Страница 15 из 17
И я прочувствовала, как работал Святослав Николаевич над тем, чтобы оградить мир от разрушения воспитанием. У него не было иного смысла жизни. Всем своим существом и творчеством Святослав Николаевич скромно внушал нам мысль о том, что надо стараться изменить себя. Только путь самосовершенствования приведет к сотрудничеству и единению… Великая радость быть живым свидетелем жизни Великого Подвижника!
Для всех, кто открывал свое сердце и доверял Святославу Николаевичу как мудрому Наставнику, его личный пример был источником высокой духовной радости и веры.
В завершение примите, пожалуйста, подлинные слова Святослава Николаевича из беседы 10 ноября 1982 года: «…Наша задача – это совершенствование себя. Это лучшее, что мы можем дать другим! Личный пример – самая живая сила, которая действительно дает вдохновение другим людям».
И еще об одном следует упомянуть.
В 1974 году в Москве на научной конференции в Академии художеств СССР, посвященной 100-летию со дня рождения Н. К. Рериха, Святослав Николаевич сказал, что изучение творческого наследия многогранной личности Николая Константиновича только начинается. Святослав Николаевич хотел, чтобы прежде всего широко изучали творчество Отца. Идея просвещения народных масс владела Н. К. Рерихом с начала века, когда он намеревался преобразовать художественно-промышленную школу в Петербурге, директором которой он был, в Свободную народную академию как «художественно-просветительское учреждение», но помешали события семнадцатого года. Затем Н. К. Рерих стал воплощать эту идею в Соединенных Штатах Америки. Были созданы Институт объединенных искусств, Международный художественный центр «Корона Мунди», Лига Культуры, но произошло гангстерское предательство. И вот в конце столетия снова Россия: воплощение великой идеи Великим Сыном – создание Международного научно-художественного и просветительского центра Рерихов.
«Я положил основание Агни Йоги на четыре конца, как цветочный пестик». Это одно из сокровенных указаний в Знаках Агни Йоги на то, что за именем «Рерих» стоит творческое наследие всей Семьи. Этот бесценный дар человечеству окончательно сложился из объединенного сознания и деятельности Четырех.
Кира Молчанова. 2001 г. Таллинн
Искусство жизни
Так получилось, что мне посчастливилось многократно встречаться не только с Юрием Николаевичем Рерихом, но также и с его братом Святославом Николаевичем. Индивидуальных встреч было немного, больше коллективных. Я присутствовала почти на всех вернисажах выставок как Николая Константиновича, так и Святослава Николаевича, которые он открывал в разных городах России начиная с 1960 года; на многих конференциях, лекциях и выступлениях в разных учреждениях культуры, например в Доме дружбы, Доме кино, Доме ученых, на юбилейных торжествах, посвященных 100-летию Николая Константиновича Рериха, проходивших в Большом театре. Теперь почти все выступления Святослава Николаевича напечатаны в разных изданиях. В этих воспоминаниях отмечу лишь особенно запомнившиеся моменты и встречи, акцентирую внимание на некоторых его высказываниях, имевших, по-моему, особую значимость для него, к которым он сам повторно возвращался в беседах – с разных сторон, в различных сочетаниях.
Вспоминая Святослава Николаевича Рериха, особенно хотелось бы выделить его нравственный облик. В 1960 году во время встречи с ним в Москве в квартире Юрия Николаевича, мой отец, Рихард Яковлевич Рудзитис, задал вопрос о возможностях деятельности последователей Живой Этики (имелось в виду хрущевское время, время крайнего атеизма, бездуховности). Святослав Николаевич сказал: «Главное – это личный пример. Это может быть в сотни и в тысячи раз больше, чем все остальное»[23].
Многократно, говоря о самосовершенствовании, Святослав Николаевич рассказывал о своем отце: «Николай Константинович всегда ставил искусство жизни выше всякого другого искусства. То есть он был не только великим художником, он был, прежде всего, великим художником жизни». В год празднования 100-летнего юбилея Николая Константиновича, выступая со сцены Большого театра, Святослав Николаевич назвал отца «совершенным человеком»: «Надо было знать Николая Константиновича, нужно было с ним жить, чтобы действительно оценить эту изумительную личность, замечательную во всех своих гранях и замечательную по своей человечности! Для меня он олицетворял как бы совершенного человека – то, о чем говорили в свое время Конфуций и другие люди, которые представляли себе, каким должен быть, каким может быть совершенный человек». Тогда же, касаясь пространного доклада академика В. С. Кеменова о деятельности Николая Константиновича, Святослав Николаевич добавил, что «он был замечательный человек, но он был не один! У него была верная сотрудница – моя матушка Елена Ивановна. Вместе они провели всю свою жизнь и с самого начала слились в прекрасный союз – единый общий подвиг. Даже в очень трудные минуты жизни Николай Константинович всегда оставался самим собой, вполне уравновешенным, вполне гармоничным человеком. Он никогда не волновался и поэтому мог спокойно решать сложнейшие задачи в очень трудные моменты и находить самые лучшие решения».
В молодые годы моей жизни, когда я еще училась в Латвийской академии художеств, Святослав Николаевич особенно сильно воздействовал на меня как пример настоящего художника. Представители западной школы, к которым уже тогда относилось большинство преподавателей и студентов нашей академии, оставляли живописи только проблемы художественной формы и цвета, негативно относясь к идейной стороне и считая все это не делом живописи, а скорее кино, театра или литературы. Потому на лекциях Святослава Николаевича, знакомясь с его мировоззрением, с «мышлением цветом», я уже в те годы обрела полную ясность в различии между подлинным искусством – целостным единством, объединяющим мысль – содержание и цветоформу, и модным формотворчеством, безыдейным трюкачеством красками. «Ослепительна радуга цвета. Потому я верю в цвет. Когда стараюсь представить новые мысли о чем-то, я мыслю в цвете. Сюжеты связаны вместе цветом. Мысль приходит с цветом. Я не ищу в эксперименте, чтобы передать что-то. Все уже решено само – проекция моих мыслей», – говорил в своей лекции на выставке в Ленинграде в 1960 году Святослав Николаевич.
Подлинное искусство, конечно, не внешний натурализм, не социдейность и литературщина, как в советские времена, когда часто даже самые безобидные поиски цветоформы назывались «авангардом» и преследовались. Мастер утверждал, что рядом с цветом стоит мысль, а значит – душа художника, и только глубоко пережитое, прочувствованное, осмысленное и «намоленное» произведение по-настоящему глубоко действует на людей, на сознание и душу: «Я всегда считаю необходимым, чтобы через искусство стараться передать истину, правду, чтобы человек-художник действительно жил этим и хотел передать именно то, что он чувствует. Тогда его произведение, картина будет всегда особенно убедительна». В своих лекциях и беседах Святослав Николаевич очень часто ставил примером Рембрандта: «Когда Лейбниц наблюдал Рембрандта за работой, он видел, что Рембрандт вообще писал гораздо меньше, чем медитировал над картинами, которые писал. Рембрандт всегда верил, что если он может прочувствовать настроение картины, то эта картина и будет излучать это настроение. То есть если я счастлив, то и эта картина будет действовать на зрителя именно так; если я угнетен, то и моя картина будет это излучать. Другими словами, он верил в силу своего воображения, своего чувства и верил, что картина может это передать». Высказывания Святослава Николаевича Рериха в то время для меня, студентки, были вдвойне актуальными.
В личности Святослава Николаевича мудрец, человек большой совести, и художник, творец цвета, слиты воедино. В каждой беседе он призывал людей устремляться к лучшей жизни – «жизни, исполненной красоты и совершенства». Художник-мыслитель утверждает бытие как труд, труд как творчество, а творчество как соединение с Высшим Миром.
23
Здесь и далее – запись слов С. Н. Рериха из личного архива автора.