Проект «Платон»

Иван улыбнулся. Слишком уж как-то романтически. Антон сразу понял, что улыбка эта не относилась ни к его шутке, ни к трёпу о Виддере. Это была мечтательная, полная надежд улыбка.

– Так что Елена? Вчера и сегодня? – как можно равнодушней уточнил Антон, чтобы не спугнуть товарища.

– Вчера она приняла ванну. Первым делом хотела принять ванну. После ещё долго стояла под душем. Говорила, что чувствует себя очень…

Иван запнулся.

– Грязной? – подсказал Иван.

– Нет, дурак! Я только сейчас попытался осмыслить слово, которое она употребила. Она сказала, что чувствует себя очень изменённой. Структурно изменённой. Много девушек тебе говорили, что чувствуют себя структурно изменёнными? И что вернуть структуру помогает вода?

– Моим девушкам вода помогает только отмыться, или бороться с похмельным обезвоживанием, – грустно усмехнулся Антон, немного позавидовав увлечённости Ивана. Именно увлечённости, а не такой необыкновенной девушке. Девушки у Антона случались самые разнообразные, а среди разнообразных – и странные, и умные. И «и», и «или».

– Ты не слишком уважаешь женщин!

– Не слишком, – подтвердил Антон. – Но уважаю. Что потом? После того, как она… вернула изменённую структуру?

– Потом ела, ела, ела. Будто беглая с каторги. Затем выпила два бокала вина – и уснула. Это было так по-домашнему. Она была в моей пижаме. Я на руках отнёс её в спальню.

– И?! – Плотоядно-нетерпеливо поинтересовался Антон.

– Укрыл её одеялом. А утром… она не узнала меня и сбежала!

– У тебя, конечно, стандартная незапоминающаяся внешность. Но я не думал, что настолько! – Расхохотался Антон.

– Нормальная у меня внешность! Соседка вообще говорит, что я красив.

– Это Евгения Владимировна-то? Да у неё уже старческая эротомания. Хорошо хоть Франт кастрирован. Не то бы я и за него опасался.

– Тьфу на тебя! Евгения Владимировна – одна из образованнейших и остроумнейших женщин, каких я знаю!

– Ты не так много женщин знаешь. К тому же образование и острый ум вовсе не помеха эротомании. Особенно старческой!

Желая соскочить с очевидно неджентльменской темы, Иван решил огорошить Антона:

– Проект «Платон» будет заниматься серийными маньяками.

Антон не стал разочаровывать друга, хотя и понял его простенький манёвр. И, присвистнув, сделал большие глаза:

– Васильева убил серийный маньяк?

– Вероятно, я должен и это выяснить.

– Кстати, уверен, Виддер поручил тебе набрать штат.

Салютовав другу чашкой кофе, Иван с лёгким торжеством – ему иногда тоже хотелось уколоть друга в отместку за его вечные подколки, – объявил:

– Профильное образование. Учёная степень.

Антон презрительно хмыкнул.

– Сложной структуре ментальных актов должен соответствовать не менее сложный физиологический базис. А ваш шаблонный картографический подход чрезмерно упрощает картину реальных процессов. Для меня мир – поток. Для вас – всего лишь отдельные молекулы воды под микроскопом. Я сразу вижу всё: и океаны-моря, и реки-озёра, и дожди и лужи. Я такой же, как Виддер! В том смысле, что мы оба с ним понимаем важность Системы. Только то, что он пытается постичь, то, что он называет Системой – мне ясно. В отличие от тебя.

– Ты не подходишь!

Антон подошёл к другу, похлопал его по плечу.

– Надеюсь, тебе хотя бы стыдно. Я пошёл. Спасибо за кофе. Которое я сам и сварил.

Он направился к дверям лифта. Обернувшись, кивнул на папку:

– Тут всё дело в работе.

– Очень нешаблонно! – Съехидничал Иван. – Я и сам догадался, Шерлок!

– ВСЁ дело в работе. Вокруг пятизвёздочного дурдома всё ковалентно модифицировано. Всё очень просто. Как в генах. Настолько просто, что никто до сих пор не расшифровал.

Антон кивнул на монитор на столе Ивана. Иван подошёл. Надо же! Даже заставка монитора была его любимая: вращающаяся вокруг оси двойная спираль ДНК. Виддер и это предусмотрел. Насколько холодным и жёстким он ни хотел бы казаться – детали его выдавали. Постер с гиппокампом, заставка с двойной спиралью. Ковалентные связи. Ковалентные, взаимосвязанные, нерушимые. Образующие целый мир. Хлипкий только на первый взгляд.

Он очень хотел полюбоваться и даже понасмешничать – в меру, конечно же, – как Антон будет стоять в лифте, который не закроется и не пойдёт без ключа. Но когда Иван поднял голову – Антона уже не было. Двери были закрыты. Здесь всё бесшумно.

Не стоит тешить себя возможностью посмеяться над хлипкими частностями того, кто способен проникнуть в нерушимое казалось бы целое.

Действительно, разве могла случиться с Антоном глупая случайная ситуация в лифте учреждения, проникнуть в которое случайно невозможно в принципе?!

И есть ли случайности в системе?

Глава третья

Работа так работа.

Первым делом Иван отправился в клинику Васильева.

С самого подъезда на больницу ничего не намекало. Скорее на парк-отель. Шлагбаум и домик охраны. Слава богу, хоть здесь никакой конспирации. Для одного дня достаточно. Ничего подземного. Всё на виду. Главный корпус опять же не давал ни малейшего повода подозревать его в причастности к лечебному учреждению. Стройная ухоженная администратор за стойкой в холле.

– Здравствуйте. Я к господину Митрофанову.

– Вам назначено?

– Ему должны были позвонить насчёт моего визита. Иван Алексеевич Ефремов.

Ивана распирало показать ей свои красные корочки, но это выглядело бы странно. Никаких особенных грифов. Только фотография Ивана, фамилия-имя-отчество. И печать Института. Да, просто Институт и всё тут. Возможно, это была какая-то супер-пупер бумага с супер-пупер водяными знаками. Но показывать такие корочки на стойке в заведении, где привыкли к людям с разнообразного рода нарушениями и расстройствами ментальных функций – нелепо. Разве что улыбнутся в ответ. По любому примут за гипотетического пациента. А если ещё значительно добавить: «Я сотрудник секретного Института и руководитель лаборатории Проекта “Платон”» – то сразу из гипотетического превратишься в пациента реального. Хотя Антон непременно подсунул бы красные корочки под нос первому встречному и представился бы кем-то вызывающе нелепым. Чтобы проверить, не психобумага ли это!

Иван встряхнулся. Вон из моей головы, Антон, вместе со своим Доктором Кто!

– Михаил Александрович сейчас выйдет.

Спустя минуту в холле появился высокий фактурный крепкий мужчина под шестьдесят. Улыбаясь, он подошёл к Ивану и протянул руку:

– Митрофанов. Михаил Александрович. Рад познакомиться и оказать посильное содействие!

У него были прозрачные, светло-голубые глаза, которые обыкновенно делают лицо холодным и неприязненным, но не в случае Митрофанова. Они гармонировали с его седой шевелюрой бобриком, а лучи морщин сразу располагали. Собственно, он психиатр. Расположить к себе – его профессиональный навык.

– Ефремов. Иван Алексеевич.

– Пройдёмся, молодой человек? Сейчас и у большинства пациентов время прогулки. Заодно и за ними понаблюдаю, не вызывая лишней фиксации на моей персоне. Территория у нас ухоженная. Пруды, тенистые аллеи знаете ли. Есть где со вкусом посидеть и покалякать о делах наших скорбных.