Страница 5 из 11
Принимая разрастание масштабов деятельности теневых банков, Совет по финансовой стабильности относит их к потенциальным источникам системных финансовых рисков. Более детально такое внимание обусловлено следующими моментами:
• теневые небанковские посредники во многих странах управляют огромными активами;
• многие компании обладают неопределенным статусом;
• отсутствие строгого регулирования создает риски для клиентов;
• эта группа финансовых посредников тесно связана с традиционной банковской системой, что обусловливает риски коммерческих банков и дестабилизацию банковской системы.
Типология теневых небанковских институтов представлена: финансовыми компаниями (fnance companies), структурными инвестиционными компаниями (structured investment vehicles), кредитными хедж-фондами (credit hedge funds), биржевыми фондами (exchange-traded funds), кредитными инвестиционными фондами (credit investment funds), взаимными фондами денежного рынка (money market mutual funds), фондовыми брокерами-дилерами (securities brokers-dealers) и др.
О масштабе теневой небанковской системы свидетельствуют следующие данные: объем их активов составляет 1/2 объема активов мировой банковской системы[9]. При этом США имеют самую большую теневую небанковскую систему с активами в 26 трлн дол. (2012). На втором месте находятся страны еврозоны – 22 трлн дол., третье у Великобритании – 9 трлн дол. Такие высокие показатели также объясняются наличием в этих странах международных финансовых центров, в которых сосредоточена деятельность иностранных институтов.
Сектор теневого нелегального финансового капитала, являясь частью теневого сектора экономики, характеризуется как самодостаточной и не регулируемый государственными органами производственной и финансовой деятельности[10]. В этом секторе также очевидны две части.
Первая – капитал, опосредующий так называемые «оптимизационные» схемы (уход от налогообложения, «серые» зарплаты, офшорные зоны, налоговые гавани, двойная бухгалтерия и др.).
Другая часть включает капитал криминальной направленности (производство и распространение наркотиков, продажа оружия, подпольный игорный бизнес, шантаж, рэкет, рейдерство и т. п.), страховое мошенничество и др. Ключевой проблемой для мирового сообщества сегодня является не как таковой рост финансовой составляющей мировой экономики, а обеспечение контроля над этим процессом.
Во время и после глобального кризиса проблемы функционирования нерегулируемого глобального финансового капитала обсуждаются все чаще, а сам этот капитал называют истинной причиной финансовой катастрофы, разразившейся в США в 2007 г. и охватившей глобальную финансовую сферу.
Перелив капитала из регулируемого в нерегулируемый сектор как реакция на усиление режима регулирования является вполне прогнозируемыми, но тем не менее неблагоприятными последствиями для состояния финансового сектора, экономики, населения, государства и глобальной устойчивости. И здесь вопрос баланса регулирующих воздействий столь же важен[11].
За десять лет общий объем входящего потока капитала в развитые и развивающие страны составил соответственно 48,3 и 6,7 трлн дол. (рис. 2.2).
Рис. 2.2. Структура притока капитала в развитые и развивающиеся страны за период 2000–2010 гг.[12]
Во время и после кризиса европейские банки сократили объемы трансграничного кредитования и иные активные операции. Одновременно столкнувшись с новыми требованиями к достаточности капитала и ликвидности, а также требованием акционеров и регуляторов снижать риски, многие банки развитых государств урезают зарубежные операции, закрывают иностранные подразделения. С начала 2007 г. банки распродали активы на сумму более 722 млрд дол., почти половина из которых являлась зарубежными. В отличие от развитых государств потоки капитала с участием развивающихся стран росли высокими темпами после серьезного спада в 2008–2009 гг.
Значимость рассмотрения существенных изменений в международном движении капитала продиктована тем, что они могут рассматриваться как ключевой внешний детерминант уязвимости национальной банковской системы России, способный запускать в движение совокупность взаимосвязанных и взаимообусловленных причинно-следственных связей, нарушающих равновесное состояние. В результате обостряются противоречия в банковской деятельности, усиливается негативное воздействие прочих факторов уязвимости национальной банковской системы. В контексте синергетической методологии речь идет о внешних флуктуациях, оказывающих воздействие на функционирование той или иной открытой системы. Уточним при этом, что флуктуации для открытой системы постоянны, поскольку таким образом она обменивается энергией с внешней средой. Однако, накапливаясь, флуктуации способны привести к существенным изменениям и неустойчивому состоянию.
Представляется, что применительно к национальной банковской системе России, функционирующей в условиях глобализации, такими флуктуациями выступают изменения, связанные с притоком и оттоком капитала. Более конкретно следует говорить о направлениях и каналах движения капитала, его объемах и интенсивности, а также факторах, влияющих на данные процессы (параметры развития мировой и национальных экономик, динамика мировых цен на сырье и товары, изменения валютных курсов и процентных ставок и пр.).
Неоднородный характер потоков капитала, в свою очередь, требует уточнения и конкретизации основных каналов проникновения зарубежного капитала на развивающиеся рынки.
Первый канал связан с движением ссудного капитала, поскольку предусматривает экономические отношения займа, предполагающие возврат ссуженной стоимости с уплатой процента. Капитал, поступающий в рамках данного канала, играет заметную воспроизводственную роль в экономике развивающихся стран, поскольку носит средне- и долгосрочный характер, а следовательно, может направляться на реализацию инвестиционных проектов и обновление объектов основных средств.
Второй канал обусловлен экономическими отношениями совместного владения, не предусматривающими возврат ссуженной стоимости. В данном случае речь идет об участии зарубежных инвесторов в капитале национальных предприятий, что может осуществляться в виде прямых и портфельных инвестиций. Прямые инвестиции выступают источником реализации инвестиционных проектов, участвуют в насыщении внутреннего рынка качественными и доступными для населения товарами, позволяют внедрять современные технологии производства и управления, способствуют решению проблемы безработицы за счет создания новых рабочих мест, а значит, участвуют в мультипликативном процессе поддержания совокупного платежеспособного спроса[13]. Напротив, воспроизводственная роль портфельных инвестиций представляется противоречивой. С одной стороны, они способствуют притоку капитала, развитию национального фондового рынка, увеличению объемов торговли, привлечению российскими эмитентами финансовых ресурсов. С другой стороны, приобретение иностранными инвесторами ценных бумаг непосредственно не влечет за собой реального капиталообразования – зачастую происходит лишь переход права собственности на уже выпущенные в обращение финансовые активы, осуществляемый с целью их дальнейшей перепродажи по более высоким ценам. Иначе говоря, спекулятивные мотивы преобладают над прочими – в большинстве случаев доминирующим экономическим интересом иностранных инвесторов выступает извлечение прибыли благодаря ценовым колебаниям.
Нередко эти процессы приводят к возникновению ценовых «пузырей» – превышение спроса над предложением формирует устойчивый ценовой тренд. Рост котировок, в свою очередь, привлекает на данный сегмент рынка новых игроков, что еще более раскручивает ценовую спираль. В институциональном плане такие тренды можно называть самовоспроизводящимися, поскольку вложения в данный вид активов становятся распространенной неформальной нормой экономического поведения. Проблема осложняется тем, что в условиях современной информационно-технологической инфраструктуры биржевой торговли возрастают риски, связанные с возможностью практически мгновенного вывода капитала с национальных рынков, что всегда сопровождается резким снижением котировок и оборачивается убытками для отечественных участников в краткосрочном плане и возникновением кризисных процессов на рынках межбанковского кредитования.
9
Shadow Banking: Strengthening Oversight and Regulation // Financial Stability Board. 2011. Oct.; Global Shadow Banking Monitoring Report 2013 // Financial Stability Board. 2013. 14 Nov.
10
Скобликов Е. А. Теневой сектор и коррупция. URL: http://crisis-blog.ru/russia-ukraine/tenevoj-sektor-i-korrupciya.html
11
Симановский А. Ю. Банковская реформа: отдельные аспекты. // Деньги и кредит. 2012. № 8.
12
IMF. McKinsey Global Institute Analysis.
13
Навой А. В. Структурный анализ международного движения капитала // Деньги и кредит. 2007. № 1. С. 39–48.