Страница 3 из 8
Действительно, как сказал Бейкер, там были не только картины. Например, была солидография ритуалов космийского оплодотворения.
— Два человека погибли, чтобы получить это, — сказал Бейкер. — Я уничтожил негатив.
Были отлично переплетенные редкие книги.
— Это опубликовали всего в двенадцати экземплярах, — объяснил Бейкер и взял в руки один из томов. — Я купил их все и одиннадцать сжег.
— Вы позволите? — спросил Кэллегэн.
Он перелистал книгу. Это были декадентские стихи с иллюстрациями. Возвращая том, Кэллегэн сказал:
— Жаль, что вы не сожгли все двенадцать.
— А это, — сказал Бейкер, — образец йони, привезенный с Фомальгаута III.
— Детские шалости, — проворчал Гримшоу. — Вы знаете, что я хочу посмотреть.
— Не торопитесь, — сказал Бейкер. — Ну, джентльмены, что вы скажете об этом? Это сделал для меня Сэрсон и взял довольно-таки дорого!
Это было полотно, представляющее, на первый взгляд, пышный тропический цветок. Но более внимательный осмотр показывал, что это не цветок.
— Долго вы будете демонстрировать этот мелкий юношеский разврат? — нетерпеливо спросил Гримшоу.
— Ладно, ладно, пошли.
Бейкер повел их в глубину зала, к двери, представляющей из себя в миниатюре ту же дверь, через которую они вошли, и завозился, тяжело дыша, с циферблатами и рукоятками. Когда дверь наконец открылась, все освещение большого зала погасло, а в маленькой комнате зажглась единственная лампа с янтарным светом. На ложе из черного бархата, как огромный драгоценный камень, лежал хрустальный шар.
— Он абсолютно уникален, — сказал Бейкер, все еще стоявший у входа. — Вы, конечно, слышали о симпатах Трегги.
— Очень мало, — пробормотал Кэллегэн.
— Гуманоидная раса, жившая на одной из планет Ахренара, — пояснил Бейкер. — На той же планете жили лимперы, тоже гуманоиды. Примерно шестьсот лет назад они начали войну и стерли симпатов с лица своей планеты. Им не нравилось то, что делали симпаты в долгие зимние вечера. После войны лимперы разрушили все образцы искусства симпатов, какие могли найти. Время от времени кое-что появляется: музей Воррилонгера имеет тиссита, существо вроде собаки, а в Порт Грегори есть лимперский воин. Существует всего шесть образцов, не считая моего.
— А что делали симпаты? — спросил Баллертон.
— В далеком прошлом некоторые земные племена имели привычку коллекционировать головы своих врагов, предварительно уменьшив их. Такое бывало и во многих других известных нам мирах. Но симпаты брали тело целиком и уменьшали его, прекрасно сохраняя пропорции, а затем законченное произведение искусства помещали в кристалл. Вот так.
Он отошел от двери и пропустил гостей в маленькую комнату. Хрустальная сфера сияла теплым золотистым светом на черном бархате своего ларца. А в чистой прозрачной глубине сферы находились две фигуры — мужская и женская, обе обнаженные. Их губы были соединены в поцелуе, тела прижаты друг к другу, лица скрыты длинными рыжими волосами женщины.
Если бы они стояли, мужчина был бы не выше пятнадцати сантиметров, а женщине немного меньше.
— Восхитительно, — выдохнул Гримшоу.
— Я им почти завидую, — сказал Баллертон, к удивлению Кэллегэна. — У меня почему-то такое впечатление, что они еще живы… и застыли навеки в этом высшем моменте.
— Тут что-то не так, — проворчал Кэллегэн, стараясь говорить безразличным тоном. — Если я хорошо запомнил свои уроки истории, шары Архенара были открыты всего лишь сто лет назад, кажется, экспедицией Баннинга. Однако эти… персонажи, насколько я могу судить, совершенно человеческие. У обоих рыжие волосы, а ни одна раса, похожая на нашу, во всей известной нам вселенной не имеет такого цвета волос. И это, конечно, не лимперы — у них нет усиков-антенн: к тому же лимперы двуполы, они не делают и не могут делать э… эти вещи таким образом.
— Может быть, предыдущая экспедиция, много более ранняя? — предположил Баллертон. — Пропавшая и не оставившая никакого следа и никаких документов?
— Нет. Шестьсот лет назад у нас не было ракет, и тем более межзвездных кораблей.
— Моя собственная гипотеза такова, — сказал Бейкер. — Два землянина были увезены как образцы моркунами. Легенда говорит, что они посещали нашу планету во время одной из своих массовых миграций. Они могли высадиться на Трегге, чтобы пополнить свои образцы, а этих могли оставить, когда улетали.
— А, возможно, — согласился Кэллегэн. — Но из того немногого, что мы знаем о моркунах, все указывает, что они перемещались с юга на север, а не в обратном направлении.
— Можно поклясться, что они шевелятся, — пробормотал Гримшоу. — Сколько, Бейкер?
— Много больше, чем вы можете предложить.
Некоторое время четверо мужчин созерцали в глубоком молчании крошечные фигурки, их вечный момент, плененный в твердом кристалле. Кэллегэн был в отчаянии, когда Бейкер вывел их из святилища хрустального шара в зал, полный вульгарной и непристойной порнографии. Биологические импульсы почти не занимали места в жизни Кэллегэна, однако он испытывал почти родственное чувство к маленькому мужчине в кристалле, что-то болезненное, смешанное с некоторой завистью.
Бейкер, показав свои сокровища, больше не интересовался гостями. Он предложим им свой «сперлинг», чтобы отвезти их в город, и они приняли его предложение. Пилот в расшитой золотом униформе вез их, конечно, медленнее, зато полет был неизмеримо спокойнее того, в котором пилотировал Бейкер. Кэллегэн обратил внимание, что убытки, причиненные бару, возмещены.
Во время полета трое людей хранили молчание. Кэллегэн думал, что двое других, так же, как и он, заняты мыслью о последнем экземпляре коллекции Бейкера, самом драгоценном. И, обдумывая события вечера, он спрашивал себя, действительно ли он завидует двум любовникам. Вечность, проведенная под похотливыми взглядами таких людей, как Бейкер… Знали ли они? Могли ли знать? Эта вечность настолько близка к аду… что их не различишь.
Гримшоу прервал молчание:
— Я все равно добуду себе такую, Баллертон. У меня будет такая вещь, какова бы ни была цена. Я знаю людей…
Громадина «сперлинг» снизился и сел на посадочную площадку Террен-Клуба. Кэллегэн попрощался с Баллертоном и Гримшоу. Пилот Бейкера предложил отвезти его в порт, но он отказался и пошел пешком в холодную ночь, под мелким проливным дождем. Когда он увидел освещенную башню «Пегаса», высоко поднимавшуюся над ангарами и складами, он снова почувствовал себя мужчиной, а не паршивым подростком с грязными мыслями.
Но в эту ночь он видел во сне желанную женщину и себя самого навсегда заключенным с нею в хрустальный шар.
3
Весь следующий день Кэллегэн провел в передаче своих обязанностей тому, кто должен был его заменить.
Вечером он покинул корабль: он чувствовал себя потерянным и очень одиноким. Семьи у него не было, родители погибли во время катастрофы на Марсе, сестра была замужем за плантатором граветола на Регулюсе IV, и, когда он в последний раз был у них, заметил, что оба стали буколическими и страшно скучными. Друзья детства, товарищи по учебе все были женаты и жили в мире, который был ему чужд — маленьком ультрабуржуазном мирке привязанных к планете людей.
Он пошел в Астронавт-клуб, позвонил без большого интереса нескольким знакомым и рано лег спать. Со следующего дня он начал путешествовать. Он взял билет на круиз по Антилам на борту одного из больших дирижаблей и скоро пресытился синтетическим ромом и калипсо, так что покинул дирижабль в Панаме и на первой же ракете отправился в Порт Кингсфорд. Лунный корабль должен был отправляться через два часа после прибытия Кэллегэна, и он поехал на Луну. Смесь дикости и мишурного шарма ненадолго удержали его, но он, в сущности, не интересовался альпинизмом, космическими костюмами и весельем под Куполом Радости, так что сел на лунный «челнок» и вернулся на Землю. Прошло ровно полтора месяца с тех пор, как он покинул «Пегас».