Страница 4 из 64
— Мы все очень опечалены, — сказал Арриан, тон его голоса звучал при этом ничуть не печально, — Особенно Саккара.
— Саккара еще жив? — Этого Олеандр не ожидал. Саккара Треш возглавил истребительную команду Несущих Слово, напавшую на Урум. Они собирались принести голову Байла Темному совету из-за какого-то неизвестного оскорбления и, разумеется, потерпели неудачу. Урум пожирал демонов с той же легкостью, с какой пожирал людей, и отряд Саккары за несколько дней превратился из впечатляющего в жалкий. К тому моменту, как Консорциум атаковал, Несущие Слово чуть ли не молили о смерти.
Лишь Саккара не повредился ни разумом, ни телом благодаря своим познаниям в демономантии, и это была одна из причин, по которой Байл решил пощадить дьяволиста. В Оке демоны были частью жизни, и вполне благоразумно было пользоваться услугами специалиста по их вызову и изгнанию, даже если тот работал недобровольно.
— Ты удивишься, но подобные люди совсем не спешат встретиться со своими богами, — Арриан почесал подбородок. — Пару месяцев назад мы поймали его за попыткой вырезать бомбу. Он успел добраться до самого мяса, пока мы его не остановили.
Олеандр засмеялся. Саккара уже много лет пытался избавиться от химбомбы, которую Байл поставил между его сердцами. Когда бомба сработает — о «если» речи не шло, — от Саккары останется лишь лужа булькающей протоплазмы. Эта модификация была самой очевидной из всех, которым Байл подверг Несущего Слово, но главный апотекарий утверждал, что установил в своего самого упрямого слугу достаточно имплантов, чтобы учесть тысячу и одно обстоятельство. Саккара тратил на их поиски все время, свободное от попыток поднять восстание среди последователей Байла.
— А верховный Цимисхий? — спросил Олеандр, когда они наклонились, проходя под растрескавшейся аркой, и вошли в место, раньше бывшее садом. Теперь здесь росла только причудливая красная трава. У развалин, оставшихся от фонтана, стояло шестеро гигантов в пурпурной броне, которая потемнела до синюшного цвета из-за въевшейся грязи и пренебрежительного отношения. Боевые автоматоны «Кастеллакс», ударные войска Легио Кибернетика. Над машинами мухами вились сервочерепа, жужжа ауспиками.
— Это отвечает на твой вопрос? — сказал Арриан. Олеандр заметил среди боевых автоматонов две знакомые фигуры. Оба были легионерами, но один был облачен в тяжелую силовую броню более старой модели. Она была грязно-коричневой, не считая стилизованного железного черепа, сияющего на одном наплечнике. Олеандр слышал, что его изгнали с Медренгарда, но по этому поводу до сих пор шли споры и даже делались немалые ставки. Однако Консорциум приветствовал всех практикантов телесных наук, независимо от их происхождения.
Когда Олеандр и Арриан приблизились, один из «Кастеллаксов» неуверенно шагнул вперед и направил на них болтерные пушки. Стволы задрожали и начали вращаться, пока внутренние целеискатели рассчитывали расстояние до цели. Арриан ударил Олеандра ладонью по груди.
— Не шевелись. Они нервные. К их ударным механизмам подведены эндорфиновые насосы, вроде того. Цимисхий, брат, отзови его.
Цимисхий мгновение смотрел на них, словно раздумывая, не провести ли тренировку стрельбы по живым целям. Затем пожал плечами и открыл корпус возбужденной боевой машины, за которым обнаружилось бледное, как червь, получеловеческое лицо. Оно лежало в мешанине проводов и беззвучно открывало и закрывало рот, пока Цимисхий копался во внутренних механизмах. Затем лицо протестующе завопило, робот встал на одно колено и опустил орудия, а вопли сменились недовольными стонами.
— Подневольные мозги, — пояснил Арриан, — Он выращивает их в лабораториуме, в восточном крыле дворца. Время реакции лучше, чем у стандартных боевых автоматонов — во всяком случае, так говорят некоторые.
— Твое мастерство неизменно восхищает, — громко сказал Олеандр. Цимисхий повернулся к нему и наклонил голову, возможно, приветствуя. Или благодаря. Если появление Олеандра его и удивило, вида он не подал. Впрочем, Олеандр и не рассчитывал ни на какой особый прием.
— Ты вернулся, — сказал четвертый ренегат, — Я думал, ты умнее, Олеандр.
Саккара Треш почти не изменился с их прошлой встречи: худое лицо, длинные клыки. Багровая силовая броня видала лучшие времена. На ней почти не было участков, не покрытых строками неразборчивого, изобилующего завитушками почерка или кощунственными символами. Строки были взяты из ритуальных текстов, гимнов и доктрин, которые Саккара и его братья считали адекватной заменой здравому смыслу. На голой плоти выделялись операционные швы, следовавшие по изгибу черепа и линии челюсти. Байл установил в мозгу и челюстных мышцах Несущего Слово множество контролирующих имплантов, блоков подчинения и по крайней мере один миниатюрный осколочный заряд.
— А я думал, что ты уже взорвался, Саккара. Похоже, мы оба ошиблись. Вижу, ты до сих пор издеваешься над бедным Цимисхием.
Саккара улыбнулся.
— Мы обсуждали седьмой и пятнадцатый пункты речи Великого апостола Экодаса при его третьем обращении к Темному совету. Для Железного Воина Цимисхий на удивление набожен. Вам, конечно, не понять.
Олеандр посмотрел на Цимисхия. Тот, как всегда, не ответил. Насколько Олеандр знал, Железный Воин никогда ничего не говорил.
— Как минимум наш молчаливый брат вежлив, — сказал Арриан.
— Еще одно понятие, которое вам недоступно, — ответил Саккара. Арриан улыбнулся и погладил свои черепа. Саккара встретил его взгляд и не отвел глаз. Обвинить Несущего Слово в трусости было нельзя.
— Идем, брат. Я проделал долгий путь, а время не ждет, — сказал Олеандр, прерывая напряженное молчание. — Он все еще пытается спровоцировать остальных? — спросил он, когда Арриан вывел его из сада.
Подстрекательство к измене было для Саккары единственным способом сопротивляться. Олеандр подозревал, что Байл держит у себя Несущего Слово не только для того, чтобы время от времени вызывать демонов, но и для выбраковки глупцов-предателей.
— Он достаточно давно обрабатывает Цимисхия. Как птица и гора из притчи, — ответил Арриан.
— Наверное, надеется, что наш молчаливый брат сорвется и нашлет на всех нас орду механических убийц, — сказал Олеандр.
Внутренний дворец почти не изменился. Широкий коридор с гигантскими колоннами, исчезающими в тенях под крышей; обломки древних статуй; потускневшие фрески, изображающие сцены из жизни прошлых правителей Урума. Это место было пропитано печалью не в меньшей степени, чем ужасом. Сломленное величие оставалось величием.
Олеандр остановился перед одной фреской и вгляделся в переплетенные фигуры, пытаясь понять, где заканчивалась одна и начинались другие. Стены были покрыты пятнами. Немного старыми, но в большинстве своем новыми. Кровью и другими субстанциями. Олеандр расставил пальцы. Порой стены дворца говорили — когда ветер был сильнее обычного и толстый слой песка покрывал город. Прислушавшись, можно было различить песни, стоны, крики прошлых кутежей. Но сейчас он ничего не слышал.
— Они молчат с тех пор, как ты ушел, — сказал Арриан.
— Никто, кроме меня, их не ценил, — ответил Олеандр.
— Мы здесь, чтобы раскрывать тайны жизни, а не слушать жалобы мертвых, — возразил Пожиратель Миров, — Ты, может, и сбежал в прошлое, но мы все никогда не прекращали двигаться вперед.
Олеандр засмеялся:
— Здесь нет никаких «мы». Только он. Остальные — лишь источники сырья, пока не разобранные по частям, — Он посмотрел на Арриана, — Чему он научил тебя за время, пока меня не было? Какие тайны ты раскрыл?
— Из числа тех, которыми я бы поделился с тобой, — никаких, — ответил Арриан. Его руки опустились к клинкам. — Но я с радостью их тебе продемонстрирую, если хочешь.
Олеандр покачал головой.
— Столько лет прошло, а ты до сих пор верен этому безумцу. — Он перевел взгляд обратно на фреску. — Интересно, не поэтому ли он держит тебя здесь? В плане хирургии ты действуешь скорее как мясник, и интереса к созданию монстров у тебя никогда не было. И тем не менее ты здесь и пользуешься неизменным расположением. Всегда готовый угождать.