Страница 19 из 20
— Ты умеешь быть добрым, когда тебе надо, — я улыбнулась, когда он все же посмотрел на меня полным боли взглядом, — уверена, ты бы хорошо себя вел, и я бы все равно тебя полюбила. Мне даже трудно поверить в твои рассказы, несмотря на то, что ты убиваешь чуть ли не у меня на глазах, потому что первым впечатлением была твоя доброта. Может быть, ты добрый только со мной, не спорю. Но я тебя другим не знаю.
— Может быть, те войны правда были на благо человечества, — пробормотал Лева, мягко касаясь губами моего носа, щек, подбородка, — или кармы не существует, и ты досталась мне просто так.
Улыбнувшись, я обхватила ладонями лицо человека, терзаемого болью и запоздалым раскаянием, ласково погладила большими пальцами резче проступившие за недели нервного состояния скулы и поцеловала его. Потому что, каким бы он ни был беспринципным и жестоким, со мной он всегда мой милый, домашний, ласковый кот.
С грохотом, от которого мы оба подпрыгнули, а Лев крепче прижал меня к себе, дверь распахнулась. Хотя я запирала хлипкий замок…
— Мужчине и женщине запрещено жить в одной комнате! — объявила явившаяся в сопровождении двоих бойцов “глава крепости”.
— Пошла отсюда, — тихо и относительно спокойно сказал муж, но я-то знала, что ничего хорошего это сосредоточенное выражение лица не сулит.
— Или вы будете соблюдать установленный порядок, или будете уничтожены, — явно наслаждаясь собственной властью, шатенка уперла руки в боки.
— Какой ебанат доверил руководство бабе, — закатил глаза Лева, пересадив меня на кровать и сев нормально, — а выгнать нас за стены не сойдет за уничтожение?
Я сидела тихонько и не рыпалась, потому что такие ситуации все же мужику разруливать. Но порядки тут этак командирша навела очень странные.
— За уничтожение сойдет только пуля в лоб, особенно всяким инфицированным, — один из парней поднял оружие по ее знаку, прижал прикладом к плечу.
— Что за дискриминация по вирусному признаку? — медленно, без резких движений поднявшись на ноги, брюнет поправил левую руку, засунутую в карман толстовки, чтобы не мешалась. — Короче, давай не будем друг другу создавать проблемы — мы тихонько уйдем, а ты тут муштруй народ дальше, ага?
— Все мозги в тестостерон превратились? — нахмурилась женщина. Кажется, пора бы сбавить обороты…
— Ну просто иначе с таким отношением к нам вы все сдохнете, — я не видела лица Левы, но он наверняка улыбнулся, ебанутенький мой дурачок.
Только что говорил, что не хочет умирать, а тут буквально на амбразуру сам лезет, ну что за человек…
— Вяжите его, достал, — скомандовала она.
Ну все, допрыгался…
— Ну зачем же так? — сокрушался брюнет, которому один парень заломил за спину здоровую руку, а второй держал на прицеле.
— Пойдем, тебе выделят другу комнату, — поманила меня начальница.
— Но я не хочу, — пробормотала я, неосознанно отклонившись назад, к стене.
— Я говорю, пойдем, тебя может защитить не только он, — она ухватила меня за руку и дернула, буквально сорвав с кровати.
— Пусти! — вскрикнула я одновременно с тем, как Лева прорычал это слово.
— Ты не должна зависеть от мужчины, — несмотря на мои попытки упереться ногами в пол и вырвать руку из ее хватки, меня вытащили в коридор.
— Оставь ее! — рявкнул за спиной муж, его тут же одернул другой голос:
— Не рыпайся, завтра утром увидитесь!
— Ты самостоятельная личность, я помогу тебе это понять, — продолжала сумасшедшая.
— Нет, пожалуйста, пусти, я нужна ему! — все мои усилия оставались безуспешными. — Пусти меня!
Лева же сейчас в первую стадию перейдет, за ночь с ума сойдет от страха, мне срочно надо к нему…
Почти половина коридора была пройдена, когда сзади донесся одинокий глухой выстрел. Я застыла, понимая, что с одной рукой он никак не сможет… И как я теперь? Что мне делать?
— А его просили не рыпаться, — невесело усмехнулась шатенка, дергая меня сильнее, — мужикам туда и дорога. Не горюй, ты поймешь, что это только к лучшему.
— К лучшему значит, блядина? — тихо прорычал за спиной до ужаса родной разъяренный голос.
Только мы обе начали поворачиваться, Лев ухватил ее за волосы и рванул голову на себя. Тошнотворно хрустнули позвонки, я отшатнулась, чувствуя, как расслабляются и соскальзывают с моего запястья еще теплые пальцы. Брюнет аккуратно уложил уже бездыханное тело на пол и приложил указательный палец к губам, потом указал на стоящие неподалеку наши с ним кроссовки.
Присев на корточки, мы обувались. Я старалась не смотреть на труп, но и не поворачивалась к нему спиной. Такое дурацкое чувство, что это я виновата в ее смерти, да и те двое, наверняка, тоже уже вышли из игры. Во всех смыслах.
— Вся общага сейчас должна думать, что меня пристрелили, — прошептал мужчина, ухватив меня за руку прямо там, где держала она, — думаю, никому не хочется поглядеть на мои мозги, раскиданные по комнате, так что ближайшие пару минут будет тихо, — мы вышли на улицу, и он заговорил чуть громче, а я только в этот момент заметила у него на плече автомат того парня, — ночью никто ничего не патрулирует, потому что они боятся только мертвяков. А мы с тобой и доблестным инженером Михеевым съебываем отсюда, мне надоело.
— Но ты же сказал, что-то с двигателем, — я спотыкалась в темноте, ориентируясь только по темной громаде штаба, стоящей в некотором отдалении от всех остальных зданий.
— Конечно, я им сказал так, — захлопнув какую-то дверцу, ведущую к внутренней технике, он запрыгнул в пилотный отсек, — потому что это идеальный способ свалить, и негоже им было об этом знать. В принципе, километров триста пятьдесят пролетим, а там посмотрим. Лишь бы ничего зенитного у этих долбоебов не нашлось, — в кабине загорелись приборы, винт начал медленно раскручиваться. Лева подал мне руку, помогая забраться, усадил в кресло, нахлобучил мне на голову наушники и, стараясь быть громче уже гудящих лопастей, прокричал: — товарищ оператор вооружения Вера, все будет хорошо!
Я нервно улыбнулась и вцепилась в ремни, которыми он меня пристегнул. Допустим, я не особенно боюсь высоты, допустим… Но лететь с одноруким пилотом в, как оказалось, исправном вертолете — это страшновато!
Надев правильно наушники, я заметила, что шум стал намного тише. В штабе загорелось несколько окон, в казарме тоже, но спустя несколько секунд это отошло на второй план, потому что в животе появилось не самое приятное чувство невесомости.
— Я знаю, родной, что так не делается, но ты уж лети, ага? — пробормотал Лева, пока вертолет тяжело отрывался от земли. — Давай, хорошая птичка… Вер, посмотри вокруг, что-нибудь типа карты есть?
Пришлось отмерзнуть и вместо внушающего ужас своим медленным уползанием вниз здания штаба смотреть на тускло подсвеченный пол.
Я потратила почти десять минут, но найти ничего не смогла, а полет тем временем стал ровным, невесомость исчезла.
— Нет ничего такого, только документы, — сообщила я, выпрямляясь и разминая плечи, в которые от долгого нахождения в наклоненном состоянии больно врезались ремни.
— Мне и не нужно, — мягко усмехнулся Лев, — я и так карту примерно помню. Просто хотел тебя отвлечь немного.
— Вот спасибо, — улыбнувшись, я откинула голову на подлокотник.
В лунном свете муж разглядел что-то вроде поселка городского типа и решил садиться там, потому что топлива оставалось километров на пятьдесят. Я немного привыкла и смотрела на приземистые домишки и несколько пятиэтажек вполне спокойно, пока они не начали довольно шустро приближаться. Закрыв глаза, я слушала гудение, бормотание любимого голоса и собственное колотящееся сердце.
От резкого толчка я дернулась и едва не прикусила себе язык.
— Жестковато, — резюмировал Лева, а я все боялась открыть глаза, жадно вслушиваясь в стихающий гул, — эй, уже все, — с меня сняли наушники, и рев винта одновременно оглушил и отрезвил, — уже все, моя хорошая, прилетели.
Открыв глаза и увидев наклонившегося ко мне брюнета, я закрыла лицо ладонями: