Каждому своё 2

– Там что-то есть! – заявил в эфире молодой техник, и все, не сговариваясь, потянулись к окну в перегородке. – Путь перекрыт!

Он сбросил скорость до минимума, и вездеход, завывая пропеллерами, подполз ближе.

– Вот и грейдер, – констатировал Владимир, разглядывая мощную стальную машину, выхваченную из пыльного полумрака светом ходовых прожекторов. – Им заткнули проезд как пробкой… Я таких раньше не видел…

– Это ИМР. – Капитан вгляделся в засыпанный толстым слоем зольного снега стальной корпус с уложенными на крышу в походное положение телескопической стрелой и ковшом. – Инженерная Машина Разграничения. Служит для разминирования, прокладки колонных путей, проделывания проходов в завалах… Может перевозить десант, имеет бронирование, защиту от радиации и систему фильтрации воздуха. Ею они и раскопали вход в Росрезерв.

– Там, перед ней, в снегу, лежит что-то… – молодой техник вытянул шею, вглядываясь в торчащие из грязного снежного месива неясные очертания.

– Трупы. – Порфирьев потянулся за карабином. – Останавливайся, я пойду посмотрю.

Капитан покинул кабину, и Антон попытался наблюдать за его действиями через плечо полковника. Смотреть в окно кабинной перегородки на происходящее за лобовым стеклом было очень неудобно, полковника потряхивало от удушливого кашля, из-за чего он перекрывал обзор почти целиком. Но на этот раз вездеход остановился почти вплотную к препятствию, и в залитой светом ходовых прожекторов пыльной взвеси можно было разглядеть расплывчатый силуэт Порфирьева. Амбал несколько минут копался в грязном снегу, откапывая и осматривая заледеневшие трупы, потом влез в кабину путепрокладчика, но пробыл там совсем недолго, после чего направился вглубь рукотворного каньона и исчез в кромешной пыли. Вернулся он быстро, не прошло и пяти минут. Его сливающийся с окружающей грязью силуэт мелькнул в свете прожекторов, и дверь в кабину распахнулась.

– Нашел вход? – полковник встретил его вопросом.

– Нашел. – Порфирьев вместо того чтобы вызвать всех наружу, забрался внутрь вездехода и захлопнул за собой дверь. – Противовзрывная плита ворот сразу за путепрокладчиком, в десяти шагах. Это точно он. Я эту плиту видел, когда в «Подземстрой» приезжал. Ворота тогда специально держали закрытыми и открывали перед каждым посетителем. Чтобы произвести впечатление, видимо. Сейчас плиту засыпало метра на полтора. Похоже, грунт к ней примерз, так она может и не открыться. Но там примерно половина – это снег вперемешку с грязью, откопаем быстро. А вот дальше все может пойти по-разному.

– Трупы умерли не своей смертью? – полковник уловил смысл раньше Овечкина.

– Пулевые ранения, – хмуро подтвердил Порфирьев. – Следов радиационного поражения нет. Их там, под снегом, больше двух десятков, много женских. Почти все в офисных костюмах, какие-то вроде даже в недешевых. Все без верхней одежды. Их убили в чистом месте, скорее всего, там, в бункере. Потом тела вышвырнули на поверхность. Далеко нести не стали, вытащили за путепрокладчик и побросали. Может, торопились, а может, не хотели возиться. Потому что на путепрокладчик времени потратили больше: аккумулятор снят, топливо и жидкости слиты. Он дизельный, тоже старого образца и армейской расцветки. Похоже, взят из консервации в какой-то воинской части.

– Трупы гражданских менеджеров возле входа в бункер, – полковник скривился, но сумел подавить судорожный кашель. – Вряд ли в «Подземстрое» произошел вооруженный переворот. Значит, бункер захватили те, кто откопал вход.

– Но зачем?! – ужаснулся Антон. – Ведь их же впустили внутрь! Зачем они это сделали?!

– Я откуда знаю? – Полковник бросил на него брезгливый взгляд. – Может, характерами не сошлись. Есть только один способ выяснить. Там есть наружное наблюдение? Средства связи?

– Штатные системы наблюдения снесло вместе с защитными кожухами, когда вход засыпало, – ответил Порфирьев. – Раньше это были здоровенные ворота в бетонной толще, над которой насыпали искусственную гору. Теперь тут все завалено так, что нашим предшественникам пришлось целый каньон отрыть, чтобы добраться до входной плиты. Раньше возле нее был внешний пропускной пункт, но сейчас нет ничего. Полузасыпанная вертикальная стальная плита в конце каньона и все. Долбиться в нее бесполезно, там шлюз, за которым лифтовая шахта вниз. Сам бункер на километровой глубине, оттуда никто не услышит. Надо покричать в эфире на аварийных частотах, у них же есть радиосвязь, должны услышать.

Полковник перевел взгляд на Овечкина:

– Если внешнее оборудование уничтожено, наружных антенн у них больше нет. Насколько реально, что они нас услышат с такой глубины?

– Сложно сказать, – Антону мгновенно стало страшно. Они добрались до убежища, но могут не попасть внутрь! Такое уже было в Москве! Он изо всех сил постарался не паниковать и торопливо заявил: – Бункер строился как полностью изолированный объект, значит, внешние системы связи связывались с внутренними по беспроводным каналам. Там, за шлюзом, должно быть установлено приемо-передающее оборудование. Пострадать оно было не должно. Нас должны услышать!

– Ближний эфир они точно слышат, – задумчиво прорычал Порфирьев. – По крайней мере, до захвата точно слышали.

– С чего ты взял? – Полковник натужно прочистил горло и распахнул шлем. – Потому что есть… – он сплюнул кровью и захлопнул лицевой щиток, – первый каньон?

– Его рыли в неправильном месте, – подтвердил капитан. – У них стопроцентно с самого начала были точные координаты входа, но копали они наугад, ориентируясь приблизительно. Думаю, из-за погрешности в привязке карты к местности. У них ведь тоже навигация не работает. Они выбрались из своего командного пункта, спутников нет, компас бесполезен, навигаторы – мусор. Пришлось привязывать карту к местности вручную, как нам. На глаз в такой каше без ошибок не привяжешься. На расстоянии в четыре с лишним сотни километров отклонение получится значительным. Мы почти час петляли, пока на гору натолкнулись. Они тоже не сразу вышли в нужную точку. И рыть начали с ошибкой. Наверняка все это время выходили в эфир. В какой-то момент их услышали и ответили. Они запеленговали сигнал, поняли, что роют не там, где надо, бросили первый каньон и переместились сюда. Значит, с этого места радиосвязь точно должна цеплять. Если ее не отключили после захвата.

– Вряд ли, – полковник снова скривился. – Зачем оставлять себя без ушей, когда вход в бункер демаскирован? Добрались одни – смогут добраться и другие. Сюрпризы никому не нужны. Капитан, бери людей и откапывай ворота. Я буду работать в эфире. Сколько времени нужно на раскопки?

– У нас только две лопаты, а снег снаружи вперемешку с грунтом. – Порфирьев поискал глазами пожарного. – Отбойный молоток есть. За час справимся. Может, раньше, если ураган не начнется. Но если не попадем внутрь до интоксикации, то придется выбираться из каньона. Он слишком узкий, базу здесь не развернуть.

– Откапывай вход, – решил полковник. – У нас есть два часа сорок три минуты. Если все затянется, то за час до интоксикации отойдем подальше и там развернемся. Вопросы?

– Вопросов нет, – ответил капитан. – Но, если ворота начнут открываться, в этот момент всем лучше находиться за путепрокладчиком. Пули его не пробьют. А там – как повезет.

Все кроме полковника полезли наружу, и Антон невольно вздрогнул, глядя, как цифры на дисплее счетчика Гейгера подпрыгивают до значения «999» и застывают на нем, словно нарисованные. Эпицентр ядерного взрыва находится в угрожающей близости, здесь смертельная радиация, если застрять тут надолго, то никакой антирад не поможет. Он вспомнил вереницу безжизненных тел, так и не поднявшихся на ноги после штормового ветра там, в Москве, в завьюженных грязным ядовитым снегом Раменках, и поспешил за остальными. Ему необходимо попасть в «Подземстрой», они должны его впустить! Должны!

Протиснуться между стеной каньона и путепрокладчиком оказалось труднее, чем на первый взгляд. Грунт под толщей грязного снега смерзся в покатую поверхность, и Антон несколько раз упал, поскользнувшись. Пришлось помогать себе руками, чтобы выбраться из черного месива. Показания термометра упали до минус двадцати трех, индикатор системы обогрева горел постоянно, и пиктограмма заряда аккумулятора демонстрировала треть емкости. Энергии все меньше, количество перенесенных интоксикаций все больше, першение в горле усиливается с каждым часом, а утолять голод и жажду приходится пропитанной химией водой и консервами, извлеченными из радиоактивной упаковки. Если потребуется, он откопает этот гребаный вход руками, лишь бы его впустили внутрь! Даже если «Подземстрой» захвачен какими-то спятившими вояками – плевать! Он вытерпит, главное – выжить!