Страница 3 из 5
Перед лекцией Татьяна подошла ко мне и сказала, что Гарик уехал. Мне это было не очень интересно, волновали другие проблемы. Когда же после второго курса на крымской практике мы близко сошлись, она, к моему удивлению, оказалась не совсем невинна. Гарик был к этому причастен и, видимо, поэтому на правах «первопроходца» и лез в апреле в драку.
Необходимо отметить, что отец Татьяны, полковник, работал на военной кафедре физического факультета МГУ. Он был неплохим преподавателем, написал несколько книг. Одна из них, под названием «Импульсные схемы РЛС», популярна и сегодня. В честь 50-летия образования СССР он был награжден орденом Боевого Красного Знамени. Во время войны Владлен Григорьевич закончил военное училище и служил под Новороссийском. После войны он женился на служившей в тех же местах Марии Ефимовне Власенко. У них родилась дочь Татьяна, ставшая моей первой женой.
Практика третьего курса отличалась от прошлогодней тем, что у геохимиков часть ее проходила на комбинате в Архызе, а у геофизиков геофизическая и буровая практика – на том же полигоне в Крыму. Татьяна написала мне, что зашла как-то на местный рынок и купила паюсной (вяленой) черной икры и воблы, а затем отправила мне посылку с этими деликатесами. Вскоре мы ее получили – в ней было килограмма полтора паюсной черной икры, а остальное – отборная вобла. Часть икры пришлось привезти в Москву – мы не смогли ее съесть, такая она была сытная, а вобла ушла под пиво вся. Пишу это для того, чтобы было понятно, что в то время природа была щедрее к людям. В 1970 году, на пятом курсе, сокурсники почти все переженились, поженились и мы с Татьяной, и она взяла мою фамилию.
Подошло время распределения на работу. У геофизиков было даже право выбора. Правда, вариантов было всего два и оба не очень: Якутск или Магадан. Я был совершенно спокоен, поскольку знал, что на меня есть заявка из Института физики Земли АН СССР, где я и делал дипломную работу. На распределение шли по успеваемости, и я был в числе первых. Однако кафедрой геофизики заведовал профессор Федынский, одновременно он был министром геологии СССР. Видимо, он должен был блюсти и интересы подначального ему ведомства.
Наша классная дама, Татьяна Ивановна Облогина, пригласила меня на комиссию и, когда я вошел, дала мне краткую характеристику. В конце весьма лестной для меня речи она сказала, что я достоин того, чтобы трудиться в Академии наук. Федынский спросил меня, согласен ли я там работать. Я ответил, что да, согласен. И тут он нарушил сонную атмосферу комиссии, сказав, что как заведующий кафедрой и как министр геологии он гарантирует мою поездку хоть в Магадан, хоть в Якутск и никуда больше.
В то время не подписавшего распределение лишали диплома. Мне было все равно, где работать, но я не люблю, когда на меня давят. И я, сказав членам комиссии, что плевал на их диплом, вышел из комнаты, где они заседали. Народ не очень-то подходил ко мне, каждый переживал за свою судьбу. Я понимал ребят и поэтому не уехал, да и обещал после распределения пойти с ними в кабак.
Система работала слаженно и четко, не помогали ни слезы, ни угрозы. В результате 11 человек подписали Якутск, а 6 человек – Магадан. Мой друг Боря Шейн подписал Якутск, откуда через пару месяцев его забрали в армию. Служил он офицером в Кяхте – это вообще край земли. Отслужив два года, вернулся в Москву, устроился инженером в Институт океанологии и как минимум три года вычеркнул из жизни.
Но вернемся к распределению. Когда все геофизики побывали на комиссии, вышла Татьяна Ивановна, молча взяла меня за руку и повела обратно. Снова пробарабанила мою характеристику и добавила, что на меня есть заявка из Академии наук. На этот раз вопросов не возникло, Федынский благосклонно кивнул головой, и я был распределен в Академию наук.
У Татьяны такой проблемы не было. Кафедра геохимии рекомендовала ее в аспирантуру. Под руководством профессора М. Г. Валяшко она за два года сделала кандидатскую диссертацию, защитила ее и стала кандидатом геолого-минералогических наук. После защиты начала работать во ВНИИГаз под руководством всемирно известного ученого профессора Бориса Прокоповича Жижченко.
Вот какую историю из детства рассказал мне как-то Борис Прокопович. Родился он в Крыму, вблизи Алушты. Семья жила неплохо, поскольку у отца была небольшая винокурня, приводимая в действие моторчиком, работающим на керосине. Обязанностью Бориса с 5-летнего возраста было ежедневно доставлять на винокурню бидончик с керосином. Винокурня находилась метров на 200–250 выше дома, и когда он под палящим солнцем тащил наверх этот керосин, ему очень хотелось пить. Воды нигде не было, зато на винокурне было охлажденное сухое вино, которое использовалось вместо воды. Вот каким было начало его трудовой деятельности.
Жил Жижченко в доме, находившемся сразу за универмагом «Москва», и на работу приезжал на автобусе, забиравшем сотрудников института, живущих в районе Ленинского проспекта. Кстати, по специальности он был палеонтологом.
В 1975 году женился мой младший брат Михаил. Его супруга Татьяна взяла себе нашу фамилию. Все бы ничего, но работали они с моей супругой в одной лаборатории и к тому же инициалы имели одинаковые. Моя жена была Владиленовна, а жена Михаила – Васильевна, и если учесть, что мою сестру тоже зовут Татьяна, то вообще дурдом. Но и это еще не все. Когда Николай, сын моего старшего брата Бориса, женился, его супруга опять-таки взяла нашу фамилию, и ее тоже зовут Татьяна. Прямо аномалия какая-то!
Экспедиция
В июле 1968 года для геофизиков 3-го курса после июньской геофизической практики в Крыму началась производственная. Официально она заканчивалась 1 октября, но мало кто возвращался к этому сроку. Весь октябрь ребята приезжали из разных областей страны, в основном с севера и востока. Однако это было еще впереди, а сейчас на календаре значилось начало июля. И у меня практика будет проходить в экспедиции МГУ.
Еще до отъезда в отряде меня нагрузили работой. Мне было поручено купить пять килограммов хорошего чеснока. Остальные члены отряда искали в Москве другую продукцию, все были при деле. Отряд состоял из пяти человек: трех мужчин и двух женщин. Начальник отряда Инна Соломоновна Лурье и аспирантка биолого-почвенного факультета МГУ Наталья Львовна Аралова – женский персонал отряда, а мужской – это Владимир Михайлович Калачев, Николай Леонидович Рыжих и ваш покорный слуга. По своим обязанностям Лурье – мерзлотовед, Аралова должна была устанавливать наличие или отсутствие мерзлоты по спилам деревьев, я – геофизик, определяющий толщину мерзлоты с помощью электроразведочного метода вертикального электрического зондирования (ВЭЗ), Калачев – председатель профбюро геологического факультета МГУ (в молодости он был бурильщиком), Рыжих – рабочий, изгнанный из факультета то ли за пьянку, то ли за драку бывший студент-гидрогеолог, которому обещали полное прощение, если он хорошо отработает в экспедиции. Начальником экспедиции был Виктор Титович Трофимов, через несколько лет ставший деканом геологического факультета МГУ. Экспедиция была университетской и работала на севере Тюменской области.
Моим непосредственным начальником был главный геофизик экспедиции Юрий Александрович Овсянников. Он всегда ходил в распахнутом полушубке, без шапки, выделяясь копной черных волос. У Юры было свойство, которое я больше ни у кого не встречал. Он мог пить сколько угодно и не пьянеть, спиртное на него никак не действовало. Жизнь его закончилась трагически. Года через два или три он сплавлялся с другим отрядом вниз по Оби. Жители одного из поселков на берегу заметили неуправляемую, дрейфующую вниз по течению лодку, людей в ней видно не было. Подплыв к ней, они обнаружили шесть трупов. Овсянников был среди них. Кто, зачем и почему – неизвестно до сих пор. Там же в поселке их и похоронили. Очень подходят слова из песни: «Все равно я, наверно, погибну, что ж поделать, такая работа…».
Но пока все еще живы и здоровы. Со мной на производственную практику в ту же экспедицию уехал и Володя Шиморин, с которым я учился в одной группе. После окончания университета он работал в Наро-Фоминске во ВНИИГеофизике. В годы правления Ельцина трудился в администрации, отвечал за канализацию и выдачу земельных участков.