Молот и наковальня

Тегасу пришлось приложить усилие, чтобы не попасть в замкнутую программную петлю и не забыться в тусклом блеске будоражащего предмета. Он посмотрел в сторону, внимательно проследив за тем, чтобы один из его подчиненных принял в руки металлический череп.

— Как интересно. Спасибо за этот пленительный артефакт, канонисса.

— Некроны, — сказала Сеферина с нескрываемым отвращением. — Предположения совета аббатис и приоресс оказались правдой. Некроны уничтожили это место, — тут она показала в Тегаса пальцем, — и Адептус Механикус все время об этом знали!

Он опустил плечи в качестве человеческого жеста признания поражения.

— Мы предполагали, — признался он, меняя тон своего синтезированного голоса на менее лукавый и более печальный. — Инквизитор Хот предоставил совсем немного информации о том, что может скрываться в системе Кавир… обеим нашим организациям.

— Следовало рассказать нам об этом, — женщина продолжала напирать на него, — обсудить. Это все меняет.

— Неужели? — невинно спросил Тегас. — Мертвых не вернуть, а для восстановления монастыря по-прежнему важно наше сотрудничество. Но этот мир действительно может содержать бесценные реликвии человеческой истории, — при этих словах он задрал голову, — более значимые, чем какой-то кусок инопланетного мусора.

Восхитительная ложь; по правде, он с радостью продал бы жизни любых сестер ради обладания подобной вещицей.

Сеферина неодобрительно хмыкнула и сложила руки на груди.

— Очевидно, за вами и вашей группой потребуется более тщательный присмотр, чем я раньше предполагала. Что бы вы ни делали, куда бы ни ходили, всюду за вами будут приглядывать Сороритас. Это приказ.

— Неприемлемо! — От подобного оскорбления Тегас вдруг забыл о протоколах голосовой модуляции. — Адептус Механикус не состоят под вашей юрисдикцией! У вас нет никакого права отдавать такие приказы.

— Напоминаю, в этой миссии Адепта Сороритас выступают в качестве военного контингента, — ответила она. — И как боевой командир я считаю, что для вас… не совсем безопасно… передвигаться без охраны.

— Это угроза? — с сомнением спросил Тегас, поскольку утратил способность различать неуловимые интонации голоса немодифицированных людей много лет назад. Это было одной из причин, по которым он не любил контактировать с ними. — Канонисса, я обязан потребовать, чтобы вы…

Но она снова перебила его. Сеферина обращалась ко всем окружающим ее войскам и членам рабочих команд:

— Превыше любых потребностей, в том числе и в пище, воде и укрытии, одно дело, которое необходимо выполнить в первую очередь. Долг, что не удавалось исполнить уже больше десятилетия. Сегодня ночью мы положим этому конец.

Сеферина метнула ядовитый взгляд на квестора:

— Никто не покинет монастырь. Это мое решение, и вы ему подчинитесь.

В голове Тегаса тут же сложились дюжины различных последовательностей фраз и конструкций предложений, но он все их отмел. Тут не о чем было говорить, даже он это понимал. Лучше один раз потворствовать прихоти этой женщины и затем продолжить действовать по плану втайне от нее и ее подручных.

— Разумеется, — слегка поклонился магос, отчего завыла его гидравлика. — Как прикажете, миледи.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Все приготовления завершились к концу восемнадцатичасового дня, и канонисса передала приказ капитану «Тибальта» приостановить отправку на поверхность нескольких последних грузовых шаттлов. Она ясно дала понять, что не потерпит, чтобы кто-то или что-то прервало службу.

Мирия стояла по стойке «смирно», пока Сеферина факелом разжигала огонь в церемониальной жаровне и спокойным четким голосом читала отрывок из «Трактатов Доминики» о значимости самопожертвования и верности.

Сестры, бригадные рабочие и даже Тегас со своей группой собрались, чтобы лицезреть торжественный момент, хотя Мирия не сомневалась, что квестор вскоре потерял всякий интерес к этому событию. Тегас и его раболепные слуги, будто окаменевшие, безучастно глядели на крепостные стены позади канониссы, пропуская миг почтения памяти мертвых ради некоей пустой механической коммуникации.

«Неужели они разговаривают между собой без слов, насмехаясь над нами?» Она полагала, что всё именно так. Как говорили, многие Адептус Механикус способны общаться посредством внутренней связи наподобие того, как голос телепата может слышаться прямо в голове. Мирия задумалась, что бы она услышала, позволь вокс-модулю доспеха настроиться на их частоту.

Она оставила эту мысль и посмотрела в сторону. Когда Сеферина закончила читать, сестра Имогена встала рядом с ней, держа в руке инфопланшет. В сумерках Мирия отчетливо видела высвечивающиеся на экране строки текста: ряды имен. Это был список погибших и пропавших.

В очередной раз Мирия вспомнила о действиях Ордо Ксенос. У нее вызывала отвращение одна только мысль о том, что понадобилось от трупов покойных сестер такому человеку, как инквизитор Хот. Вел ли он дела с Тегасом, пользуясь услугами работников Дивизио Биологис, которые, возможно, копались в останках мертвых прямо сейчас? Исследовали старые раны и бледную трупную плоть, пытаясь понять, как функционирует оружие, что убило женщин? Эти размышления оставили мерзкий привкус пыли во рту.

Сеферина сотворила знамение имперской аквилы и затем указала рукой в небо.

— Там, — сказала она охрипшим от сдерживаемого волнения голосом. — Тот далекий огонек принадлежит Священной Терре.

Собравшиеся сестры подняли взгляд, чтобы посмотреть, куда указывала канонисса, но в ночном небе мерцали миллионы звезд, и им не удавалось отличить одну от другой. Однако Мирия ничуть не сомневалась в ее правоте. Она приняла слова канониссы на веру.

— Несмотря на всю ту тьму, что коснулась этого мира, Свет Бога-Императора никогда не покидал его. Божественный дух Его не ушел отсюда даже в чернейшие времена. И наше нахождение здесь является прямым подтверждением моих слов. — Она перевела дыхание. — A spiritu dominatus. Domine, libra nos.

Вступительную часть Fede Imperialis, величественного боевого гимна сестринства, следовало произносить на высоком готике. Обычно его распевали в полный голос в момент великого триумфа, но сегодняшней ночью сестры исполняли его как литанию.

— От молнии и бури, всемилостивый Император, избави нас. — Мирия хранила эти слова в самом сердце. Она закрыла глаза, повторяя рефрен с остальными.

— От чумы и обмана, искушения и войны, всемилостивый Император, избави нас. От бедствия Кракена, всемилостивый Император, избави нас. От богохульства Падшего, всемилостивый Император, избави нас. От порождений демонов, всемилостивый Император, избави нас. От проклятия мутанта, всемилостивый Император, избави нас.

Произносимые хором строки гимна гулким эхом отражались от стен и уносились ночным ветром. Мирия сумела различить размеренные интонации Изабель, жесткие тональности голоса Ананке и мягкий полушепот стоящей рядом Верити.

— A morte perpetua. Domine, libra nos. Желай им только смерти, не щади никого, не прощай никого. — Она открыла глаза, когда настал момент последней строчки, и глубоко в груди разгорелось непогасшее чувство неосуществленной мести. — Мы умоляем Тебя, уничтожь их.

Лишь Имогена не присоединилась к коллективному пению. Вместо этого, пока остальные распевали слова гимна, помощница канониссы начала собственную литанию, низким монотонным голосом зачитывая имена погибших.

— Мы будем помнить их всех, — сказала Сеферина, шагая к металлическому грузовому ящику. — Император знает их имена.

Канонисса отперла защелку ящика, и тот раскрылся, явив взору ряды полок с одинаковыми фарфоровыми статуэтками длиной с женское предплечье. Каждая из них представляла вырезанное машиной изображение святой Катерины, преклонившей колени в мемориальной позе. Сеферина нагнулась к контейнеру и, взяв в руки первую статуэтку, отнесла ее к внешней стене, у которой еще до захода солнца сервигоры расчистили пространство, вскопав землю.