Фабий Байл. Прародитель

А потом между ними оказался Цимисхий, бросившийся наперерез, как железный бык. Из-за его вокс-решетки несся бессловесный рев — первый звук, который он издал на памяти Байла. Арлекин крутанулся на пятках, мгновенно меняя направление. Его клинок промелькнул в воздухе, и рев Цимисхия оборвался. Цепной топор выпал из руки. Он упал на колени. Арлекин отступил, на мгновение замерев в нерешительности при виде этого непредвиденного события. Олеандр метнулся вперед, делая выпад, — и голова мастера труппы, украшенная высоким гребнем, покатилась в вихре пыли.

Остальная труппа исчезла в тени так же быстро, как появилась, и только разноцветные пятна на их одежде мигали, как огоньки. Байл огляделся. Цимисхий оказался не единственной жертвой. Больше половины стоявших рядом Детей Императора были мертвы или умирали. Савона и Мерикс были живы, но ранены. Выжившие стреляли в пыль, тратя немногочисленные боеприпасы на тщетные попытки попасть в арлекинов.

— Отставить огонь, глупцы, отставить огонь! — сказал Байл. Он ударил по земле посохом, отчего по пыли побежали волны красного света. Болт-автоматы один за другим замолчали.

— Зубы кусают, а когти ловят, — пропели наверху. Байл поднял голову. Теневидица арлекинов сидела на упавшей колонне, опираясь на посох. Тени и пыль окутали ее саваном. Взгляд из-за серебряной маски был направлен прямо на него.

— Полагаю, одни ничем не лучше других.

— Главный апотекарий, — начал Арриан. Пожиратель Миров был напряжен, как пес, натягивающий поводок. Он поднял клинки и столкнул их друг с другом. Байл махнул рукой.

— Подожди. Позаботься о Цимисхии, — Затем он смерил эльдара взглядом, — Ты пережила бой с демоном? Не ожидал.

— Это история не о моей смерти, — просто ответила теневидица, — И не о твоей, если ты выслушаешь меня, лейтенант-командующий Фабий. Глава апотекариона. Истинный сын Кемоса.

— Ты хочешь сдаться? — спросил Байл.

Арлекинесса схватилась за бока и зафыркала, дергая ногами. Из руин донесся смех. Остальные члены труппы все-таки далеко не ушли. Байл нахмурился. Позади раздался стон. Обернувшись, он увидел, как Олеандр приподнимает Цимисхия, а Арриан ощупывает рану. Пожиратель Миров поднял на него взгляд и покачал головой. Байл стиснул челюсти и услышал треск зуба.

— Цимисхий, — позвал Олеандр.

Цимисхий хрипло выдохнул и схватил его за плечо.

— Б… брат, — проговорил он голосом, похожим на шелест статики. Затем его голова запрокинулась, и он потяжелел. Олеандр на секунду закрыл глаза и склонил голову, затем поднял взгляд на теневидицу.

— Ты пыталась меня убить.

— Солнечный Граф должен умереть, апотекарий, так прописано в роли, — ответила эльдар, вставая. — Царь Перьев сбрасывает свои лохмотья и возвращается на трон, возрожденный и сильный, но Солнечный Граф умирает у его ног, раненный в момент триумфа. Его смерть наполняет Царя Перьев решимостью, и он исполняет свое предназначение. Таков сюжет.

— Значит, это плохой сюжет, — сказал Байл.

— Может быть. Но пьеса закончена. Блистательный Король свергнут, его подданные в смятении, а трон пустует. — Ксенос обратила на Байла свой серебряный взгляд. — Займи свое место, Царь Перьев.

— Она права, — сказал Олеандр. — Отложите окровавленный скальпель и возьмите уже трижды проклятый меч.

Он развернул меч и протянул его рукоятью к Байлу. Тот приблизился, постучал пальцами по навершию и убрал руку.

— Ага. Игра наконец проясняется, — сказал он, — Я давно думал: к чему все эти разговоры о легионе и братстве, Олеандр? Должен признать: ловко сделано. Атаковал со всех сторон и одновременно ни с одной, — Он так устал. Со времен Терры он чувствовал себя таким усталым. Словно все его грехи разом легли ему на плечи, — Тебя можно поздравить.

— Я сделал только то, чему вы меня учили. Только то, что я должен для блага пациента.

— Что ты наделал, брат? — спросил Арриан, вставая от тела Цимисхия.

— Разве это не очевидно? — произнес Байл, — Он заключил сделку с этими дьяволами. Обменял нас на этих болтливых клоунов. А теперь они пришли за платой.

— Предатель, — прорычала Савона. Она хотела броситься на него, но Мерикс схватил ее и покачал головой. Под взглядом Байла она успокоилась.

— Разумеется, я заключил с ними сделку, — ответил Олеандр. — С помощью своей магии они увидели эту атаку еще несколько лет назад, если не веков. Вероятность атаки, во всяком случае, — Он повернулся к Байлу: — Я говорил вам, что Блистательный харизматичен. Через пару сотен лет он стал бы непобедим и собрал бы флот, способный разбить этот жалкий полумир на осколки. Но теперь он мертв, и эльдарам ничего не угрожает, и у нас есть армия, которой нужен новый лидер. Лидер, способный вытащить их из огня, спасти их от вымирания. Показать им лучший путь.

— Ты, — сказал Арриан.

— Нет, брат. Он, — ответил Олеандр, показав Кобе-лески на Байла. — Это должны быть вы, повелитель. Из всех, кто остался, только вы на это способны. Когда эта армия станет вашей, вы сможете постепенно собрать легион по кусочкам. Вы можете исцелить нас, главный апотекарий. Вы можете сделать нас одним целым. Все это было сделано ради вас.

— И чья это идея? — спросил Байл, размышляя над видениями в роще кристаллических провидцев, — Твоя, Олеандр? Или их?

— Я не знаю, — ответил Олеандр и огляделся, — Разве это важно? Я знаю только, что теперь у вас есть шанс восстановить все, что мы потеряли. Граду Песнопений не обязательно становиться нашей эпитафией, повелитель. У вас в руках источник новой жизни. Двенадцатая рота еще жива — побита и обескровлена, но жива. С ее помощью мы соберем остальных. Мы возродим Третий легион. Починим то, что было сломано. Только подумайте, чего вы сможете достичь, если только возьмете на себя бремя…

— Ха, — перебил его Байл. — А вот и она. Ловушка.

Сверху раздался арлекинский смех. Ксенос хлопнула в ладоши:

— Не ловушка, Фабий, а роль. Предназначенная тебе роль, роль всей твоей жизни. Когда же, когда же ты начнешь играть?

— О чем она? — спросил Саккара.

— О ловушке, — ответил Байл, — Бремя командования. На то, чтобы исцелить, возродить Третий, уйдут все мои оставшиеся силы. И мне придется пожертвовать всем, над чем я работал. Почти как в прошлый раз.

— Повелитель… — начал Олеандр.

— Я, кажется, просил не называть меня так, — сказал Байл, хватая Олеандра за горло. — Будь у меня такая возможность, я переписал бы каждую окровавленную страницу нашей истории, чтобы она стала идеальной, — прошипел он и поднял своего бывшего студента. Керамит треснул под его пальцами, а хирургеон предупреждающе выдохнул в ухо, — Но такой возможности у меня нет. Нельзя усовершенствовать то, что мертво. Ты лишь тратишь мое время.

Посмотрев за плечо, он заметил, как мелькнуло что-то зеленое. Арлекины стекались к ним — может, для очередного боя, а может, просто чтобы посмотреть, что будет дальше. В конце концов, они не хотели его убивать. Он поднял голову на существо, усевшееся на упавшей колонне.

— Вот ваша цель, — сказал он, поднимая посох, — Вы хотите, чтобы я впустую тратил свое время — то немногое, что у меня осталось, — на попытки воскресить мертвого.

— Разве не этим занимаются апотекарии, монкей? — со звонким смехом спросила эльдар, — Неужели мы ошиблись? Неужели ты пал так низко, что не узнаешь свое предназначение, когда оно само тебя находит? Мы предлагаем тебе жизнь, а ты называешь ее смертью.

— Я знаю свое предназначение получше тебя, клоунесса, — рассмеялся Байл. — Вы увидели будущее, в котором бедняга Касперос уничтожает этот мир. Интересно: что я такого сделал в том далеком будущем, что вы перепугались и теперь пытаетесь приковать меня к старой работе? — Он швырнул Олеандра на землю и поднял руки. — Нет, не отвечайте, я сам знаю. Я построю лучшее будущее на костях настоящего, даже если это будет стоить мне жизни. Других вариантов нет.

— Варианты всегда есть, — ответила она. В ее голосе больше не было веселья. Ни намека на смех. Байл вдруг осознал, что совершил самое страшное преступление — отошел от сценария. И ответил на непроницаемый серебряный взгляд злобной ухмылкой. Внутри поднялась волна удовлетворения. Он никогда не любил проторенные тропы.