Страница 39 из 52
Акбар и «Текила» дружно заверили, что поняли.
— Всё. Действуйте. Мы идём в вашу сторону. Куда им деваться, ха-ха!
Руслан многозначительно посмотрел на меня, потом на Мэг. Мы с ней тоже переглянулись; Мэг кивнула, я вынул нож и перерезал узел, которым были связаны руки пирата (двойной констриктор развязывать бесполезно). Руслан тут же вскочил, в глазах его мелькнул жуткий огонёк:
— Будем делать так. «Текила» стоит у борта вашей яхты…
— А что такое «Текила»? — спросила Мэг.
— Это второй катер, втрое меньше «Золотой лани». Ещё там надувная лодка с мотором. Рябой Джек отвёз меня и Марио на берег, а Кастет оставался на вашей яхте. Если Рябой Джек всё ещё на берегу, то задача будет проще. Вы вернёте мне мой автомат?
Помедлив пару секунд, я протянул Руслану его оружие, после чего счёл нужным представиться:
— Меня зовут Седрик. А это Манон, но привыкла к имени Мэг.
Руслан не произнёс обычной положенной фразы вроде «очень приятно», а только кивнул.
— Верьте мне, — твёрдо сказал он. — Нохчо не сдаёт того, кого он объявил своим. Я мог придушить Марио и раньше, но вы бы не поверили. А кроме того, хотел посмотреть, кто вы такие, убедиться…
— Убедился? — спросил я.
— Убедился, — с усмешкой ответил Руслан. — Возьми у Марио тесак, руби вон то маленькое дерево. Без веток.
Я не понял. В самом деле, зачем?
— Выиграем время. Мы потеряем десять минут, они — полчаса, а может, и больше. Давайте быстрее. Он всё равно был уже покойник — крупно проиграл Крюгеру, послал его к чёрту при всех, а Крюгер такие вещи не прощает.
Мачете оказался острым, как бритва, и через пару минут мы с Русланом просунули срубленный ствол через джинсы и футболку Марио. Потом мы подняли холодеющий труп вертикально и воткнули заострённый низ палки в землю, забив его на пару футов. Скажу честно — я с превеликим трудом заставил себя прикоснуться к этому покойнику. Руслан, напротив, действовал быстро и деловито. Он держал своего давешнего напарника, а я вколачивал кол прикладом карабина. Наконец Марио встал среди травы, чуть подогнув колени и неловко свесив голову набок. В его боку красовалась дырка от пули и расплылось большое бордовое пятно, не очень заметное на фоне красной футболки с Че Геварой. Чучело получилось не очень устойчивое, но большего и не требовалось.
— Ай, хорошо, — сказал Руслан, любуясь результатом. — Теперь вешай на него карабин.
Я повесил, и даже всунул палец правой руки в спусковую скобу. Руслан потребовал ещё десять-пятнадцать метров верёвки. Мэг достала из рюкзака свёрнутый в бухту линь, полсотни футов. Руслан удовлетворённо крякнул, размотал линь и разрезал его пополам. Оба конца он привязал к ногам Марио.
Мэг пробормотала:
— Ничего ж себе, шуточки. В духе капитана Флинта… Зачем всё это?
Руслан словно не замечал её реплик:
— Тяни верёвку туда. Привяжи там где-нибудь. Верёвку хорошо маскируй. Будто минировать. Здесь к бухте только одна тропа, хорошее место.
Сам он взял второй кусок линя и протащил его в противоположную сторону. Всё заняло минут пятнадцать. Я отёр пот со лба — до этого раза я в жизни никогда ничего не минировал, и уж тем более трупы, и надеюсь, больше не буду. Торчащий из травы Марио выглядел довольно уныло. Руслан срезал веточку, сломал её пополам и обломками, как распорками, подпёр подбородок мёртвого пирата. Теперь его лиловая голова стояла почти прямо. Остекленевшие глаза Марио были широко открыты, нижняя челюсть выпячена. Зрелище было ещё то. Я представил, как погоня наткнётся на это чучело в траве и офонареет. Я б на их месте, наверно, сразу заработал себе пожизненную диарею — это уж как минимум. Глядя на опухшую физиономию Мэг, Руслан объяснил:
— Сначала они будут смотреть издалека. Потом будут звать… Потом подойдут; сообразят; потом будут искать растяжки, потом только поймут… А скоро уже стемнеет. Дика![1]
Я так и не понял, что такое растяжки, и что значит «дика». Спрашивать было некогда, Руслан махнул рукой — мол, пошли. Проходя мимо меня, он бросил взгляд на притороченный к рюкзаку «килидж» и еле заметно усмехнулся. Мы пошли к бухте вдоль ручья. На ходу я спросил:
— Что ты предлагаешь?
Руслан пожал плечами и ответил:
— Да самое простое. Выманим на берег и прихлопнем.
Выманим? Интересно, как. Руслан улыбнулся:
— Можно связать вас, будто я вас поймал. Но ведь вы же не дадите себя связать. Или дадите?
Конечно, не дадим. А вы бы дали, сэр? Вот-вот. Поэтому я почесал подбородок и пробурчал что-то невнятное. Руслан прищурился:
— Значит, сделаем по-другому. Какая разница?.. «Текила», «Текила», здесь Акбар, — позвал он в микрофон, одновременно изображая одышку.
— Здесь «Текила», — отозвалась рация.
— Я иду к вам. Где Джек?
— Джек на берегу, ждёт в лодке.
— О’кэй, – сказал Руслан, «переводя дух». — Меняю Марио на Джека. Мы нашли след, они где-то на восточном берегу.
— Нет, Акбар! — запротестовала рация. — Вместо Джека пойду я!
— Ха, Кастет! Премиальных захотелось? — усмехнулся Руслан.
— Не твоё дело! — окрысилась «Текила».
Мы слушали всё это, не переставая двигать ногами. Данни держался возле Мэг и, казалось, полностью игнорировал Руслана как нового члена нашей компании.
Тут опять рация зарычала — конечно, голосом Кулака:
— Эй, «Текила», Акбар! Я вам, болванам, сейчас как выкачу премиальные! Что ты мелешь?! На кой чёрт им идти к восточному берегу?
Руслан неопределённо пожал плечами, словно Жан-Люк мог его видеть:
— Не знаю, Кулак. Мы нашли след, вот и всё. Приём.
— «Текила»! — рявкнул Кулак. — Марио — на борт, пусть пока сидит там, а вы оба — на берег к Акбару. Идите к Белой скале, мы — с трёх сторон по прямой. Обнаружите — не трогать, доложить, наблюдать, ждать нас. Всё, до связи.
На «Текиле» заверили, что поняли, и тут же спросили Акбара, сколько ему осталось до берега. Старательно задыхаясь, Руслан ответил: «Пятнадцать минут», и в этот момент мы достигли Южной бухты, оказавшись в зарослях прямо у пляжа.
~ 13 ~
DREIZEHN
24/IX-1944
Это ужасный день. Страшный. Не знаю даже, как описать. Руки дрожат.
Капитан назначил выход в море на полдень. Для меня же всё началось с того, что после завтрака я улегся под своим любимым кустом записать то, что было вчера. И едва закончил и пошёл к лодке, как увидел следующее.
На пирсе собралась большая часть экипажа с офицерами, я не заметил только капитана и инженер-механика. Люди стояли между лодкой и как всегда пьяным комендантом острова. В правой руке у штурмбаннфюрера был автомат с откинутым прикладом, в левой – автоматный магазин. За его спиной стояли ещё три эсэсманна, тоже с автоматами. Дитц тряс красным лицом, брызгал слюной и орал:
— Измена!!! Предательство!!! Именем фюрера!!! Разойтись!
Он, как выяснилось, рвался к капитану. Часовой же, имея строгие инструкции насчёт доступа на лодку посторонних, не пускал. Дитц отпихнул было его в сторону и двинулся к трапу, но наткнулся на молчаливое противостояние экипажа, который, не сговариваясь, перекрыл проход на палубу. Рассвирепевший комендант начал прокладывать себе дорогу стволом автомата, тыча им прямо в людей, но у него ничего не вышло. Это был открытый акт неповиновения офицеру, притом офицеру СС, но, повторяю, комендант был кривой, как саксофон, а во-вторых, дело происходило не на площади в Мюнхене, а на далёком острове в океане. В-третьих, мы — экипаж подводной лодки. Поэтому вся команда дружно обступила часового и заняла трап — единственный путь на палубу. В этот момент на остатках мостика появился Змей. Он быстро спустился на палубу; команда тут же расступилась, и он сошёл на пирс.
— В чём дело, штурмбаннфюрер? — спросил капитан, как мог дружелюбно.
1
Дика (чеченск.) – хорошо.