Русалочка и хромой

-Перемен погоды? - переспросила вдова, ставшая в последнее тугой на ухо. - Никак ты толкуешь о холодной зиме? Не разберу я никак твоих речей.

-Помяните мое слово, - коротко, но с силой произнес Ленне. - Не быть Лефу королем.

Осторожная вдова, полагавшая, что иные слова слышны даже сквозь стены, переполошилась и принялась шикать на смутьяна, но хромой только усмехался.

Спустя пару месяцев, состоявших сплошь из осеннего тумана да холодных дождей, между Бекко и Ленне мало-помалу установился мир - ну а как иначе, если согреться ночами становилось все сложнее? Русалка глядела на мужа так виновато и грустно, что обиженное его сердце дрогнуло, вновь смирившись с тем, что иной награды ему не получить. С некоторых пор Бекко решила обучаться грамоте, и вскоре Ленне получил от нее послание на клочке бумаги. Кое-как там было нацарапано: «Никого, только ты». Разумеется, то было не признание в любви, а всего лишь заверение в преданности и благодарности, но кто бы устоял, если к нему прилагался молящий взгляд огромных зеленовато-синих глаз?

В ночь, когда на столицу упал первый снег, принц Эрик вернулся и привел за собой людей, не желавших держать над собой власть Лефа. Возможно, Желтобородый сумел бы справиться с этой бедой, ведь многие остались ему верны, но с моря прибыло несколько военных кораблей под чужими флагами: принц не терял времени даром и нашел союзников за пределами своего королевства.

Столица пала не сразу: горели верфи, пылал рынок, и богатый квартал, прилегавший к дворцу, превратился в пепелище. А уж сколько крови пролилось повсюду - не измерить.  Не был нарушен покой только в университете, словно некая сила хранила средоточие науки от разграбления. И многие поговаривали, что защитой ученым мужам в те дни послужила уродливая голова морского создания, сохраненная в спирту для научных изысканий.  Вскоре ее начали называть талисманом университета, и приписывали редкому экспонату множество чудодейственных свойств, вызывая тем самым бурные протесты скептиков.

Однако совсем немногие заметили, что некая сила так же загадочно хранила от всякой опасности домик старой вдовы на окраине. Однажды ночью вооруженный отряд, ищущий, чем бы поживиться в общей суматохе, направился вдоль моря к одинокой усадьбе, в окне которой едва заметно мерцал огонек, но с моря внезапно налетел вихрь, и поднявшиеся волны утащили с собой двоих искателей приключений, остальные же с горем пополам выбрались на сушу, потеряв кто награбленное до того добро, кто лошадей. Позже, вспоминая тот случай, кое-кто из них говорил, что за ревом злой воды слышал звонкий девичий смех, а один горе-воин утверждал, что своими глазами видел бледную красавицу, протягивавшую к нему руки.

Иными словами, напрасно Ленне не спал ночами у запертой на все засовы двери: море хранило Бекко куда надежнее, чем остро наточенный клинок, с которым не расставался хромой. Он подозревал об этом, и как-то раз, увидев, как улыбается она, прислушиваясь к вою ветра и шуму волн, сказал вдове, слегшей от страха:

-Не бойтесь, почтенная, в городе нет человека, находящегося в большей безопасности, чем мы с вами.

На следующее утро после шторма, так вовремя уберегшего дом старой вдовы, Бекко бесстрашно отправилась прогуляться к морю, и Ленне не препятствовал ей, несмотря на оханья старухи Рутко.  Спустя некоторое время немая вернулась: подол ее платья был мокрым насквозь, а в фартуке - полно золотых и серебряных монет. То была добыча ночных грабителей,  потрепанных морем накануне ночью, но о том знали только русалки да их немая сестра.

-Ох и повезло! - воскликнула вдова, враз поздоровевшая и разрумянившаяся. - Никак бог решил нас наградить за все мучения!

-Всего-то тесть решил отдать мне приданое, - хохотнул Ленне, также приободрившийся, но глуховатая старушка не расслышала его слов.

Так и вышло, что время разорения и бед для столицы обернулось спокойствием и богатством для семейства Раудов. А спустя несколько недель, понадобившихся для того, чтобы Леф Желтобородый покинул столицу, проклиная тот день, когда ему захотелось стать королем, сам принц Эрик постучался в двери дома старой Рутко. Ни до того, ни после не бывало в столице столь уважаемой старухи, о чем она не уставала напоминать: и прежний претендент на престол, и нынешний оказали ей великую честь, навестив ее скромный домик на окраине. Ну а то, что один из них едва не убил второго  - велика ли разница для обычного человека, которому до того и с дворянином здороваться-то не доводилось?.. Разумеется, Рутко была горда этим происшествием необычайно и после того бранила каждого торговца на рынке, посмевшего назвать ее матушкой, а не госпожой.

Ну, а Ленне и вовсе был награжден сверх меры.

-Я помню, как ты помог мне, хромой, - сказал принц. - И сдержу свое обещание отплатить добром за добро, тем более, что человек ты сведущий. Каждый твой совет оказался на вес золота. И, полагаю, я не прогадаю, если возьму тебя себе в советники.

-Помилуйте, ваше высочество, - промолвил не на шутку озадаченный Ленне. - Я ведь человек совсем простой, без образования!

-Зато честный и верный, - ответил на это принц, и, заметив, как косится хромой на Бекко, замершую поодаль, продолжил:

 -Не беспокойся, твоя красавица-жена останется при тебе. Вскоре прибудет моя невеста, принцесса Ваноцца, и ей нужны фрейлины. Госпожа Рауд хоть и нема, но хороша собой необычайно, и я думаю, что она достойна стать украшением двора моей будущей супруги.

Фрейлина

Лицо хромого от радостной этой вести на мгновение стало каменным, а затем, повернувшись к своей жене, он громко спросил:

-Что, Бекко, хочешь жить при королевском дворе?

Вновь вдова Рутко едва памяти не лишилась от такой дерзости:

-Ленне, ты никак обезумел! - зашептала она, схватив постояльца за руки. - Благодари его высочество за милость, а не расспрашивай свою жену! Разве можно даже подумать о том, чтобы не принять королевский подарок?

-Пусть подаст знак, - смело и твердо отвечал хромой. - За милость я благодарю, однако иной мешок золота спина не выдержит, как бы он ни был хорош.

При этом он глядел неотрывно на Бекко, поскольку с ней уж давно научился объясняться без лишних слов. Не так давно русалка отказалась идти за Лефом во дворец, но теперь ее звал Эрик.  Девушка тряслась, словно в ознобе. На мужа она не смела глаз поднять. Едва заметно она кивнула, показывая, что согласна пойти в фрейлины. Старая вдова, подняв руки к небу, вскричала, не таясь: «Никак жена стала разумнее своего мужа!», а Ленне, пожав плечами, негромко сказал:

-Так тому и быть, дочь моря. Иди туда, куда желаешь.

-А что же ты, Ленне? Неужели откажешь мне в добрых советах? - со смехом спросил принц, не придавший особого значения заминке, или же истолковавший ее по-своему.

-Раз ваше высочество призывает меня на службу, значит, мое дело - подчиниться, - ответил Ленне. - Я солдат, в отличие от моей жены, и мой долг иной. Впрочем, если разобраться, у нее долгов вовсе нет.

Все только дивились, сколько счастья перепало Раудам. Для Бекко сшили столько прекрасных платьев, что все женщины в округе локти от зависти искусали. Но, правду сказать, никто из них не выглядел бы в этих нарядах так хорошо.  Неудивительно, что принцесса Ваноцца, прибывшая в столицу, увидала немую и захлопала в ладоши, приняв ее поначалу за наряднейшую куколку в человеческий рост.

-О, я буду расчесывать эти прекрасные волосы целыми днями! - воскликнула она.

Ваноцца была совсем молоденькой бледной девушкой, недавно вышедшей из монастырских стен, и искренне радовалась всему, что видела.

Ленне при дворе чувствовал себя неловко, однако говорил, что щедрое жалованье это искупает: ему приходилось выполнять куда менее приятные задания за гораздо меньшую плату в свое время, а к пересудам хромой был по большей части равнодушен, привыкнув жить уединенно. С женой он почти не встречался, проводя большую часть времени все в том же старом домике вдовы, куда ему доставляли бумаги, чтение которых доставляло ему немало трудностей.