Страница 1 из 3
Яковлев Юрий
Последний фейерверк
Юрий Яковлевич Яковлев
ПОСЛЕДНИЙ ФЕЙЕРВЕРК
ВЕЛИКОЕ НЕПОСЛУШАНИЕ
- Послушайте, мальчики! Знаете ли вы, что я был знаком с самим Джузеппе Роджеро? Это был знаменитый мастер. Огненный композитор. Он исполнял свои произведения не на скрипке и не на тромбоне. Его музыка рассыпалась в небе разноцветными огнями...
Мальчишки с открытыми ртами сидели на пороге старого бастиона и слушали рассказ дяди Евгения. А он, худой, костистый, с двумя большими морщинами на впалых щеках, с редкими пепельными волосами, широко разводил руки, словно открывал перед маленькими слушателями всю свою жизнь.
- Джузеппе Роджеро был молод и красив. Его вороненые кудри развевались на ветру, а большие черные глаза горели неиссякаемым восторгом... Я был его учеником.
При слове "ученик" мальчики сразу представили себе дядю Евгения за школьной партой, а красавца Джузеппе Роджеро на месте учителя. Дети никогда не видят взрослых молодыми. Им трудно представить себе дядю Евгения мальчиком, и поэтому в воображении ребят дядя Евгений сидел за партой в своих стираных-перестираных полотняных брюках, в белой рубашке с неизменным галстуком"бабочкой" на худой шее. А учитель Роджеро с развевающимися кудрями звал дядю Евгения к доске и велел ему взять мел и писать.
Старый бастион стоит на обрыве над самым морем. Когда разыгрывается шторм, море с грохотом идет на приступ каменной башни.
Волны лезут по скалам, но обрываются и падают вниз, разбиваясь о камни. Бастион неприступен. Когда-то здесь стояла крепость. Неизвестно, отчего больше пострадало это славное боевое сооружение - от турецких ядер или от времени. Над пористым потемневшим камнем выросла акация. Ее легкая, призрачная листва еще больше оттеняет тяжесть и угловатость бастиона.
В бастионе стоит пушечный дух. Но не потому, что в нем ухают старинные пушечные орудия, которые заряжают с дула и подпаливают смоляным факелом. Этот дух поддерживает "адская кухня" - пиротехническая мастерская дяди Евгения. "Адской кухней" дядя Евгений называет ее, когда у него плохое настроение. При хорошем же расположении духа пиротехник зовет свой бастион "мастерской праздника". Мальчишки не помнят, когда появилась эта необычная мастерская. Вероятно, дядя Евгений облюбовал башню бывшей крепости задолго до их появления на свет.
Дядя Евгений очень худ. Кости проступают на скулах, на подбородке, на острых плечах и на лодыжках ног. Кажется, он сделан из того же материала, что и бастион. Ежедневно он снимает с двери висячий замок, похожий на большой каблук, и входит под своды своей таинственной мастерской. Сюда не ступала нога ни одного мальчишки. Невысокий стертый порожек преграждал им путь, как строгая граница. И плохо приходилось тому, кто вопреки запрету дяди Евгения осмеливался нарушить эту границу.
Зато смотреть можно сколько угодно. Смотреть, спрашивать, интересоваться содержанием банок, выпытывать секреты составления огненных смесей - это может каждый. И поэтому любой мальчишка из соседнего детского дома в курсе дела, из чего делают римские свечи и бенгальские огни. И каждый назубок знает всю огненную палитру дяди Евгения: красный цвет соли стронция, зеленый - соли бария, синий - углекислая медь.
- Вот подрастете, - говорил дядя Евгений своим друзьям, - я научу вас искусству пиротехники.
Мальчишки клялись посвятить свою жизнь этому удивительному ремеслу. Но когда подрастали, их почему-то переставали интересовать бенгальские огни, и они находили интерес в других профессиях.
Дядя Евгений оставался без учеников и последователей. Зато в друзьях у него никогда не было недостатка.
К дяде Евгению ребят привлекала не только его таинственная "адская кухня", от которой постоянно исходил жутковатый дух селитры - родной сестры пороха. Вся жизнь дяди Евгения была неиссякаемым источником самых необычных историй. И хотя мальчишки знали всю историю старого пиротехника так же хорошо, как состав динамической смеси, приводящей в движение огненные фигуры, они снова и снова приставали к своему седому другу.
- Дядя Евгений, расскажи, как ты повернул танк.
И дядя Евгений охотно исполнял просьбу своих маленьких друзей.
- Послушайте, мальчики!
Дядя Евгений переставал месить серебристое тесто, из которого делают бенгальские огни, и обводил царственным взглядом мальчишек, которые жались к запретному порогу.
- Знаете ли вы, что, когда немцы подходили к городу, у нас не хватало противотанковых пушек?
Мальчишки дружно кивали головами, будто жили в то время и своими глазами видели, что противотанковых пушек не хватало.
- Тогда я взял на себя один рубеж. Вы можете мне не верить...
Дядя Евгений делал паузу, словно хотел прочесть в глазах своих слушателей: верят они ему или не верят? И глаза отвечали: верим!
Тогда он продолжал:
- Вы можете мне не верить, но я вырыл себе окопчик... Чертовски крепкая у нас земля, сплошной камень... Я вырыл себе окопчик и принес в него весь запах своих римских свечей. Я сел на дно окопа и стал ждать. У меня не было никакого оружия. Даже перочинного ножа. Но со мной было мое искусство. И я надеялся на него, мальчики... Мне было очень неудобно в окопе. И я сложился пополам, как железный метр. Вы можете смеяться, но я сложился пополам. Колени уперлись в подбородок... У меня онемела поясница, и я не мог ее потереть, потому что рука не проходила. И когда пошли танки, я обрадовался. А? Что? Смешно?!
Рассказчик делал паузу. Он испытывал терпение своих слушателей и нагнетал в них любопытство.
- На меня шел танк. А я сидел неподвижно, как кролик, загипнотизированный удавом. Я забыл о пояснице. Я смог бы сложиться вчетверо, только бы танк не лез на меня. И тогда я поджег первую римскую свечу.
Слушатели облегченно вздохнули, словно речь шла не о безобидной римской свече, а о грозном оружии, способном уничтожить танк.
- Я поджег одну римскую свечу, потом вторую, третью... Потом...
Вы можете мне не верить, но когда десяток римских свечей, рассыпаясь огненными искрами, загорелся вокруг танка, фашист не выдержал. Он повернул... Если вы мне не верите, то уходите и никогда больше не являйтесь ко мне.
Мальчишки молчали. Они боялись спугнуть вдохновение дяди Жени неловким движением или покашливанием. Он властвовал над их душами. А властелином он был своенравным и капризным.
- Он повернул, мальчики! Он испугался вот этого теста!
Дядя Евгений протягивал к ребятам изделие своей "адской кухни"
и начинал хохотать. Его трясло от смеха. Хохотали глаза, морщины на щеках, плечи, а старенький артистический бантик буквально подпрыгивал на его шее от смеха. Некоторое время мальчишки сидели молча, не зная, что делать. Тогда дядя Евгений переставал "йеяться и прикидывался сердитым.
- Что вы не смеетесь? Разве не смешно?
В такие минуты в старом бастионе разыгрывался маленький спектакль. Ребята делали вид, что впервые слушают историю с танком, а дядя Евгений старался изо всех сил, будто рассказывал ее в первый раз.
Потом он неожиданно начинал жаловаться своим друзьям на то, как трудно доставать химикаты, на невнимание со стороны властей, на то, что "мастерская праздников" влачит жалкое существование.
- Моя профессия отмирающая, - сокрушенно говорил он. - Хотя пиротехника - младшая сестра ракет и космических кораблей.
И маленькие друзья всем сердцем хотели, чтобы его профессия не отмирала, а жила еще долго-долго.
Дядя Евгений относился к той редкой породе людей, для которых материальные блага не занимают в жизни никакого места. Для него ничего не стоило на последние деньги купить по случаю бертолетову соль или алюминиевые опилки. За всю свою жизнь он ничего не нажил, ничем не обзавелся. Все, что у него было, было при нем. И может быть, его единственной собственностью были старые полотняные штаны, белая рубашка с аккуратно заштопанным воротничком и галстук - "бабочка", который он надевал даже в самую жаркую погоду, как некий рыцарский знак артистов и художников.