Шелест. Том 1

На лесопилке мистер Йетс объявил, что незамедлительно отправляет Джека в краткосрочный отпуск. Он не желает, чтобы из-за хронической усталости квотербекера «орланов» команда сыграла плохо. Если они проиграют этим выскочкам из Аризоны, он спалит свою лесопилку! Поэтому, если Джек не хочет разорения отца своего лучшего друга, пусть не спорит, а поступит так, как ему говорят, сделав все от него зависящее в решающей игре. Впрочем, он ничуть в нем не сомневается, как и всегда!

Джек купил новый телефон, заехал домой. Керол еще не вернулась из галереи, и гора немытой посуды уныло выглядывала из забитой до отказа раковины. Он наведет порядок в кухне немного позже. Не сейчас! Джек прошлепал в мастерскую, но не решился развернуть стоящие возле стены полотна. Керол рассердится. Она обожала показывать сыну новоиспеченные картины, рассказывая об их истории и содержании каждой, будто Джек и сам этого не видел.

Сразу позвонил с сотового Луису. Трубку долго не брали. Наконец, запыхавшийся Луис ответил, что сегодня у него планы доделать с Дэнном «Крайслер», по крайней мере, он на это надеется, и как истинный ценитель антиквариата, по мнению Майки, он просто восхищен проделанной работой, так что откладывать на потом было бы крайне неразумно.

– Ты не представляешь, это круто! Надо завтра обязательно опробовать ее.

– Завтра же…

– Я помню: это будет заезд, посвященный памяти Пола. И пусть кто-нибудь попробует меня остановить, – грустно добавил он.

– Хорошо, там мы и поговорим.

– Может, подъедешь ко мне в гараж?

– Не сегодня, Луис.

– Тогда до завтра. Черт, я весь в масле! Ага, Дэн, что-то там кряхтит… Эй, Дэнни, возьми другой ключ, – крикнул Луис. – Иду… иду. Ладно, Джек, не прощаемся!

Монотонные гудки обострили чувство одиночества, а завывание поднявшегося за окном ветра лишь усиливало гнетущее ощущение. Джеку казалось, будто он остался один во всем этом чертовом мире, словно очутившись в фантастическом фильме, где герой утром просыпается и с ужасом осознает, что в городе из живых он один. Джек заставил себя поесть, принял душ, надел любимую гавайскую рубашку и отправился на встречу с детективом.

Машина осталась в гараже. Захотелось просто пройтись, к тому же ветер немного стих. Наполовину спрятавшееся за горами красное солнце напоминало полуприкрытое веко гигантского чудовища, хищно подглядывающего за расположенным в низине городком. Жара уходила вместе с последними лучами, и вечерняя прохлада принесла с собой облегчение. Джек расстегнул рубашку, вздохнув полной грудью.

Через десять минут он уже подходил к аллее «Огня». Навстречу по тротуарной дорожке рядом с отцом Сэмуилом с перебинтованными кистями важно вышагивал Эрни. Каким образом священнику удалось заставить сумасшедшего надеть приличный чистый костюм, стоило лишь догадываться, но Эрни выглядел как достопочтенный горожанин. Если б не его вечно идиотское выражение блаженства на отрешенном лице и не тоненькая дорожка слюны, беспрестанно стекающая по массивному подбородку на чистую рубашку, его можно было бы принять за одного из рабочих с лесопилки Йетсов.

– Джек рад тебя приветствовать! – Всплеснул руками отец Сэмуил. – Матушка очень расстроилась, что так и не смогла поговорить с тобой. Ведь такое горе случилось! Она хотела поддержать твой дух молитвой. Матушка Афения ждала до последней минуты и очень огорчилась, повторяю, что ты так и не смог уделить ей внимания, – священник осуждающе уставился на него.

– Но она надеется, в следующий приезд ты выполнишь обещание, – священник с ловким проворством подхватил под руку Эрни готового плюхнуться на землю, чем вызвал улыбку на лице Джека.

Отец Сэмуил являлся профессионалом своего дела, умеющим безошибочно находить ту единственную связующую с окружающим миром нить к нуждающемуся в этом: больному, беспомощному или отчаявшемуся, помогая мудрым советом или силой молитвы. Вот и Эрни для него несчастная потерянная «душа», к которому он проявлял стойкое терпение, ухаживая за безумцем, словно за ребенком.

Эрни заметив улыбку Джека, тоже расплылся в улыбке. На ворот рубашки потекла очередная порция слюней, и отец Сэмуил привычным движением, достав из кармана рясы носовой платок, вытер ему рот.

– Что с Эрни? – Спросил Джек, предпочитая не отвечать на речь о «печали» матушки Афении.

– Он так расстроился на проповеди, что нечаянно повредил руки о ступени. Мы были в госпитале, где многоуважаемый доктор Снейк любезно согласился помочь Эрни, благослови его Господь, – священник перекрестился.

– Как же вам удалось заставить Эрни надеть костюм?

– Сила слова велика, Джек, не стоит ее недооценивать!

– Но ведь Эрни не понимает, что ему говорят?

Как бы в подтверждение этого Эрни неожиданно загавкал, засунув палец в нос.

– Доктор Снейк говорит, что при аутизме человек может воспринимать слова на подсознательном уровне. Просто он понимает их по-иному, нежели мы. Иногда я ловлю его взгляд, и бьюсь об заклад, он меня слышит. Думаю, Эрни понял, когда я объяснял, как важно в обществе прилично выглядеть.

Эрни вновь попытался сесть на землю, вытащил палец из носа и вытер о брюки.

– Дитя мое, не стоит так делать. Миссис Трезен очень расстроится, если ты испортишь выходной костюм ее покойного мужа, – Эрни обижено скривился, губы задрожали. Никак он собирается разреветься.

– Не нужно, Эрни! Когда мы вернемся, я угощу тебя твоими любимыми дорожными крекерами, но с условием, что ты будешь хорошо себя вести, – священник вздохнул, подняв глаза к небу. – В кабинете доктора Снейка он чуть не съел фонендоскоп.

– Забавно! – Засмеялся Джек.

– Отнюдь… дитя мое, – священник дотронулся до его руки. – Но не вижу смысла сейчас говорить об Эрни, хотя он и заслуживает этого. Меня беспокоит твое состояние. Ты будто огородился от нас, ты чем-то сильно озабочен. Поверь, слово молитвы может, как исцелить, так и направить на истинный путь. Ты блуждаешь в темноте и не видишь дороги, но она прямо перед тобой. Тот свет, что живет в каждом из нас, поможет, только ты должен сам зажечь его и не должен бояться этого. Настаиваю на нашей встрече, помогу понять. Джек, нужно исповедаться, очиститься от грехов и просит благословения Господа.

– Даю слово: на этой неделе обязательно зайду к вам, – парень громко сглотнул, отвернулся, чтобы отец Сэмуил не увидел выражение обреченности, появившегося на его лице.

Священник понимающе кивнул. Эрни сорвал цветок лабилии и, зажмурившись от удовольствия, принялся его жевать. Отец Сэмуил попытался отобрать растение, но те тут-то было. Физически Эрни развит достаточно, чтобы противостоять слабым попыткам священника, поэтому с легкость отводил от себя его руки. Зеленая каша стекла по подбородку, падая на костюм. Эрни недовольно мычал, уворачиваясь от священника, пока вдруг не замер, уставившись на грудь Джека.

Столб огня, взметнувшийся вверх из «Озера», на миг ярко осветил лицо, на котором отражался неописуемый ужас. Сумасшедший поднял грязный палец и ткнул в родимое пятно на груди Джека.

– Что случилось, Эрни! – Спросил Джек, но тот не реагировал, пребывая в ступоре, и продолжал таращиться на родимое пятно. Он проследил за взглядом Эрни, тут же прикрывая грудь рубашкой.

– Что? Что я сделал? Эрни, когда жарко, я иногда хожу, расстегнув рубашку. В этом ничего такого нет.

Сумасшедший насторожено следил за действиями Джека расширенными от страха глазами. Неожиданно он истошно завопил, упав на землю и закрывая голову руками. Как ни старался отец Сэмуил, усилия ни к чему не привели. Удержать сумасшедшего от падения не удалось. Костюм миссис Трезен безнадежно испорчен. Джек же не решался помогать священнику, решив, что его прикосновение еще сильнее выведет парня из себя.

– О нет, Эрни, бесовское отродье, – закричал священник, побагровев от бесплотных попыток поднять парня, но легче сдвинуть каменный валун на плато «Семи Камней». Утихомирить Эрни тоже не получалось, он распалялся все больше: визжал, рыдал, грыз землю, мычал, закрывая глаза руками и раскачиваясь из стороны в сторону. Затем он запустил в сторону Джека смачным плевком, потом еще и еще.