Страница 26 из 31
А все оказалось призрачным миражом…
– Юра, ты не устал? Становится прохладно, вечереет, пойдем в каюту…
– Да, пожалуй, – согласился Миролюбов. – Полежу немного…
Они спустились к себе. Мадам Жанна помогла супругу раздеться и лечь. Вот и началось их путешествие. Женщина тихонько вздохнула. Сердце ее вновь сжалось от взгляда на мужа. Полиартрит сделал его тело непропорциональным: укоротившийся позвоночник на несколько сантиметров уменьшил рост, а ноги остались прежней длины. Медик с большим стажем, она понимала, сколь беспочвенны иллюзии мужа о том, что в Европе ему станет лучше. Пыталась отговорить от переезда, но потом, не в силах лишить его последней надежды, больше не возражала. Да и к родным – сестрам и племянникам – станет теперь ближе…
Она и сама не заметила, как задремала.
Юрий Петрович проснулся около двух ночи. В иллюминатор заглядывали звезды, ровно гудело корабельное сердце, за пластиковой панелью в трубах журчала вода. В кресле за столиком спала жена. Миролюбов знал, что боль в теле и мысли в голове теперь долго не дадут уснуть. Снова потянулись воспоминания.
После смерти Изенбека Юрий Петрович, используя его наброски и копии, стал работать дальше. Однако ему, сыну и внуку православных священнослужителей, воспитанному в соответствующей религиозной среде, древние тексты поначалу казались слишком еретическими. Было странно и противоестественно, что в письменах нет упоминаний ни о Христе, ни о дьяволе, ни о грядущем Страшном Суде и покарании грешников. Рай был, по-славянски он назывался Ирий, а вот Ада не было! Не было всех тех канонов, на которых зиждется христианская церковь. Конечно, он понимал, что в дощечках, вырезанных еще до принятия на Руси христовой веры, так и должно быть, но смириться с этим не мог. Многое шло вразрез и противоречило учению Церкви, поэтому, попав в неокрепшие умы, могло быть неверно истолковано. И тогда Юрий Петрович, вспомнив некоторые рассказы из жития святых угодников, стал сочинять свои, христианские легенды, в которые добавлял некоторую дозу информации из «дощек». Вначале осторожно, а потом все шире и смелее. Пока однажды не озарила мысль: зачем мучиться и что-то выдумывать, если можно подать все, о чем говорится в дощечках, но чуть по-другому. Ведь все эти сюжеты гипотетически могли быть рассказаны какими-нибудь старыми людьми на прежней родине! Тогда решалось сразу несколько вопросов: в «сказах» стариков непременно должен упоминаться Христос, древних «воев» могут заменить «казаки», упростить, сгладить язык, убрать лишнее – и тогда никто не узнает в них «Дощечек Изенбека». Появятся народные сказания, которые лично он, Юрий Петрович, мог слышать у себя в селе, запомнить и записать. Тогда он становится самостоятельной личностью, не зависимым от «дощек» хранителем и исследователем древних славянских традиций. Прошло две Мировых войны: кто узнает, кто проверит, существовали на самом деле «прабка» Варвара и старуха Захариха, дед Канунник и кобзарь Олекса? Революция смела все, уничтожила последние остатки «дедовщины» – это беспроигрышный козырь, который можно и нужно использовать!
Работа началась еще в Бельгии, в результате которой появились первые несколько «сказов» и огромная кипа рукописей по «Святославу». Один из «сказов» напечатали в местной прессе. Однако объем непереведенных материалов оставался значительным. И здесь Юрию Петровичу кто-то, знавший о его увлечении древнерусской тематикой, показал издаваемый в Америке русскоязычный журнал «Жар-птица», в котором было помещено воззвание к читателям о розыске древних дощечек, привезенных в Европу полковником Изенбеком.
Юрий Петрович почувствовал тревогу: а вдруг это дело рук Шеффеля?! Того самого Шеффеля, который, став немецким офицером, наглым образом обокрал его, забрав большую часть завещанных Изенбеком картин. После войны он эмигрировал в США. При воспоминании о Шеффеле внутри пробежал острый холодок. Миролюбов всеми силами пытался забыть последнюю встречу с ним в квартире покойного Изенбека, когда выяснилось, что дощечки пропали.
Человек, принесший журнал, настойчиво интересовался данным вопросом. Теперь не оставят в покое. Лучший выход – откликнуться самому. И он написал издателю журнала Куренкову, где сообщил о виденных у полковника Изенбека деревянных «дощьках» со славянскими письменами, найденными им на юге России во время отступления Добровольческой Армии. А также о том, что после смерти художника его ателье подверглось разграблению, исчезли многие картины, а также деревянные дощечки. Но он, Миролюбов, переписал текст, занимаясь этим более пятнадцати лет, и сделал пять фотокопий дощечек: одну фотографическую и четыре светокопировочных.
Началась переписка с Куренковым, а затем и пересылка копий в Сан-Франциско. В ноябре 1953 года журнал «Жар-птица» опубликовал заметку о «колоссальнейшей исторической сенсации» – находке деревянных дощечек с историческими письменами о Древней Руси. Журнал сообщал, что журналист Юрий Миролюбов прислал из Бельгии фотоснимки, и скоро будет публиковаться их перевод.
С 1954 года действительно началась публикация текстов «Дощек Изенбека» в «Жар-птице». Юрий Петрович с женой переехал в Америку.
Тогда в порту их встретил сам Куренков с еще одним сотрудником – веселым молодым человеком, ловко управлявшим массивным «Олдсмобилем», в который все они погрузились со смехом и шутками и быстро помчались в потоке машин, норовивших, как мальчишки, обогнать друг друга. Причем далеко не все водители, как несколько удивленно отметил Миролюбов, были молодыми, многие из «лихачей» имели седину и солидный респектабельный вид.
Прекрасные бетонные дороги, знаменитые американские небоскребы – все как будто сошло с экранов и превратилось в явь. Богатая, сказочная Америка, особенно яркая и беспечная в сравнении с залечивающей послевоенные раны озабоченной старушкой-Европой, раскрывала перед Юрием Петровичем свои объятия. И он приехал сюда не простым эмигрантом, а литератором, исследователем славянских древностей, автором копий, равных которым не сыскать нигде и никому! Теперь будет иметь и свою газету.
Его имя, подобно эху колокольного звона, раскатится по всему миру!
Но быть редактором оказалось непростым делом. Ответственность, в первую очередь перед теми, кто финансирует издание, постоянные отношения с людьми: споры, нервы, срывы. Знал, что работать с людьми трудно, но что настолько – не мог даже предположить. В общем, газета просуществовала недолго. Ее никто не закрывал, просто перестали давать деньги.
В «Жар-птице», где печатались тексты «дощечек», как-то само собой сложилось, что главным должен стать Юрий Петрович, как хозяин уникальных материалов. Куренков уступил ему пост редактора. Однако с почти боготворимым вначале Куром в процессе совместной работы сразу начались недоразумения и споры по поводу разбивки, чтения и перевода древнего текста. Каждый настаивал на своем, и вскоре дошло до того, что личные встречи стали невозможны. Едва сойдясь, они начинали скандалить, упрекать друг друга и, мрачнее тучи, разбегались по разным комнатам.
С другой стороны начал «давить» еще один человек, заинтересовавшийся «Дощьками Изенбека» некий Сергей Лесной-Парамонов, бывший заведующий историческим музеем в Киеве, который ушел вместе с немцами, а после войны поселился в Австралии. На основе «дощек» он начал писать книгу «История русов в неизвращенном виде». Лесной настаивал на фотокопиях текстов и скорейшей их пересылке. В это время начались серьезные проблемы со здоровьем. Юрий Петрович, раздраженный всеми этими обстоятельствами, написал Лесному ответ.
Двадцать шестого января пятьдесятъ седьмого года, шестьсотъ Станiан стрит, Сан-Франциско, Калиф. САСШ.
Многоуважаемый докторъ! Вы все-таки торопитесь! Съ такими вещами, какъ тексты «Дощекъ Изенбека» я торопиться не имею права! Я ихъ должен сверить съ записями имеющимися у меня, и сделанными въ свое время съ текста оригинальныхъ «Дощек Изенбека». Въ тексты, переписанные на машинке, вкрались ошибки. Ихъ нельзя сфоторгафировать, какъ оне есть, ибо тогда вместо «Н» будутъ, напримеръ, читать «И» и наоборот. Эти ошибки неизбежны при переписке. Темъ более важна проверка самим писавшимъ.