Страница 13 из 32
– Мышка моя ясноглазая, – шептал я ей на ухо, добравшись до трусиков. – Только теперь я понимаю, как ты прекрасна. Ах, какая у тебя прелестная попочка!
Вместо ответа она закупорила мой рот своим языком и стала торопливо срывать с меня рубашку.
Но вдруг что – то произошло. Когда я распустил брючной ремень и выпустил сексуальный инструмент на свободу, когда после бурных ласк уже собирался её оседлать, она упёрлась ладонями в мою грудь и с силой оттолкнула, скрестив свои ноги.
– В чём дело, дорогая? Что – то не так? – вытащил я палец из зажатой щели.– Ты меня не хочешь?
– Не знаю, – ответила девушка, и слёзы навернулись на её глазах. – Уходи!
В растерянности, я приподнялся на локте, оглядел обнажённое, подготовленное к любви тело и недоумённо пожал плечами:
– Но ведь должно же быть какое – то объяснение твоему решению.
– Ах, какое там объяснение, – фыркнула Марина. – Ты предал мою подругу, а теперь собираешься изменить своей жене. И со мной поступишь так же. Все вы такие…
Она сделала паузу и брезгливо произнесла:
– Ловелас. Уходи!
Вот как, да в ней женская солидарность проснулась. Что ж, теперь нечего просить милости от природы. Силой брать женщину не в моих правилах.
– Мариша, милая, пойми меня правильно, я никого не предаю. Что ж выходит, если ты нашла пачку денег на дороге и их не кому вернуть, то по отношению к твоей получке это предательство? Глупо быть моралистом и отказывать себе в том, что ты хочешь.
Я поискал глазами сброшенные брюки и потянулся за ними рукой.
– Нет! – воскликнула Мариша, смахнув слёзы. – Я тебя так не отпущу.
Вот и пойми после этого логику женщины!
Словно заправский жокей, она вскинула ногу и оседлала мои тазобедренные суставы. Как из рога изобилия посыпались короткие страстные поцелуи и, словно ожидая этого, фаллос мгновенно восстал. Он всегда трепетно и чутко относился к женским ласкам вообще, и приходил в восторг, когда девушки соглашались поиграть с ним персонально. Пенис падок на нежности и презирает грубость.
Полные желания груди Марочки коснулись моей груди, её огнедышащий цветок с абсолютной точностью отыскал голову непутёвого кабачка и с удовольствием заглотнул его до самого корешка.
– Ах, – то ли от боли, то ли от удовольствия вырвалось из уст девушки самое популярное среди женщин междометие, и она выпустила своего кумира почти наполовину. – Ох, – спохватилась она, страстно загоняя его внутрь, чтобы не убежал.
Она стояла на коленях, руки её дрожали и упирались в мои развёрнутые плечи, я крутил её жёсткие соски и видел, что партнёрша млеет от удовольствия. Да – а, кто – то её уже научил получать наслаждение от секса.
Не в силах противостоять её позывам и желая продлить блаженство, я прижал бёдра моей скакуньи и замер:
– Остановись, мгновенье, ты прекрасно! Давай чуть – чуть передохнём, иначе я не сдержусь.
Марина послушно застыла, наклонилась и, как кошка, стала вылизывать мои соски. Неведомая ранее истома поползла по телу и прибавила чувственности. Перчик мой ожил, стал сокращаться, и девушка сверху закрутила попкой, словно пыталась моим пестиком взбить сливки в своём стакане. Я пошёл ей навстречу, и скачки возобновились, но ненадолго. Не прошло и минуты, как я изогнулся, словно борец, выходящий на «мост», Мариша часто задышала, закрыла глаза, упала на мою грудь и затрепетала, издавая полные наслаждения нечленораздельные звуки. Крепко пережатый у основания, мой огурчик в три приёма выпустил скопившийся пар, и замер, нежно обласканный в гнёздышке курочки.
– Тебе хорошо? – с неподдельным интересом задала она риторический вопрос, когда мы уселись пить кофе. Странно, но женщин почему – то заботит именно он.
– Не то слово, дорогая, – успокоил я . – Просто восхитительно!
– Мне тоже было приятно. Знаешь, я с первой встречи хотела. Но ты был так увлечён!
– Лучше поздно, чем – никогда, – философски подытожил я наш диалог. – Давай – ка поспим пару часиков.
– А ты разве не в гарнизон?
– Ну, куда мне, на ночь глядя?
– Тогда я мигом, – оживилась Марина и принялась стелить постель.
Наутро «на посошок» мы снова занялись любовью, только на этот раз верховодил я.
На заре туманной юности, когда я с ненасытной жадностью пожирал глазами книгу за книгой, мне совершенно случайно попался трактат « О любви» Стефана Цвейга. Произведение философическое, но, тем не менее, любопытное и забавное. Оказывается, как таковая, любовь – не эфемерное понятие, не состояние души, а нравственная категория, имеющая четыре подвида: любовь – влечение, любовь – страсть, любовь – привычка и – платоническая любовь.
В те далёкие времена я мало смыслил в тонкостях человеческих отношений, однако свою любовь к Светлане в тот час зачислил в разряд влечений. Мне и в голову не приходило, что возлюбленную можно трахнуть. Какое там, у меня дух захватывало от мысли, что к ней можно прикоснуться. И в этом плане любовь смахивала на безответную, строго законспирированную платоническую. Теперь, когда ненаглядная стала моей супругой, и я регулярно утолял свою страсть, оставалась только привычка. Впрочем, и она была с большой выслугой лет. Так что, вопреки утверждениям писателя, все разновидности любви во мне уживались скопом.
Замечание Марины о моей измене я списал на её молодость. Не такой я богач, чтобы пройти мимо лакомого кусочка, если он сам просится в рот. И измена – категория нравственная, но ничуть не физиологическая. Изменить – это значит навредить интересам семьи, замахнуться на её прочность, подорвать материальные устои. А какие убытки от того, что я бросил палку на стороне? Наоборот, я получил порцию адреналина, прочистил мозги, заработал с новой энергией и не нарушил рекомендаций гинекологов, убеждённых, что нормальная половая жизнь должна происходить не менее трёх раз в неделю.
Как – то я спросил одну из моих пассий, что она чувствует после близости с мужчиной.
– Необыкновенную лёгкость и огромный прилив душевных сил! – уверенно ответила она. И я ей поверил.
Молодость беспечна, абстрактно она никогда не стареет, если не привязана к конкретному человеку. Течения времени она тоже не замечает, и молодые смотрят на старость снисходительно и свысока. Они твёрдо убеждены, что шагреневая кожа для них безразмерна как космос, и никогда не ссохнется.
Но время – единственная весомая категория, которую не повернуть вспять. Увы, мы начинаем это понимать только на склоне лет…
В понедельник я сдал подготовленный материал в секретариат, просмотрел накопившуюся корреспонденцию, рассказал ребятам о новостях и получил предписание отправляться в пригородное местечко Парголово для освещения лыжных отборочных соревнований среди авиаторов.
Я никогда не был в Швейцарии, но много читал об этой стране, и не ошибусь, если скажу, что Всевышний при создании Земли отщипнул кусочек от швейцарских Альп и прилепил его в районе Питерской области. Заколдованное место, когда ты стоишь в окружении величественных сосен и жуткой тишины, а сверху, из поднебесья, лениво кружась, на тебя опускаются пушистые невесомые снежинки. Воздух чист и прозрачен, как горный хрусталь. Дышится легко и просто. Красота несказанная! И хочется жить, и тянет на подвиг.
На пороге гостиницы лицом к лицу я столкнулся с Васькой Макаровым, моим однокашником и непревзойдённым чемпионом училища по зимним видам спорта. На дистанции в пять километров он давал фору всему классному отделению не менее, чем в три минуты, и приходил к финишу первым. Внешне угловатый, ничем не привлекательный и даже флегматичный, он ходил по-матросски вразвалку, но разительно преображался, если становился на лыжи. Когда он летел по лыжне, всем казалось, что в задниках его ботинок вмонтированы миниатюрные реактивные двигатели, позволяющие ему удваивать длину каждого шага. Он, наверное, и родился с лыжами в придачу, потому что жил на охотничьей усадьбе, и все десять лет бегал в районную школу, расположенную в восьми километрах от дома. Каждый день по два раза, туда и обратно. Не мудрено, что он попал на армейские соревнования.