Синее золото(Роман)

— Спасибо, я давно верила, что вы должны проснуться, — она быстрым движением пожала ему руку выше кисти и свистнула каким-то особым свистом.

Справа из-за угла сейчас же раздался ответ. Тогда Таня крикнула:

— Носов, скорее сюда.

Но первый, кого она увидела, был не человек, а собака. Шарик, немного прихрамывая на раненую ногу, быстро взбежал по ступенькам крыльца и лизнул ей руку.

Потом она рассмотрела две человеческие фигуры, осторожно приближающиеся к крыльцу.

— Татьяна Николаевна? — окрикнули ее, и она узнала голос Носова.

— Да, да, друг, торопитесь. Я здесь хозяйка, а это у нас новый помощник. Скорей сюда, никто не тронет.

— Воронов, отберите у них оружие, — сухо приказала она.

— Первый, кто тронется с места, будет застрелен, — бросила она милиционерам, которые столпились в коридоре с карабинами в руках.

Но Воронов, предупредив ее распоряжение, быстро отбирал ружья у людей, бледные и испуганные лица которых тускло освещала мерцающая свечка.

— Что же это такое, что же будет? — прошептал кто-то из них.

Носов и генерал быстро взбежали по лестнице. Лапти делали их походку почти бесшумной.

— Здравствуй, Таня, где встретились, — приветливо бросил генерал. — Что же ждать, идем скорей. Туфельки-то у тебя, вероятно, не лесные, — промочишь, шагая по мху.

— Подождите, дорогой друг, а камень, а золото, что же с пустыми-то руками уходить?

— Камень не знаю где, а вот золото здесь, в этой комнате, только ключа нет, надо дверь ломать, — сказал Воронов.

Генерал снизу вверх посмотрел на гиганта, стоящего, рядом с револьвером в руке, и вопросительно тронул Таню за рукав.

— Да, да, я Воронову обязана жизнью. Он пойдет с нами, он понял все.

— Под твою ответственность.

— Да, да, будьте покойны. Он нам будет полезен и нужен.

— А ну, Василий, вон эту дверь, — приказал генерал.

Василий ударил обухом топора по двери, но она не поддавалась — была сделана специально для комнаты с золотом.

— Подержите-ка, Татьяна Николаевна, — передал Воронов Тане револьвер. — А ты сбегай в кладовку за ломом, — приказал он Петру, который стоял у стены и все еще дрожал.

Он был рад что-то исполнять и быстро побежал по коридору. Через минуту в руках Воронова был почти пудовый лом. Он взял его как перышко и так ударил в дверь, что задрожали стены. После нескольких ударов вход в золотую комнату был открыт.

— Василий, позови свободных людей, каждый возьмет фунта по четыре золота, не больше, иначе будет тяжело, — приказал генерал.

— А вы, ребята, смотрите, как мы от советских бандитов народное добро отбираем, — продолжал он, обращаясь к солдатам, которые молча стояли с видом арестованных.

Дальше за ними, у лестницы, раскинув руки, в луже крови лежал Хилидзе. Время от времени он хрипел. Две свечки, все время задуваемые сквозняком, колебали тени на напряженных лицах людей.

На улице у крыльца раздавался сдержанный шепот. Жители Отрадного, разбуженные выстрелами, сходились к дому управления.

В это время на крыльцо быстро вбежал Паркер и поспешно прошел в коридор. Он был без шапки и под пиджаком виднелась пижама. Свет свечи заколебался в его очках и блеснул по их золотой оправе, по его взволнованному лицу. На его щеках подергивались мускулы.

Паркер быстро окинул всех взором и, увидав в руке Тани парабеллум, неожиданно для себя успокоился. Точно так и надо было, и в этом не было ничего удивительного. Он заметил лежащего Хилидзе, узнал его, но как-то не заинтересовался им. Наоборот, Воронов, стоявший с ломом в руке, привлек ого внимание.

«Как же мне раньше в голову не приходило, что он ее сообщник? Какая выдержка», — пронеслось у него в голове.

Не успел Паркер открыть рта, как Таня сухо спросила по-русски:

— Вам здесь что надо, м-р Паркер? Тут вам нечего делать. Будьте любезны уйти.

— Но, Таня… я пришел к вам, я беспокоюсь о вас, что случилось? — тревожно спросил он по-английски.

— Я не желаю с вами говорить по-английски, пусть все понимают наш разговор.

— Что вам делать? Оставайтесь со своими друзьями. Вон, сделайте перевязку Хилидзе, а нам не мешайте. У нас здесь свои дела.

Ее тон был сух до резкости. Паркер даже растерялся. Но ведь это же она, Таня? Ведь еще утром он чувствовал, как ей нужна его опора. И вдруг эта чужая женщина с таким властным голосом.

— Отойдите с дороги и займитесь раненым, — продолжала она, а когда в соседней комнате застучал топор, то она подошла к нему совсем близко и сказала по- английски:

— Помните мою инструкцию, это необходимо для обоих.

Больше она не обращала на него никакого внимания.

— Все готово, — кто-то доложил генералу, — надо уходить, там собирается толпа.

— Идем, идем, — ответил он. — А вы, ребята, помните и другим расскажите, — опять обратился он к солдатам, — что мы золото взяли не для себя, а для освобождения народа от бандитов. Пока не уйдем, не двигаться. А то будет плохо.

— Ну, Таня, в путь. Ты вместе с твоим новым телохранителем следуй за Носовым, а мы замкнем шествие.

Они подошли к соседнему домику, где находились солдаты и где трое лесных людей их караулили.

Свечи освещали напряженные лица стоявших людей. Большинство было босиком и без гимнастерок.

Генерал быстрыми и бесшумными шагами подошел к козлам, у которых стояли винтовки, и умелым жестом стал вынимать замки и выбрасывать их на улицу.

— Кто старший? — строго спросил он, ни к кому не обращаясь. Солдаты угрюмо молчали.

— Ну, скорей, я никого не трону, если будете исполнять мои приказания. А иначе…

Из угла вышел молодой парень с расстегнутым воротом на рубахе, но уже в сапогах.

— Что нужно? — спросил он исподлобья.

— Возьми еще одного и пойдешь с нами. Если твои ребята будут сидеть смирно, через час отпустим. Если же только попробуют броситься за нами, ты больше не жилец на этом свете.

— Все ли слышали и поняли? — генерал обвел взором стоящих людей.

— Поняли, — нехотя отвечал один. — Но слово сдержишь, вернутся?

— Сказал, вернутся.

— Ладно, и мы обещаем, — раздались голоса.

В течение часа молча гуськом шли лесные люди по тропинкам. Носов уверенно вел их, все время меняя направление, так что Большая Медведица была то налево, то совсем прямо.

Позади солдат, у которых были скручены руки, шел генерал.

Когда перевалили три холма, генерал приказал остановиться. Было еще совсем темно.

— Ну вот, ваши слово сдержали, можете идти домой, или до свету здесь сидите.

Опять пошли дальше. Все молчали. Взошли на высокий холм. Небо как будто стало менее темным. Повеяло прохладой.

— Привал, — сказал Носов, — сюда не доберутся ни с какой стороны.

Небо на востоке светлело.

— Садись, Таня, — он показал на место под елкой и сам опустился на землю.

Воронов с шумом стряхнул с плеча пять карабинов, которые он успел отобрать у солдат, и сел рядом. Остальные расположились вокруг.

— Папироску, — предложил он генералу, протягивая большой кожаный портсигар, набитый папиросами.

— Спасибо, давно таких не курил. Однако, у вас их много.

— Да запас сделал для похода, — улыбнулся Воронов.

— А вы разве знали, что мы придем?

— Нет, вот уж не ожидал. А только я-то приготовился. Вы бы не пришли, я все равно ночью увел бы Татьяну Николаевну. Потом было бы куда труднее.

— Куда же вы бы пошли? — спросил генерал, пристально вглядываясь в лицо Воронова.

— Вас искать.

— А вы почему знали, что мы существуем?

— Как же, раз камень Татьяне Николаевне посылали, значит, кто-то в лесу сидит.

— Камень, камень, а вот не унесли камня, эх, что потеряли, зачем я посылал. Ужасно досадно, — не то с сожалением, не то с раздражением сказал генерал и даже встал.

— Где же камень-то остался? — спросил он, подходя к сидящему Воронову.

— Да Хилидзе его куда-то спрятал, я уж смотрел, да нигде не было, — как бы оправдывался Воронов.