Страница 58 из 58
В тот момент я прикоснулся губами к до краев разлитому коньяку и несколько затерялся в облаке аромата и вкуса, в котором смешались и непробованная мною глубочайшая мягкость, и выдержанная структурность, я услышал запахи цветов пронизанные нотой обожженного дуба. Прокатившись по небу, изысканная коньячная волна ушла внутрь, оставив ароматное тепло. Я посмотрел туда, куда указал Азар.
У самого конца аллеи, там где кирпичный забор под прямым углом сворачивал влево и разливался в разные стороны широкий крестообразный перекресток, я разглядел четыре фигуры. Они не вышли на освещенный уголок у светофора, а стояли как бы скрыто в тени аллеи. Видны были темные куртки и шапки. Двое сидели на корточках посреди тротуара и дымили, один сидел на крашенном козырьке заборного цоколя, облокотившись спиной о металлическую секцию. Четвертый стоял прямо, держа обе руки в карманах и покачивался. Я подумал сначала, что он пританцовывает, но потом догадался, что совершал он девиации под воздействием некоторых других, внутренних процессов. Не только мы с Азаром определенным образом расслаблялись в конце трудового дня.
- Обратите внимание, - вмешался в мои мысли Азар, - на позорнейшую, принимая во внимание наш с вами эксклюзив, порожнюю бутылку в руке сидящего на заборе. Водка, дорогой мой, она самая!
Эта четверка, темная, сутулая, вытащила из глубин моей памяти воспоминания о собственном отрочестве. О полуночных дворовых посиделках, о смехе, злом, кашляющем, о том, как грызлись между собой соседние районы и опасно было вечером выходить на улицу.
- Поглядите, Борис Петрович, - раздавался в унисон моим мыслям голос Азара. - Вы конечно совсем другой теперь человек и свой щелчок по носу своевременно получили, но не напоминают ли вам эти беззаботные ребята деньки беспечной вашей юности?
Как бы отзываясь на мои воспоминания, я увидел еще один, пятый силуэт, двигающийся навстречу нетрезвой компании со стороны перекрестка. В марево дорожных огней я не мог разглядеть точнее, однако же почувствовал, что фигура принадлежит девушке. Путь ее лежал в аккурат через развалившуюся четверку. Я не мог оторвать взгляда от этой картины.
Вот они все разом повернули головы в ее сторону, мне показалось даже, что услышал я обрывки слов, потом она прошла мимо и я заметил, как ускорились ее шаги.
- Вот вы, - тараторил у самого моего уха Азар, - примечательны, кроме прочих заслуг, еще и неубиенной верой в человеческое существо. Верой, даже некоторою внутренней, не то, чтобы вы могли аргументированно отстоять свою позицию в споре. Собственный опыт, пожалуй, вас должен бы склонять к обратному. Но такая иррациональная убежденность, скажу я вам, - заслуживает похвалы.
Слова его неслись фоном, и смысл их как будто запаздывал и доходил до меня позже, может быть даже совсем не в этот день. Я весь сосредоточен был там, на краю аллеи.
Я увидел, как один из молодых людей махнул рукой вслед удаляющейся фигурке и хрипло гоготнул. Остальные негромко поддержали этот уродливый жуткий смех. Я словно находился там, среди них и чувствовал, как происходит то, что называется предпосылкой преступления, осязал, видел их потерявшие человеческое, налитые глаза, искаженные пьяной обвислостью физиономии. Чувствовал, оставаясь в пятидесяти шагах поодаль, в тени, рядом с Азаром, сжимая в холодных пальцах рюмку французского коньяку.
Молодые люди поднялись и двинулись за девушкой. Я увидел как тот, что сидел на заборе рванулся за ней и она, услышав, остановилась и обернулась смело, дерзко. Он подошел к ней вплотную и попытался схватить за рукав. Она дернула рукой, избавляясь от захвата.
Странно, я смотрел будто бы немое кино. Иногда доносились, а может быть только воображал я себе, неприятные гортанные звуки и смех, исходящие от четверки, но ни речи их, ни голоса девушки я не слышал. Притом, что разговор велся, и видел я как покачиваются головы и ее резкие нервные движения. Мне в спину фоном неслись слова Азара:
- При этом, справедливости ради отмечу я, что предпосылок для вашей убежденности практически никаких. Ведь тут, как в науке все должно основываться на точных, порой даже лишнего, фактах. Против фактов, как шутят угрюмые прокуроры, - не попрешь.
Тем временем подоспели трое приятелей того, резвого. Они обступили девушку со всех сторон, оставив ей только кирпичный столб забора за спиной. Я видел как сделала она неуверенный шаг назад и почувствовал как будто ее смятение и страх. Но все еще стоял, скованный, нерешительный, словно парализованный, не могучи оторвать взгляда.
- Ох уж эти мне факты! - говорил Азар, - О, как жестоки бывают они, как отрезвляют порой от высоких представлений о человеке, студенте. Венец природы, творение божественного произвола, прошу прощения, промысла.
Сквозь слова Азара, режущие мое сознание, я услышал теперь другие звуки.
Один из нападавших, хлестко разбил о забор бутылку, оставив в ладони только горловину и рваный кусок расширяющейся полусферы. Такое приспособление носило название «розочка» и было популярно среди отчаянных хулиганов моего времени. Острые стеклянные края «розочки» были опаснее ножа.
Я видел как девушка закрыла лицо руками, прижавшись спиной к заборному столбу. Мне показался знакомым ее короткий светлый полушубок.
Звуки вернулись, будто спущенные с поводка псы. С перекрестка послышались жужжание машин, скрип снега, и я услышал голоса.