Страница 9 из 15
Умна была, несмотря, что девица - языки европейские изрядно знала, в науках разбиралась, а в делах государственных могла при случае самому Петру Алексеевичу совет подать. Ходили слухи, что он её хотел на престоле российском видеть после смерти своей, даже завещание на неё намеревался составить, да не успел.
Замуж она вышла, как у Петра Алексеевича повелось, за немецкого принца [19], - я того принца раз видел: облика приятного был и, по первому впечатлению, не глуп.
Померла она за границей, совсем молодой - говорили, что от родильной горячки. Сын, у неё родившийся, и был Пётр Фёдорович, а юность свою он также за границей провёл, в немцах. Государыня Елизавета Петровна, едва царствие приняв, немедля Петра Фёдоровича наследником назначила и у немцев его вытребовала - так он стал жить при её дворе.
Учили его основательно, лучших учителей приставили, да поздно было: с детства ему склонности к учению не привили, разгульная жизнь ему была милее. Были у него друзья-товарищи, тоже из немцев, с ним приехали, вот все вместе и куролесили; винцом изрядно баловались, а пивом ещё пуще - пили его из громадных немецких кружек, в которые без малого бочонок пива можно было влить.
Русским он себя не чувствовал, веры православной, хотя и восприняв её, был чужд; глядя на нашу жизнь, фыркал и с ехидцей с немцами своими её обсуждал. Бирон тоже русских не любил, но открыто никогда свою нелюбовь не показывал, наоборот, внешне со всем почтением к России относился, я рассказывал, а Пётр Федорович издевался напропалую.
Был такой случай. Гуляла эта развесёлая компания целый день; пивом они так нагрузились, что до полного непотребства дошли: сперва поставили стулья один за одним спинками вперёд, уселись на них - и давай с диким гоготом и песнями срамными скакать по дворцу! А государыня Елизавета Петровна в это время почивала, но шумом разбужена была и разгневалась: велела всех их на улицу выставить, чтобы они там охладились. Но они не унялись - начали за дворовыми девками бегать, хватать их и тискать. Визг поднялся такой, что уши заложило; тут уж государыня не на шутку осерчала и приказала под караул этих безобразников посадить, однако же они окно выставили и вышли наружу.
Захотелось им ещё выпить, а где взять? - государыня распорядилась ни капли больше не наливать. А караульня стояла тогда прямо через забор от моего двора, а во дворе у меня погреб, а в нём, всем известно, пиво знатное есть и меды хмельные. Вот Пётр Фёдорович со своей немчурой перемахнул через забор и взломал погреб, а людей моих, которые им помешать хотели, в доме заперли. Добравшись же до моих запасов, не столько выпили, сколько вылили, да бочки и склянки побили, да прочее разорение мне причинили, - а после, упившись до бесчувствия, здесь же уснули.
Вернувшись домой, я людей своих выпустил, и обо всём произошедшим от них узнал. Вхожу в погреб - мать честная, как Мамай прошёл! А эти проказники в полной невменяемости находятся, себя не помнят. Сказал я своим, чтобы оттащили их в холодную комнату, водой окатили, уксусом виски потёрли, а затем рассолу дали. Ну, долго ли, коротко ли, опомнился Пётр Фёдорович со товарищи; я его упрекать стал - зачем, де, разорение мне нанесли? А Пётр Фёдорович посмотрел на меня мутно и отвечает: молчи, мол, а то попробуешь моего кулака, так и с ног долой!
Здесь я разобиделся:
- Ваше царское высочество, я сколько годов верой и правдой служу и ничего, кроме благодарностей не видел. Уж на что ваш дедушка государь-император Пётр Алексеевич горяч был и на руку тяжёл, но и он меня не трогал, напротив, своей милостью одаривал! Так неужто вы лишь за то, что я по справедливости вам сказал, меня обидите? Однако я всё равно до конца скажу: не подобает наследнику российского престола, будущему русскому царю так-то себя вести!
От этих моих слов он вроде как протрезвел и мрачно эдак отвечает:
- В том-то и дело, что я наследник престола российского, - от того и пью. Да лучше быть капралом в прусском армии, чем русским царём! Что за наказание такое - Россией управлять; есть ли хуже страна на свете?.. - и немцам своим по-ихнему что-то проговорил, а они загоготали и ругаться начали.
Грустно мне стало: что же это за император у нас будет? - не по Сеньке шапка... Но сдержался, промолчал на этот раз. А Пётр Фёдорович будто мысли мои услышал - вскочил, руку мне пожал, как равному, и сказал:
- Не знаю, каким я буду царём, но зла народу российскому не причиню, клянусь, - он и так пострадал немало! Так и запомни, Иван Савич... А за разорение твоё расплачусь, не сомневайся!..
Что же, первое своё обещание он выполнил: за короткое его правление зла не было и даже некоторое послабление от прежних порядков вышло, так что в народе Петра Фёдоровича добром поминали - не зря злодей Пугачев затем его именем назвался.
А второе обещание Пётр Фёдорович не сдержал - ничего от него я не получил ни тогда, ни позже...
Екатерина II
Государыня Екатерина Алексеевна Вторая мужа своего Петра Фёдоровича с престола вытеснила и он, Пётр Фёдорович, вслед за тем скоропостижно от геморроидальных колик скончался [20]. Сколько на свете живу, ни разу не слыхал, чтобы кто-нибудь от геморроя помер, но, видно, Петру Фёдоровичу на роду так было написано...
Екатерину Алексеевну я знавал, когда она в Россию от немцев своих приехав и с Петром Фёдоровичем обвенчавшись [21], жила возле государыни Елизаветы Петровны. После ещё видел Екатерину Алексеевну в Петербурге, когда приезжал туда по своим делам, о чём далее скажу, и разговора там от неё удостоился.
Что мне про Екатерину Алексеевну рассказать? Фальшива была, как поддельная монета, - сверху вроде золотом блестит, а потрёшь, позолота сойдёт и останется тусклая медь; однако фальшь её была от большого мастера, такую не сразу распознаешь. Когда к нам в Измайлово в первый раз государыня Елизавета Петровна привезла Екатерину Алексеевну, то сия особа всем понравилась, нахвалиться ею не могли. Обращения была самого ласкового, никому слова плохого не скажет и даже со слугами отменно вежлива, чего прежде у нас никогда не водилось. В бытности неприхотлива: если никаких празднеств не было, платья носила самые простые, по несколько дней могла выходить в одном и том же; в еде нетребовательна - больше всего любила варёную говядину с солёными огурцами, но ела и другое, что подадут; пила смородиновый морс, а из вина - немецкое, которого выпивала рюмку красного за обедом и белого перед сном; диву давались, что она не ужинала, ни единого кусочка вечером не съедала.
Облика наиприятнейшего - невысока, но телесно привлекательна, чертами лица миловидна и взглядом голубых глаз ясна, - однако не без недостатков, которые уже в молодости имела и скрыть пыталась, изрядно на это времени тратя. Кожа у неё на лице была сухой и красной, поэтому, едва с постели встав, на лицо протёртое яблоко наносила или землянику и так целый час сидела, а потом смывала сливками, протирала кожу медом и льдом, а затем пудрилась густо, дабы красноту скрыть. Отёки и тёмные круги под глазами ромашкой с чаем тёрла, а потом так же пудру наносила. Пудры и помады много на себя изводила, а от неё таковой обычай прочие дамы при дворе переняли.
Волосы у неё были каштанового цвета, с виду красивые, но тонкие и секлись, потому через день мыла их отваром липового цвета, шалфея и хвоща, и дважды в день её расчёсывали гребешками, смоченными в отваре череды и чистотела.
Ещё подбородком двойным рано Екатерина Алексеевна обзавелась; казалось бы, куда от него денешься? - она, однако, голову держала высоко поднятой и ходила на высоких каблуках, чтобы и этот изъян скрыть.
Да это бы ничего - какая баба не хочет красивее выглядеть, будь она царица или прачка? От того греха бабам не избавиться, разве что в святости, да много ли их, святых-то? Хуже, когда душевные изъяны проступают, их пудрой не скроешь. Екатерина Алексеевна имела тех изъянов предостаточно, и первое, что мы замечать стали - двулична была. В глаза кого-нибудь нахваливает, а за глаза грязью поливает. Того избежать не могла и государыня Елизавета Петровна: внешне Екатерина Алексеевна так ей угождала, как не каждая приживалка при барыне угодить стремится. Скажем, государыня Елизавета Петровна к вере весьма прилежна была, службы в церкви никогда не пропускала и молилась истово, - так Екатерина Алексеевна в угоду ей тоже молилась усердно, особенно при людях, и посты держала со всей строгостью. От души ли это шло? Нет, всё напускное - истинную веру от притворства отличить не трудно, если приглядеться.