Страница 59 из 69
Анна не переставая улыбаться вставила:
-- В Варшаве еще хуже.
В Варшаве она сидела в тюрьме,-- правда, всего сорок восемь часов, но все равно -- в тюрьме.
В небольшом ресторанчике неподалеку от Елисейских полей у стойки бара они ожидали американца. Виски поступало периодически, но американца все не было. За столиками -- мужчины по одному у каждого в руках газета. На первой полосе -- фотография двух толстячков: пожилые джентльмены довольно робко тычут друг друга рапирами. Сегодня утром в Нейли, в одном парке, состоялась дуэль между двумя членами палаты депутатов; пролилась кровь -- совсем немного, пустячный укол в руку. Честь, таким образом, восстановлена. Ну что вы хотите? Франция...
-- Мне всего шестнадцать,-- рассказывала Анна.-- Приглашают меня на вечеринку -- один итальянский дипломат. Среди иностранцев я пользуюсь большим спросом из-за знания языков.-- Анна, по-видимому, большая любительница грамматического настоящего времени в рассказах о прошлом. Пью все еще только фруктовый сок. Потом всех присутствующих поляков арестовывают.
-- Encore trois whireys, Jean!1 -- крикнул Гаррисон бармену.
1 Еще три виски, Жан! (фр.).
-- Этот дипломат контрабандой вывозит из Польши произведения искусства -- продолжала Анна,-- большой любитель. Полиция допрашивает меня в течение десяти часов в маленькой тюремной камере. Хотят, чтобы я рассказала, как помогаю вывозить контрабандным путем произведения искусства и сколько мне за это платят. К тому же утверждают, что я шпионка. Что мне остается? Только расплакаться -- я ведь ничего не знаю. Приглашают меня на вечеринку -- иду на вечеринку. Говорю им, что хочу повидаться с мамой, а они -- что посадят меня под замок и будут держать здесь, в тюрьме, пока не заговорю. А до тех пор никто не узнает, где я нахожусь, никогда.-- Улыбнулась.-- Сажают ко мне в камеру двух других женщин -- проституток. Те разговаривают со мной очень грубо, смеются, когда я заливаюсь слезами. Они уже три месяца в тюрьме и не знают, когда их выпустят. Просто с ума сходят по мужчинам. "Три месяца без мужика -- это о-очень долго...". Из тряпок сооружают что-то...-- и заколебалась, не умея подобрать точное слово,-- похожее... на этот... предмет... ну, мужской половой орган.
-- Пенис,-- услужливо подсказал англичанин.
-- Ублажают им себя по очереди. Потом хотят опробовать и на мне. Я страшно визжу; в камеру входит надзиратель; они смеются. Говорят: месяца через три завизжу еще не так -- кричать стану, требовать, чтоб дали мне попользоваться этой штуковиной.-- Анна улыбалась потягивая виски.-- На следующий день вечером меня освобождают. Я не должна никому говорить, где была. Вот как я оказалась здесь, в Париже. Очень хочу выйти замуж за американца, уехать в Америку и жить там.
Словно по волшебству, стоило ей произнести "американца", "Америку",-- и этот американец вошел в ресторан. С ним -- какой-то молодой англичанин, белокурый с розовыми щечками, похожий на главного героя из кинофильма "Конец путешествия". Американца звали Кэррол; продолговатое, изможденное, загорелое лицо; кожаный пиджак, черный свитер.
Американец -- фотограф "Новостей дня", работает в каком-то крупном агентстве. Только что вернулся из командировки во Вьетнам; опоздание свое объяснил: долго ждал в конторе, когда проявят и напечатают его снимки,-- до сих пор не сделали. Англичанин, его приятель, имел какое-то отношение к Би-би-си и на вид казался очень робким молодым человеком. Американец поцеловал Анну,-- само собой, дружески: он не из тех, кого устроит фиктивный брак.
Опять явились стаканчики с виски; Розмари вся сияла. Молодой англичанин все время вспыхивал, как только она перехватывала его взгляд, брошенный, на нее исподтишка. Куда лучше все же быть здесь, чем сидеть и мрачно размышлять неизвестно о чем в своем номере, с тусклыми лампочками -- настолько, что даже читать нельзя, чтобы убить время.
-- Тюрьма -- это вершина человеческого опыта,-- проговорил задумчиво Гаррисон, не сбиваясь с ритма своего расписания в отношении виски.
Рассказ Анны разбудил его воспоминания. Оказалось -- он пробыл три года в японском лагере для военнопленных.
-- Там твой характер подвергается истинному испытанию -- куда в большей степени, чем на поле боя.
Сидели уже за столиком в ресторане и приступили к закускам -разнообразием их был знаменит этот ресторан. Рядом со столиком поместились две тележки, уставленные тарелками: тунец, сардины, мелкий редис, сельдерей под соусом, яйца под майонезом, свежие грибы в масле, рагу из баклажанов, помидоров и кабачков, сосиски разных сортов, паштеты... Такими лакомствами можно накормить целую армию голодающих в Париже. Молодой англичанин сидел рядом с Розмари. Случайно коснувшись под столом ногой бедра Розмари, так поспешно убрал ее, будто это было не бедро, а острый штык. На смену виски плавно пришло вино -- божоле нового урожая. Бутылки с ярко-красными наклейками то появлялись на столе, то исчезали, уже пустые.
-- У охранников была одна невинная забава,-- рассказывал Гаррисон,-они курили, нарочито медленно затягиваясь, перед нами, а сотня военнопленных -- умиравших от голода, одетых в жалкие лохмотья -- жадно взирала на них, и каждый готов был отдать жизнь за одну сигарету. Я нисколько не преувеличиваю.
Стояла мертвая тишина; никто не двигался; все стояли молча, пожирая глазами коротышку с ружьем на плече, который спокойно покуривал, лишь изредка затягиваясь,-- сигарета бесцельно тлела у него в руке. Когда от нее оставалась половина, он бросал бычок на землю, растаптывал сапогом и отходил от нас на несколько ярдов. И в это самое мгновение сотня людей падала на колени; яростно толкали и били друг друга, царапались, ругались, отталкивали соседа, чтобы схватить мелкие крошки табака... А охранники, глядя на эту кучу-малу, от души потешались над нами.
-- Да, этот магический Восток...-- произнес Кэррол.-- Такие же примерно сцены я наблюдал во Вьетнаме.
Розмари надеялась, что он не станет приводить столь же тошнотворные детали. Такие аппетитные закуски, прекрасное вино, да и виски выпито немало,-- может быть, все это вновь сделает ее пребывание в Париже приятным и счастливым. К счастью, Кэррол оказался неразговорчивым, зря она опасалась. Он только полез в карман, извлек фотографию и положил на стол перед Розмари.