Страница 7 из 25
Начал заседание Анна не с чтения статей судебного дела и допроса свидетелей-обвинителей, предупредив их об ответственности за дачу ложных показаний, а с допроса Христа, потребовав рассказать о Его учениках и о Его учении. Очевидно, из Его ответов он и думал выудить основание для обвинения Иисуса в руководстве тайной общиной. Христос призвал судью допросить свидетелей, но вместо этого один из слуг Анны ударил Его по лицу со словами: «Ты как отвечаешь судье?»
Продолжением первого суда стал такой же незаконный суд в доме Каиафы, проведенный той же ночью при полном отсутствии состязательности сторон – доносчиков и обвиняемого. «Более того, в Иудее практиковалась замечательная процессуальная особенность: члены синедриона разделялись председательствующим на две группы судей, одна из которых поддерживает обвинение, другая – защиту!» Здесь же все члены синедриона встали на сторону обвинения, единогласно обвинив Узника. Потенциальных сторонников Христа – Иосифа Аримафейского, Никодима, Гамалиила на Совете не было. «По закону иудеев, если смертный приговор принимался единогласно, то его не приводили в исполнение. Считалось, что единогласие свидетельствовало о том, что исследование обстоятельств проводилось поверхностно, а судьи не искали оправдательных доводов». В данном случае синедрион это проигнорировал.
Не имея основания для провозглашения смертного приговора, Каиафа стал спешно подыскивать (!) и допрашивать лжесвидетелей, не имевших ни одного показания, которое можно было принять как правдивое. В еврейском уголовном судопроизводстве «малейшее разногласие в свидетельских показаниях признавалось уничтожающим их силу». «Видя беззаконный суд их, Христос молчал, ибо тех, коих не убеждали знамения, как убедили бы оправдания?»
К концу заседания судебный процесс зашел в тупик: надо было его немедленно прекращать, а обвиняемого отпустить. И тогда Каиафа незаконно прибег к клятве: «сказал Ему: заклинаю Тебя Богом живым, скажи нам, Ты ли Христос, Сын Божий? Иисус говорит ему: ты сказал; даже сказываю вам: отныне узрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы и грядущего на облаках небесных. Тогда первосвященник разодрал одежды свои (по Талмуду, первосвященникам это было запрещено делать Самим Господом. – В.Л.) и сказал: Он богохульствует! на что еще нам свидетелей? вот, теперь вы слышали богохульство Его! как вам кажется? Они же сказали в ответ: повинен смерти».
Обвинение было основано исключительно на словах самого обвиняемого, без привлечения иных доказательств и допроса свидетелей, подтверждающих слова Христа, т. е. подтверждения Иисусом Его мессианских прав.
Получив под клятвой ответ Иисуса, судья нарушил закон, т. к. поставил обвиняемого в безвыходное положение – «признаться в преступлении, либо совершить еще одно – клятвопреступление», проигнорировав право узника по своему выбору отвечать или не отвечать на вопросы.
По закону «любой смертный приговор должен был быть утвержден еще раз не ранее, чем на следующий день после вынесения», причем с повторением всех судебных процедур предыдущего заседания. «Если суд не мог сразу оправдать подсудимого, то был обязан отсрочить, по крайней мере, на 24 часа, заседание для произнесения окончательного приговора. Окончательное заседание не могло также происходить в субботу».
Поскольку на следующий день была как раз суббота, а далее Пасха, повторное заседание (третий суд) без должного кворума было наспех проведено ранним утром, и на нем лишь огласили приговор.
Обвинительный приговор можно было пересмотреть и отменить при кассации, однако Иисусу Христу такая возможность предоставлена не была. Он начисто был лишен права на защиту.
Для утверждения смертного приговора члены синедриона направились к прокуратору, ведя с собой связанного и избитого слугами Христа.
По случаю празднования Пасхи и для наблюдения за порядком Пилат приехал из своей Кесарийской резиденции в Иерусалим. Делая уступку иудейским обычаям, Понтий сам вышел на лифастратон (открытое возвышенное место перед жилищем прокуратора) и спросил у иудеев, в чем они обвиняют своего узника. Члены синедриона, рассчитывавшие на то, что Пилат автоматически утвердит смертный приговор и не потребует нового разбирательства, не открыли Пилату своего приговора, а выдвинули против Христа обвинение политического характера – в возмущении народа, отказе давать подать кесарю и назывании Себя Христом Царем. При этом они надеялись придать Христа позорной смерти на кресте, которую могли совершать только римляне со своими рабами. «Евреи же считали, что человек, умерший на кресте, больше не принадлежал еврейскому народу». Клеветников не остановил страх пред лжесвидетельством, поскольку «согласно закону, лжесвидетель подвергался тому наказанию, которое ожидало оговариваемого им подсудимого».
К тому же фарисеи расчетливо надеялись отвести от себя и «с возможно малой затратой лжи обратить на иноземную власть ту ненависть, которую должна была возбудить в народе смертная казнь пророка».
Пилат тут же «должен бы был потребовать показаний: не собирал ли Христос около Себя воинов, не заготовлял ли оружия», но он почему-то не затребовал этого. Допросив Иисуса наедине, прокуратор убедился, что Тот не политический заговорщик и не представляет никакой опасности для Рима. Еврейским судьям Пилат заявил, что не находит никакой вины в этом человеке. Но те настаивали, говоря, что «Он возмущает народ, уча по всей Иудее, начиная от Галилеи до сего места. Пилат, услышав о Галилее, спросил: разве Он Галилеянин? И, узнав, что Он из области Иродовой, послал Его к Ироду, который в эти дни был также в Иерусалиме». Четвертый суд закончился без приговора.
Жадный до зрелищ, Ирод Антипа потребовал от Иисуса какого-нибудь чуда, но Спаситель проигнорировал его интерес. «Тогда Ирод со своими воинами, уничижив Иисуса и насмеявшись над ним, одел его в светлую одежду – знак невиновности, и отослал обратно к Пилату». Пятый суд над Христом проще назвать пародией на суд.
К тому времени у претории собралась толпа, подогретая начальниками и старейшинами иудейскими. Пилат, увидев, что Ирод тоже не нашел ничего преступного в Иисусе и лишь посмеялся над ним, решил воспользоваться еврейским обычаем, по которому к празднику освобождали одного из заключенных, и отпустить на свободу Христа. Прокуратор полагал, что народ вопреки лицемерным завистливым священникам и старейшинам потребует освобождения Мессии. Но собравшиеся неожиданно для Пилата стали кричать: «Смерть ему! Отпусти нам Варавву!» (Варавва же был осужден на смерть за участие в бунте и убийство).
Тогда Пилат приказал воинам бичевать Иисуса, думая, что вид истерзанного узника умягчит кровожадность толпы. Увы, «народ», увидев полуживого после страшной экзекуции (98 ударов бича) Христа, ожесточился еще более и стал требовать: «Распни! Распни Его! Он должен умереть, потому что сделал Себя Сыном Божиим!»
Судя по его реакции, Пилату стало явно не по себе – он уже убедился, что Христос если не полубог (по языческим меркам), так точно праведник. Он предпринял несколько попыток освободить Христа не столько в пику лицемерному синедриону, сколько из-за сочувствия к Иисусу, но проявил в этом слабость и непоследовательность. Будь наместник жестче и между своим благополучием и истиной выбери Истину, Христа, возможно, удалось бы спасти, хотя здесь мы уже вторгаемся в промысл Божий.
Прокуратор вошел с Иисусом в преторию и спросил Его: «Откуда Ты?» Но Спаситель не дал ему ответа. Пилат был удивлен этим молчанием. «Мне ли не отвечаешь? Не знаешь ли, что я имею власть распять тебя или отпустить тебя?» Тогда Христос «утешил» его: «Ты не имел бы надо мной никакой власти, если бы не было дано тебе свыше».
После этого ответа Пилат желал еще более освободить Иисуса Христа. Трижды вопрошал он толпу: «Какое же зло сделал Он? я ничего достойного смерти не нашел в Нем» и трижды слышал в ответ: «Распни Его!».
Первосвященники, видя расположение Пилата, пригрозили ему: «Если ты отпустишь Его, ты не друг кесарю. Всякий, делающий себя царем – противник кесарю». Поскольку прокуратору было что скрывать от императора, он испугался доноса не на шутку.