Стокгольмский синдром

Эта сумасшедшая женщина целовала и гладила мою спину, подушечками пальцев с нажимом следуя за горящими следами стека. Пытаясь только сильнее подставиться, я уперся напряженными ногами в пол, прогнул спину, чуть наклоняясь. Грубая ткань, раньше так всегда раздражавшая, сейчас крышесносно стимулировала головку, и каждое телесное ощущение усилилось в разы благодаря окружавшей меня темноте.

Резко выдохнув, я повел плечами, когда ласки прекратились. Криста снова села мне на колени, мягко обняла и вдруг впилась ногтями в кожу на загривке, заставив меня вздрогнуть и покрыться мурашками. Тихо звякнула пряжка, другая ее ладонь скользнула мне в штаны. Я хотел было попросить хоть там обойтись без причинения боли, но почему-то не смог даже открыть рот, только тихо невнятно замычал от ощущения холодных пальцев на горячей нежной коже. Этого мне хватило, чтобы кончить, жмурясь до цветных фейерверков под веками.

— Молодец, — вдруг тихо шепнула она, гладя меня по волосам, — можешь открыть глаза, — я послушался. Свет тусклой лампы резанул почти больно, но все тело будто плыло, казалось, я сейчас свалюсь с этого стула вместе с этой женщиной, — отдохни, ты сегодня такой хороший послушный мальчик…

Ощутив непонятную гордость от такой похвалы, я тут же мысленно одернул себя. Я офицер, разведчик, я мужчина, в конце концов, а не “послушный мальчик”!

Но у меня не было сил и желания огрызаться, я только воспользовался позволением отдохнуть и уткнулся лбом ей в плечо, наслаждаясь скольжением тонких пальцев по макушке и вяло думая, что могу использовать эту иллюзию послушания в своих целях.

— Я не хочу, чтобы тебя расстреляли, — промямлил я, улыбаясь так глупо и по-идиотски от поцелуя в висок.

— А меня расстреляют? — уже почти традицией стал этот ответ вопросом на вопрос.

— Сегодня ночью, — мелко кивнул я, — но я не позволю.

— Неужели сам господин офицер внутренней разведки поможет мне сбежать? — тихо усмехнулась девушка, и усмехнулась еще раз, когда я кивнул. — Ты такой милый. Наверное, ты и есть то самое два в одном, которое я искала. Жаль, что нашла именно так.

От этих ее слов так стало тепло и хорошо… Счастливо улыбаясь, я притерся скулой к ее плечу и закрыл глаза, мечтая сохранить для себя память о ней. Такое ощущение, что моя система сработала наоборот, подчиняя меня. Как же я буду от этого страдать…

Ночью, когда пришел дежурный, я все еще не спал. Лежал и пялился в темноту, вспоминая, как дурак, все моменты с наглой рыжей мордашкой. Не то чтобы хотел сохранить их для себя, нет. Я хотел понять, сфальшивила ли где-нибудь она. На столе лежал свернутый листочек с обещанной информацией, но Криста попросила посмотреть только тогда, когда она уже будет далеко отсюда, утром. И я ждал утра. Мне казалось, что это все объяснит, все расставит по своим местам, по полочкам. Обязательно.

Стандартная процедура с выстрелами шариками краски из кустов — и я смог полюбоваться, как в последний раз взметнулись в лунном свете чудные темно-медные волосы. Вот и все. Потеряна. Не факт, что все, что она говорила, окажется правдой. Но, по крайней мере, мы будем готовы к покушению, а это уже дорогого стоит.

Вернувшись к себе, я дрожащими отчего-то руками развернул записку. И в ярости стиснул кулаки, разрывая лист и сминая половинки.

“Ты отличный саб, а я отличная актриса.”

========== Часть 8 ==========

Операция с Кристой Дайнер была последней в моей полевой карьере. Пришло направление, предписывающее вернуться к преподаванию в Академии внутренней разведки, что и было моей изначальной специализацией. На сердце было тяжело, но оказалось приятным вернуться в ведомственную уютную квартиру, окунуться в студенческую среду. Жизнь снова вошла в привычную колею, и меня это не могло не радовать.

Посреди лекции у первокурсников в дверь по-уставному стукнули.

— Господин лейтенант Вулфрик Райнер? — вежливо осведомился курьер.

Мельком глянув в удостоверение, он вручил мне конверт из плотной черной бумаги, отдал честь и тихонько испарился. В таких конвертах передают внутренние приказы внутренней разведки, и любопытство побороть было невозможно. Дав ребятам перерыв на пять минут, я сел за стол, аккуратно вскрыл письмо. Меня хотят послать на еще одну операцию?

От прочитанного зашумело в ушах. В двенадцать часов, сразу после парада Объединения я, Вулфрик Райнер, буду вместе с остальными героями тихой войны представлен к высшей награде внутренней разведки — Перстню Уз. Сразу при получении Перстня я буду произведен в старшие лейтенанты, как и предполагает процедура награждения.

— Было бы за что, боже… — пробормотал я, закрыв лицо ладонью. — За потрахушки, мать их так…

У внутренней разведки нет парадной формы. Обычные мои высокие берцы, свободные штаны, набедренная кобура, отглаженная рубашка. Единственное отличие от обычного порядка внешнего вида — куртка должна быть наброшена на плечи. Я нервничал так, что слышал, как бьется мое сердце. Явившись ко входу Военного дворца, я подтвердил свою личность, был препровожден в парадный зал и поставлен в нужное место шеренги награждаемых. Многие здесь были друг с другом знакомы, тихо переговаривались, а я только радовался, что никто здесь не знает, за что меня награждают. Подумать только, за то, что трахал баб!

Оркестр начал исполнять гимн, и все несколько десятков офицеров слитным движением сдвинули стопы, прикладывая кулак к груди. Я увижу императора! Своими глазами! Не с площади, когда он выступает перед выпускниками на трибуне, а так близко, всего-то в десяти метрах!

Величественный, высокий человек, чью жизнь я, согласно присяге, должен защищать любой ценой, как и государственный строй, встал перед нами. У него было обычное, не слишком красивое лицо, которое я сотни, тысячи раз видел на портретах. И все равно он производил невероятное впечатление, будто светился изнутри.

— Господа офицеры внутренней разведки, — начал он, будто бы даже по-отечески нам всем улыбаясь. За его спиной аккуратно и тихо выстроились командующие всеми подразделениями Имперской армии, — с гордостью сообщаю вам, что во время сегодняшней попытки покушения на мою жизнь были задержаны все ключевые лица подполья, — и Криста, я так понимаю, среди них, — работа не завершена, многие из вас будут привлечены к допросам или задержанию менее важных членов антигосударственной организации, но сегодня мы празднуем вашу победу!

— Служим Империи! — слаженно грохнули мы.

От гордости я едва мог дышать, но старался не подавать виду. Чай не первокурсник.

Когда стали по одному вызывать к императору, я занервничал еще сильнее. Хорошо хоть, что в алфавитном порядке, я не скоро.

— Новопроизведенный майор внутренней разведки Кристоф ван Байер! — объявил герольд.

Странно, древний род военных раньше ни одного отпрыска не отправлял во внутреннюю разведку, хотя ей уже сто лет почти. Вон Вильгельм ван Байер, маршал флота, стоит у императора за спиной.

Но, стоило только мне увидеть связанные в аккуратный хвост длинные волосы темно-медного цвета, я все понял. Конечно, похожа она на Аманду ван Байер, на свою, мать ее, мать…

— Вы первая из вашего рода во внутренней разведке, — чуть улыбнулся император, когда Криста встала перед ним на одно колено. Я бы больше удивился, если бы она исполнила реверанс, — и первая награжденная женщина во внутренней разведке. Ваша семья служила Империи верой и правдой, и я не сомневаюсь, что вы продолжите эту славную традицию. От лица Империи благодарю вас за вклад в защиту государственного строя.

— Служу Империи любыми средствами! — отчеканила, как и трое до нее, девушка, вставая и протягивая монарху правую руку.

Когда Перстень занял свое место на ее среднем пальце, она развернулась кругом и четким шагом вернулась в строй.

Скоро должна была дойти очередь и до меня. Незаметно вытирая вспотевшие ладони о штаны, я молился, хоть никогда и не верил в бога или судьбу — только бы не упасть! Еще и этот ремень кобуры непривычно обхватывает середину бедра, кажется, я туговато его затянул…