Страница 8 из 8
В ту же минуту он увидел перед собою в зеркале неистово прыгающее свое отражение, показывающее ему нос и с диким смехом угрожавшее кулаками.
С воплем ярости Алексей кинулся на него и со всего размаха ударился о твердую поверхность. Послышался звон разбившегося стекла. Алексей ринулся в какую-то темную бездну и увидел себя скользящим вверх ногами по поверхности гигантской черной агатовой воронки, на противоположной стороне которой в диком неистовстве скакал его двойник, а внизу суживающегося раструба сверкало залитое ртутью жерло колодца.
Пальцы скользили по агатовому спуску, не оставляя даже следов от впивающихся в полированный камень ногтей, и Алексей видел, как его двойник готовится нанести ему последний удар, когда он достигнет до устья ртутного колодца.
Нечеловеческим напряжением воли в последний момент у самого края бездны Алексей почти с колен прыгнул через ртутную поверхность прямо на спину склонившегося стеклянного человека. Не ожидавший нападения, он оступился и рухнул вниз всей тяжестью своего тела, увлекая с собой Алексея. В неистовой борьбе они слились в клубок и медленно скользили под сверкающую поверхность разжиженного металла.
В ту же минуту Алексей почувствовал, что его колени уперлись в дно. Нечеловеческим порывом он схватился за горло стеклянного человека и, припав к его телу головой, рванул в глубину ртутной бездны. Поднял свою голову наверх и продолжал душить под покровом ртути слабеющего и барахтающегося противника.
Жидкий металл прыгал под его руками, и он не видел ничего кроме сверкающей поверхности, так как сам он в ней не отражался.
Стеклянный человек стих, но руки Алексея продолжали его душить, испытывая странное ощущение, будто его жертва набухает, превращается в кисель и расползается. Алексей вздрогнул, увидев, как на ртутных волнах запрыгали какие-то пятна. Мгновением позже он понял, что это куски его отражения, еще разорванные, еще не подчиненные. И в тот миг, когда его пальцы сомкнулись, потеряв остатки растворившегося в ртути стеклянного существа, он увидел вновь свое полное и подвластное ему отражение.
Силы оставили его, и он с ужасом почувствовал, что ноги и руки подгибаются и он в изнеможении склоняется в адские объятия жидкого металла.
В следующее мгновение он ударился головой обо что-то твердое и на миг лишился сознания. Придя в себя, понял, что лежит на зеркале, нашел силы подняться и увидел себя посредине совершенно пустой залы перхушкинского дома, лежащим на поверхности странного по форме зеркального вещества, как будто бы пролитого на пол и застывшего.
Насколько можно было разобрать при лунном свете, заливавшем все, окна дома были давно выбиты, космы паутины, обоев и пакли спускались со стен и полуобвалившегося потолка.
Алексей встал и убедился, что зеркальная поверхность покорно отражает его; прошелся по комнате и в двери, лишенные створок, увидел, что дом был пуст и, очевидно, многие годы необитаем.
Качаясь, спустился по полуобвалившейся лестнице.
В темноте перхушкинского двора на него залаяла собака, в воротах покосилась баба, щелкая с каким-то солдатом орехи.
Он дотащился до первого извозчика и велел ему ехать к себе за Яузу.
Чувствовал, что все лицо в крови, а тело ныло от синяков и кровоподтеков.
На Спасской башне пробило одиннадцать.
Возница тянулся медленно, и сумрак ночных московских улиц не то радовал, не то болезненно давил Алексея. На Пятницкой его сознание обожгли сверкающие зеркала какой-то парикмахерской. Он остановил извозчика, выскочил из пролетки и с трепетом сердца подошел к витро. Зеркальный овал покорно отразил его бледное, изнеможденное, со следами стертой крови, лицо. Снова поехал.
И ему казалось, что длятся годы и проходят дни от удара одной подковы до удара другой.
Не желая будить домочадцев, остановил извозчика за садом, отворил ключом калитку и вошел потайным ходом.
Бесшумно отодвинулся шкаф с эльзевирами, и вместе с потоками света на Алексея пахнуло теплом и уютом его кабинета.
Он вздрогнул и оцепенел: у камина, освещенная розовыми отсветами догорающих дров, в старом вольтеровском кресле сидела Кэт. Услыхав шорох, она подняла глаза.