалось бы придумать что-нибудь, повышающее вероятность выживания. Сейчас сожалеть об этом было уже поздно. Я решился и махнул головой в сторону, откуда пришел вчера. Инстинктивно мне хотелось оказаться именно на том участке дороги, рядом с теми же травинками и березами, где я впервые увидел местный кровавый закат. Вдруг все дело в магическом портале или еще какой-то пространственной аномалии и пройдя тем же путем я смогу вернуться назад, в свой мир. Мало ли таких историй рассказали нам фильмы?

– А там куда?

– В лесу, – припомнил я географию местности.

– Слышали, ребяты? До лесу чешем. Да поживее! – крикнул Кнут и хлопнул в ладоши.

Десяток разбойников, которых я так и не успел пересчитать, не имея особой военной привычки к этому, выстроились впереди и позади нас парами, почти как в школе. У кого-то в руках были мешки, другие толкали перед собой телеги, каждый был загружен, даже Кнут схватил в одну руку мешок, но в строй не встал, а зашагал параллельным курсом.

Сегодня был такой же солнечный и ветреный день, как и вчера. От тяжести за спиной было жарко и душно, вспотевшую кожу тут же покрывала пыль, поднятая десятком волочащихся по дороге пар ног. Как только свернули на поле, дышать стало легче, но теперь уставшие ноги заплетались в высокой траве. Бен два раза падал, и я лишь чудом не оказывался придавлен клеткой. Оба раза его били, но больше для устрашения, как мне показалось, затем все же давали пить и немного отдохнуть. Странное дело, по моим ощущениям прошло всего несколько часов, но солнце проделало больше половины пути к закату, и даже мои здоровые, накачанные и привыкшие к постоянным физическим нагрузкам спутники казались уставшими, словно действительно прошло больше половины дня. Возможно ли, что время здесь текло иначе или же мой внутренний секундомер давал сбой?

В последний раз мы остановились в сотне метров от леса. Разбойники развалились на траве и мешках, Бен свернулся в позе эмбриона и тяжело дышал. К этому моменту я уже переживал за него почти так же, как за себя. Сострадание причиняло мне почти физическую боль.

Ко мне подошел Кнут. Пожалуй, он единственный выглядел свежим.

– Далеко еще? Не очень хочется заночевать в лесной глуши…

В подтверждение со стороны леса раздался вой: сначала одинокий, он сразу взял высокую ноту, пробравшую меня до прожилок, затем он вдруг резко оборвался, послышался жалобный звериный «мявк», и тут же раздался многоголосный хор из завываний и лая, но непривычного собачьего, а другого: глуше и страшнее.

Все замерли и смотрели в сторону приближающихся звуков. Вскоре из леса выбежал человек. Удалившись метров на двадцать от деревьев, он резко остановился, принял стойку, в его руках оказался лук. Быстрым движением он выхватил стрелу из-за спины, приладил ее к тетиве и замер.

– К оружию! – рявкнул Кнут. – В строй! За самострелы!!!

Глава 3. Совы – это не то, чем они кажутся…

Разбойники вскочили с мест, как зайцы. Проворно вытащив из телег и тюков дальнобойной оружие – я с трудом отличаю самострел от арбалета – они тут же ощетинились ими, заняв удобные позиции: кто-то взобрался повыше на телегу, другие встали ниже, на одно колено, взводя тетиву. Я еще раз поразился организованности действий такой, на мой взгляд, никчемной и узколобой шайки гопоты.

Появились первые волки: крупные, сильные, страшные. Они мчались на одинокого лучника. Но фигура мужчины не дрогнула: одну за другой он начал выпускать стрелы по хищникам. Его движения были столь точны и быстры, что мне показалось, будто он просто энергично чешет себе спину, запуская руку в колчан за очередным снарядом.

Ближайшая к нему пара зверей взвыла, присела на лапы и покатилась кубарем, то ли от боли, то ли пытаясь освободиться от пронзивших стрел. Их сородичи увидели нашу группу и, возможно, приняв ее за более привлекательную цель, рванули к нам.

Застучали самострелы. Впереди бегущие волки падали под ударами болтов, звери, перескакивая раненых и убитых, бежали дальше, всё ближе к цели, к мясу. Если бы не длительное время перезарядки, вся стая полегла бы еще на подступах к телегам.

Первый добравшийся до разбойников зверь прыгнул на несколько метров и повалил замешкавшегося бойца, тот, видимо, до последнего надеялся успеть сделать еще один выстрел – не вышло. Волк вцепился в его незащищенное тело, рвал плоть, обильно разбрызгивая кровь и цифры с наносимым уроном вокруг жертвы.

Остальные разбойники быстро сориентировались, побросали самострелы и схватили дубины. Теперь волкам было не так просто свалить жертвы. Разбойники ловко уворачивались от бросков, невероятным образом блокировали атаки дубинами, хотя по известным законам физики (сила равна массе, умноженной на ускорение, все помнят?), каждый из этих зверей был способен легко подмять под себя два-три человека за раз, настолько крупнее людей они выглядели, словно их мама-волчица наделала папе рогов с соседом-медведем.

Бой кипел во всей своей безумной красе. Мне никогда не доводилось бывать даже на охоте, а зверей я видел лишь в зоопарке, где они сонно валялись в углах или, как заведенные, ходили из угла в угол по одной и той же траектории, поэтому адреналин захлестнул с головой. Я пытался разобраться сразу с несколькими задачами: первая – не попасть в зубы хищников, вторая – не попасть под дубину разбойников, третья – воспользоваться ситуацией и убежать. Пытаясь держаться подальше от схватки, нырнул за телегу.

– Долго же ты соображаешь, – пожурил уже спрятавшийся там Бен. – Бежать можешь? Сейчас по команде встаем и, что есть мочи – к лесу.

В этот момент с телеги прямо на меня свалился мешок, напугав до мокрых штанов, если бы такое тут было возможно. К счастью, он был загружен чем-то рыхлым и мягким, поэтому не нанес ущерба здоровью. Следом за мешком к нам спрыгнул Яцик, тут же развернулся на пятках и резким ударом снизу приложил дубиной волка, который как раз готовился накинуться на него с телеги. Волк взвизгнул и обмяк на оставшихся мешках и ящиках.

– Получил, курвин сын! – довольно оскалился разбойник.

Полоска его жизней потеряла две трети от максимума. Он тяжело дышал, левая рука была вся в крови, показалось, что я вижу лучевую кость, освобожденную от плоти… а может это была локтевая? Анатомию последние годы я изучал лишь факультативно.

– А вы что тут делаете? – взревел Яцик, когда заметил нас. – Отсиживаться вздумали?

Не успел я что-либо ответить, как Бен вытащил из-за пазухи винную бутылку, которую кинул нам еще в лагере сердобольный конвоир, резким ударом разбил ее о колесо телеги и, сжав в руке получившуюся розочку, в нечеловеческом по скорости прыжке кинулся на Яцика. Из сидячего положения он смог достать только до пояса противника: но и этого было достаточно, удар пришелся аккурат в промежность. Яцик заорал, согнулся пополам, а затем повалился на землю. Полоска здоровья практически обнулилась. Бен выхватил дубинку из ослабевшей руки разбойника и обрушил ему на голову. Полоска здоровья исчезла совсем.