Страница 13 из 19
– Как! Морне – обер-егермейстер этой охоты? – Шико, ворча, одевался.
– Морне здесь – всё, любезный Шико. Король наваррский слишком небогат, чтобы не экономить. У меня один человек заменяет многих.
– Да, один заменяет! И неплохо, видно, – со вздохом пробурчал Шико.
LIV
Как в Наварре охотились на волков
Шико, взглянув на приготовления к отъезду, не мог удержаться и не заметить вполголоса, что охота короля Генриха Наваррского не так парадна, как короля Генриха Французского. Не больше двенадцати – пятнадцати дворян – среди них и виконт де Тюренн – составляли всю свиту короля. Дворяне эти только казались богатыми, а на самом деле не имели таких доходов, чтобы позволить себе бесполезные, а иногда даже и необходимые издержки. Поэтому все они вместо охотничьих костюмов обрядились в шлемы и латы.
– Уж не обзавелись ли гасконские волки мушкетами и артиллерией? – тихонько осведомился по этому поводу Шико.
Генрих услышал вопрос, хотя и не прямо ему адресованный, и приблизился к Шико.
– Нет, сын мой, у гасконских волков нет ни мушкетов, ни артиллерии. Но зато есть когти и зубы: охотясь за ними, приходится иногда попасть в ров, а там легко изорвать шелковое платье, кружева и даже сукно, но не латы.
– Это, конечно, причина, – проворчал Шико, – но неубедительная.
– Что делать, – улыбнулся Генрих, – не сумел сыскать получше.
– Придется довольствоваться этой.
– Ты сердишься на меня, что я разбудил тебя, чтобы утащить с собой на охоту?
– Клянусь честью, сержусь! Я не охотник, и мне, ленивцу, надо же чем-нибудь заниматься. А вы заранее восхищаетесь при воспоминании, сколько волков достается каждому из двенадцати охотников.
– А, да! – король только посмеялся. – Прежде платье тебе не понравилось, потом – число. Потешайся, потешайся над нами, любезный Шико!
– О государь!
– Но заметь себе, что ты вовсе не снисходителен, сын мой. Беарн гораздо меньше Франции. Там король выезжает всегда с двумя сотнями, а я, как видишь, – с двенадцатью, ну с пятнадцатью. Но иногда здесь случается то, чего не бывает во Франции: дворяне, узнав, что я еду на охоту, оставляют свои замки, дома и, присоединяясь ко мне, составляют порядочную свиту.
– Вы увидите, государь, что, к несчастью, я не буду иметь чести присутствовать при подобном случае.
– Как знать! – протянул насмешливо Генрих.
Через полчаса по выезде из Нерака, когда они были уже в поле, Генрих поднес к глазам руку, всматриваясь.
– Что там? – полюбопытствовал Шико.
– Да, я не ошибаюсь! Посмотри, любезный Шико, вон, в стороне городка Муарас, – не видишь ли ты там всадников?
Шико привстал на стременах.
– Да, это всадники, – Шико вглядывался с большим вниманием, – но не охотники.
– Не охотники?
– Нет. Эти всадники вооружены, как Роланд и Амадис.
– Э, платье ничего не доказывает, любезный Шико. Взять хоть нас – не платье делает охотником.
– Но я вижу там по крайней мере человек двести!
– Что ж из этого, сын мой? Муарас хорошо платит свою подать.
Любопытство Шико возрастало. Всадники – в еще большем числе, чем предположил Шико, их было около двухсот пятидесяти – в молчании присоединились к королевской свите. Каждый хорошо вооружен, на доброй лошади. Командир их, человек с приятным, благородным лицом, подъехал к Генриху и почтительно поцеловал его руку.
Переправились вброд через Жерс. Между Жерсом и Гаронной к ним присоединился другой отряд, человек сто. Командир приблизился к Генриху и, казалось, приносил извинения, что не привел больше охотников. Генрих принял извинения и подал ему руку.
Скоро дошли до Гаронны и начали переправляться так же, как и через Жерс, но Гаронна гораздо глубже Жерса, и пространство в сорок – пятьдесят шагов пришлось преодолевать вплавь. Однако против ожидания все достигли другого берега благополучно.
– Боже правый! – воскликнул Шико. – Вот какими упражнениями вы занимаетесь, государь! У вас мосты и выше и ниже Ажана, а вы переправляетесь вплавь!
– Любезный Шико, мы ведь дикари, дикарям многое можно простить. Ты знаешь, покойный брат мой, Карл, называл меня своим вепрем, а вепрь – но ты ведь не охотник, ты не знаешь – никогда не посторонится, всегда идет напрямик. Раз уж меня так назвали, я и подражаю ему – тоже иду напрямик. Попадется река – я через реку; город стоит передо мной – черт возьми, я ем его, как пирог.
Эта шутка Беарнца вызвала всеобщий смех. Один господин де Морне, ехавший всегда рядом с королем, не смеялся – он довольствовался улыбкой: для него это было признаком самого веселого расположения духа.
– Морне сегодня очень хорошо настроен, – заметил обрадованный Генрих на ухо Шико, – даже откликнулся на мою шутку.
Шико спрашивал себя, над кем ему больше смеяться: над повелителем, счастливым, что сумел развеселить своего слугу, или над слугой, которого так трудно развеселить? Но главным чувством Шико было удивление. По ту сторону Гаронны, примерно в полулье от реки, сотни три всадников, скрывавшихся в лесу, появились перед глазами Шико.
– Ай-ай! – сказал он вполголоса Генриху. – Не хотят ли эти господа из зависти помешать вашей охоте?
– Ты опять ошибся, сын мой, это наши истинные друзья: они из Пюимероля.
– Но, государь, у вас скоро будет больше людей, чем деревьев в лесу, где водятся волки.
– Шико, сын мой, я начинаю думать, что молва, распространившаяся о твоем приезде, собрала всех этих господ со всех четырех сторон, чтобы почтить посла французского короля.
Шико был слишком умен, чтобы не заметить, что с некоторого времени сделался предметом всеобщих шуток. Это его почти рассердило.
К вечеру прибыли в Монруа; местные дворяне, будто заранее предуведомленные о проезде короля, приготовили добрый ужин. Шико принял в нем участие с большим энтузиазмом: по дороге не сочли нужным останавливаться для такой маловажной вещи, как обед, и потому с самого отъезда из Нерака никто ничего не ел.
Для Генриха приготовили лучший дом в городе. Половина всадников расположилась на улице у этого дома, другая – за городом.
– Когда же мы приедем на место охоты? – спросил Шико у Генриха, когда тот снимал сапоги.
– Ты слишком любопытен! – отвечал Генрих.
– Совсем нет. Но надо же знать, куда едешь.
– Узнаешь завтра, а в ожидании ложись-ка спать на эти подушки – вот здесь, слева. Посмотри направо: Морне не теряет времени – он уже спит.
– Сегодня у него сон не такой тихий, как вчера. Ух, как он храпит!
– Да, он не любит болтать попусту – надо его видеть во время охоты.
Едва стало светать, как топот лошадей разбудил Шико и короля наваррского. Старый, почтенный дворянин, пожелавший сам услужить королю, поднес ему ломоть хлеба с медом и рюмку настойки. Слуги старого дворянина прислуживали Морне и Шико. По окончании завтрака трубач протрубил сигнал: «На коней!»
– На коней, на коней! – повторил Генрих, выходя из дому.
Шико с удивлением увидел, что еще примерно пятьсот всадников присоединились к свите короля. Эти пятьсот прибыли ночью.
– Но это уже не свита, – сказал он королю, – и не отряд – это целая армия.
Генрих произнес только:
– Погоди еще, погоди!
В Лозерте примкнули человек шестьсот пехоты.
– Пехота! – воскликнул Шико.
– Вовсе нет, – смеясь, отвечал Генрих, – это моя соколиная охота.
Шико нахмурил брови – с этой минуты он не говорил больше. Раз двадцать глаза его обращались к полю – раз двадцать мысль о побеге приходила ему в голову. Но у Шико была почетная охранная стража – вероятно, из уважения к титулу посла Франции. Страже сказали, что Шико – очень важная особа, и всякий жест его повторялся десятью всадниками. Это не нравилось ему, и он попросил Генриха избавить его от такого почета.
– Сам виноват, сын мой, – объяснил ему Генрих, – зачем хотел бежать из Нерака! Боюсь, ты и теперь то же обдумываешь.
– Государь, даю честное слово дворянина, что я даже и не пытаюсь.