Рикошет (ЛП)

— Пожалуйста! — Облизнув губы, я скользнула рукой между бедер, бесстыдно массируя свой клитор.

Подняв мое запястье, он сжал мою руку в своей.

— Скажи мне, чего ты хочешь.

— Бл*дь, я хочу, чтобы ты занялся со мной любовью, Ник, — подняв голову над подушкой, я подалась к нему губами.

— Возврата не будет, Обри. Ты принадлежишь мне. Может, у меня и не все в порядке с головой, но мое тело и сердце знают, чего хотят, — он сжал мое запястье. — Я хочу раздевать тебя, брать тебя каждую ночь и каждое утро просыпаться, видя твое прекрасное лицо, зная, что ты навсегда моя.

— Я тоже тебя хочу. Вас обоих. Всех вас. Насколько бы я не принадлежала тебе, ты тоже мой, Алек, Ник, кем бы ты ни был, мне все равно.

Его член скользнул внутрь, наполняя меня.

Я выгнулась к нему, чувствуя каждый дюйм его кожи против моей. С медленными, издевательскими толчками он вколачивался в меня и выскальзывал, и, как всегда, наблюдал за мной. Я смотрела на него. Мы смотрели друг на друга, как два воина, собирающихся ринуться в бой.

Он вышел из меня, перевернул на живот и вошел в меня сзади.

Я закричала, когда его член скользнул по моим стенкам, наполнив меня таким образом, которого я жаждала месяцами. Я подняла свою задницу выше, раскачивая бедрами, стремясь почувствовать, как он двигается внутри меня.

Сначала он замер, дыхание дрожало, пальцы оставляли синяки на моих бедрах.

— Черт возьми, — прорычал он.

Легкие скольжения в меня и из меня заставили меня закрыть глаза, улыбаясь облегчению, так как его толстый член подпитывал мое голодное либидо.

— Да, — вздохнула я, тянясь между своих бедер, чтобы поиграть с его яйцами. — Трахни меня, Ник.

— Твоя киска скучала по мне, не так ли? Ты скучала по тому, как я трахаю тебя? — Он вошел глубоко в меня, толкая всем телом вперед, и я стиснула зубы от мощного удара сзади. — Отвечай мне.

— Каждую ночь. Я фантазировала о тебе каждую ночь!

— И я тоже. Потерял мой разум среди фантазий погрузиться в тебя, — его ритм ускорялся со словами. — Мне нужно было прикоснуться к тебе, чтобы ожить после того, как я чувствовал себя мертвым слишком долго, — он лизнул мой позвоночник, не прерывая своих движений. — Я собираюсь трахать тебя всю ночь, Обри. Заставлю кончать снова и снова. А затем снова трахну тебя.

Пока его бедра врезались в меня, я царапала простыни, сухой хлопок впитывал мою слюну, когда я вцепилась в ткань зубами. Я жестоко, безумно и отчаянно жаждала первый оргазм, словно наркоман, получающий дозу после месяцев воздержания. Мне нужна была эта доза. Я так долго ее ждала.

Рычащие и хрипящие звуки, которые издавал Ник, возбуждали меня, и я отпустила себя, выкрикивая с каждым беспощадным движением в мое тело. Каждый удар сзади говорил мне, как сильно он хочет наказать меня. Безмолвно признаться в том, как я заставила его мучиться из-за меня, сойти с ума от страсти и вожделения за эти месяцы разлуки. Я знала, потому что я тоже это почувствовала. Я устала прикасаться к себе, ища высвобождение, которое только его тело могло дать мне.

Ник довел меня до слез, но не моей болью, а своей. Я ощущала это в себе по тому, как отчаянно он двигался сначала и насколько мучительно после. Беспокойное ощущение того, что все могло закончиться прямо там, сражалось с осознанием, что перед нами была вечность. Даже после того, как он осуществил свою месть и выжил, его боль все еще ощущалась. Я поняла это страдание, потому что чувствовала его сама. Несмотря на смерть Майкла, несмотря на то, что я была наконец свободна, в моем сердце все еще горело томящееся желание. Это была сокрушительная боль, которую могла успокоить только любовь. Мне нужно было успокоить сердце Ника, исцелить его, отдав ему свою душу, боль, часы, минуты, секунды, в которые я чувствовала себя мертвой без него. Он был мне нужен, чтобы познать безумие внутри меня, которое расцвело из-за его исчезновения.

— Ты нужна мне. Дай мне больше, Обри. Все, что у тебя есть.

Давление сжимало мой живот с каждым ударом его члена, который облегчал боль внутри меня.

Он вышел, снова повернул меня на спину и поцеловал, прежде чем скользнутьназад в меня.

Я перекатилась на него сверху, ногти впились в его грудь, разрывая плоть. Набросившись на него ртом и не размыкая поцелуй, я потянула за его губу зубами и прикусила. Он вернул дикость жестким, властным поцелуем, потянув меня за волосы. Мы превратились в спутанные конечности, царапались, кусались, ударялись. Уничтожали друг друга. Я не могла насытиться им и молилась, чтобы не кончить, потому что не хотела, чтобы это когда-нибудь заканчивалось. Я хотела трахать его, пока не ослабну, не останусь избитой, разбитой кучей ничего иного, кроме как мягких костей.

Его пальцы вонзились в мои бедра, пока я объезжала его. Моя грудь подпрыгивала с каждым жестким насаживанием на его член, и, подняв голову с подушки, Ник сомкнул свой рот на моем соске.

Мой желудок сжался, когда боль пронзила чувствительную плоть. Грань пошатнулась, мышцы воспламенялись все сильнее и сильнее.

Он потянул меня назад на себя, вцепившись пальцами в плечи, вжимаясь в кости, когда направлял меня вверх и вниз, вверх и вниз. Врезаясь, врезаясь, врезаясь.

Я выкрикнула его имя. Мольба? Казалось, она стучала в небеса, некоторое время умоляя впустить ее, прежде чем упала назад на землю.

Иголки помчались по моей крови, и его горячее семя выстрелило во мне, пока я снова и снова кричала его имя, а его проклятия отскакивали от стен.

Он сжал ладонями мои щеки, страсть загорелась в его глазах, дыхание дрожало от его освобождения.

— Я люблю тебя, Обри, — сказал Ник осипшим хрипом, прежде чем его губы обрушились на меня. — Мой красивый маленький огонек.

Я улыбнулась.

— Я тоже тебя люблю.

Скользкий слой пота, крови и спермы покрывал наши тела на влажных простынях, где мы уничтожали друг друга. Счастливо уничтожали друг друга в течение нескольких минут.

— Мне стоит наказать тебя за то, что ты делаешь с моим телом, — его хриплый голос защекотал мне ухо, и он рухнул рядом со мной на кровать, привлекая меня к себе. — Но я не смог бы причинить тебе боль, даже если бы попытался.

Наши безумные вдохи, наконец, замедлились, он соскользнул с постели и протянул мне руку. Он мог бы направить меня прямо к краю скалы, и я бы последовала за ним. Мне было все равно — мне нужно было снова почувствовать его тело напротив меня, поэтому я взяла его за руку.

Подводя меня к ванной, он бросил несколько лепестков мыла в белую антикварную чашу на деревянной подставке прямо снаружи душа. Внутри он повернул кран с водой и притянул меня к своему телу. Пар смешался с теплым ароматом тикового дерева, и вода в сочетании с его руками погрузила меня в транс, пока он мыл мое тело. Стекло кабинки, в отличие от остального стекла в доме, было матовым, но складывалось ощущение экзотического уличного душа с потоком лунного света, а свежий воздух смешивался с паром.

Живой. Он, черт возьми, живой. Я могла бы прокричать слова, которые танцевали у меня в голове. Больше не одна. Месяцами я мучила себя мыслью о том, что мне придется воспитать ребенка в одиночку. И я бы это сделала. Мой мир наконец ощущался цельным. Завершенным.

— Часть меня все еще чувствует, что я сплю, а ты на самом деле не здесь, — я закрыла глаза, когда он массировал мои волосы.

— Я на самом деле здесь, — щипок, что пришелся мне на сосок, заставил меня завизжать, и я потянулась назад, чтобы ударить его по бедру. Когда он обнял меня, я почувствовала себя маленькой рядом с ним. — Мне жаль, что я упустил столько возможностей посмотреть, как ты принимаешь здесь душ.

— Вечеринка каждую ночь. Все эти грязные мысли я держала при себе. Вполне уверена, что Матэусу понравилось шоу.

Его руки напрягались вокруг моего тела.

— Кто такой Матэус?

— Семидесятилетний сторож на острове.

Напряженность ослабела.

— Я убью его, — ответил он с улыбкой в ​​голосе.