Страница 29 из 31
Станками увлек всех доцент.
7.
Но жизнь не подкупишь, она прозаична,
И практика - это завод,
Знакомились с цехом порой хаотично,
А то походили на взвод.
Дойти до завода, где третья лишь смена,
Тата была в паре не прочь.
А небо похоже на карту иль схему,
Работали в цехе все в ночь.
Подругой по цеху ей стала дивчина,
Она пригласила к себе,
Она все природу хвалила. Кручина
Была не знакома судьбе.
Тате захотелось в те тихие ночи,
Где "ставок" - "ставок" - это пруд.
Закончили практику, едут, короче,
В ее город красный от руд.
Конечно, руда где-то есть под полями,
И родичи к шахтам близки.
А дома, а дома представились сами
Три брата. Седые виски...
8.
Умнейший мужчина, студент из столицы,
Да, это дивчины был брат.
И письма, экзамены - это, как блицы,
Он встрече немедленной рад.
На зимних каникулах выпала встреча.
Где быть? Ну конечно Урал.
А город к приезжим не очень доверчив,
Мороз до костей пробирал.
И иней ложился на лица, озера,
По ним проходила лыжня,
И снега крупинки похожи на зерна,
И скорость на лыжах важна.
Потом он приехал к ней в город лучистый,
У мая крутой ветерок.
А путь из Москвы к ней довольно неблизкий,
Но чувства скопились уж впрок.
А что было Дальше? Муж едет в столицу,
Тата в своем городе. Да.
Он любит ее, как жену, как девицу,
Но будет ли это всегда?
9.
В больших океанах заморское чудо,
И светится, как светлячок.
Мужчина, влюбленный, о, это так круто,
Он светится, как маячок.
И было так славно, когда он был рядом,
Любимый и сильный супруг,
И волосы падали с плеч водопадом
На плечи его и на грудь.
И он так любил Таты длинные косы,
И шею, и губы, и грудь.
А пятна на шее, как будто укусы,
Тата закрывала, как путь.
И утро вставало, и солнце будило.
Шли лекции, жил институт.
Тату не пускал, и в болоте был илом,
Лежи рядом с ним, и будь тут.
Вот вырвалась смело одежду погладить.
Включила спокойно утюг...
Он сзади схватил, да и кто с ним поладит?
Унес и любил. Запах тут...
10.
Горел, тлел утюг, захлебнувшийся кофтой,
Столешница стала пылать.
Огонь потушили, чернеет коростой
Все то, что сгорело. Кровать...
Она, как магнит, иль сироп, но для мухи,
С нее не уйти, не сбежать.
Любовь превращалась в сладчайшие муки,
А пресс все качать да качать...
В степи казахстанской есть горный, массивный,
Неведомый рай для двоих,
Где озеро чистое с рыбкой красивой,
Светило под солнцем для них.
Палатка на склоне, очаг на природе,
Залив из зеркальной воды,
Где жизнь протекает в волшебной погоде,
Лесные деревья - сады.
Загар был одеждой на крепких фигурах,
И мускулы секса в борьбе,
И камни вокруг, а мужчина был ГУРА,
Готовил жену он себе.
11.
И быт первобытный венчался успехом:
Любовь полонила сердца,
Никто той любви не мешал. Без помехи
Шли дни и без капли винца.
Ныряли и плыли, лежали под небом,
И кофе холодный стакан...
Готовили пищу, не все ели с хлебом.
Мужчина любимый - гигант.
Двенадцать дней кряду: любовь и природа.
И солнце: восход и закат.
Тогда и возникло продление рода,
А кто же был в том виноват?
Так были вдвоем. Никаких мужчин рядом,
И все же потом нет, да нет,
Он все ревновал: Кто отец? Словно ядом
Тату отравлял целый свет.
Пришла жизнь с кольцом, очень ровным и круглым,
И летом, в вишневых садах.
И рядом мужчина, и нет уж подруги.
Он сильный и мудрый Адам.
12.
Вся жизнь в подчиненье, вся жизнь на пределе,
И секс - это спорт и любовь.
Еще нет квартиры, но что б ты не делал,
Судья над тобой - муж же твой.
Еще одна свадьба, еще одна ночка,
Продлила свиданье с родней.
Где Тата жена, не сестра и не дочка,
И выбор весь сделан. Не ной.
Они ведь студенты и лето предельно,
Им надо разъехаться вновь.
Вокзал, город энский... Им ехать раздельно.
У мужа не дрогнула бровь.
Тата разревелась, как будто белуга,
Иль в ней надорвалась струна.
Ушли по вагонам, в душе слезы юга,
И Тата осталась одна.
На станции радость: увидела мужа,
Там встретились вновь поезда.
Он был весь родной, конечно ей нужен.
Отстал он от поезда. Да.
13.
Семейная жизнь, это встречи, прощанья.
Ноябрь приближался. И что?
В Москве намечали вновь встречу. Вещанье.
В его общежитие ток.
Снег мокрый, московский, тепло и прохладно.
Театры, музеи - Москва.
Он сильный, хороший и все было ладно.
Его институты. Москва.
Вдвоем подышав, погуляв, вновь расстались.
Беременность, третий шел курс.
Тата вдруг простыла и ртуть уж за сорок.
Две скорые, где ж ее пульс?
Ее и в палату боялись отправить.
Лежит в коридоре. Капель
Бежит в ее руку, иглу не поправить.
А где же любимый был? Мель.
Когда стало лучше, увидела розы,
Мужскую улыбку в окне,
И сразу исчезли отчаянья грозы,
И месяцы жизни во сне.
14.
Рождение сына. Доились, как козы.
Ребенок и спал и сосал.
И вновь за окошком прорезались розы
И час лучшей встречи настал.
И Тата рассталась с родным институтом.
Ребенок. Прекрасный малыш.
Еще год учебы, и в жизни все круто:
Два курса за год. Что, шалишь?
Сверкали озера в скалистой породе,
Здесь поезд опять проезжал,
Да два чемодана, коляска, их трое.
Ребенок смотрел, не визжал.
В Москву вновь явились. Слегка непонятно,
Куда и зачем им идти,
Купил муж билеты, уже не обратно,
Чтоб всех к себе в дом увезти.
А сам он остался в столице любимой,
А сын и Тата шли к родне,
Конечно его, где их встретили мило,
Где были недолго одни.
15.
Потом путь в столицу с второго захода,
Им больше уже повезло.
Приехали в город до солнца захода,