Человек в красном

Из размышлений меня вывел звонок телефона, звонкий и раздражающий. Я, уже привыкший к внезапным звонкам, вскочил с кровати и вмиг подлетел к трубке.

— Александр у аппарата, — чётко проговорил я. — Слушаю.

— Жду, — после долгого молчания раздался басистый, прокуренный голос.

Послышались короткие гудки. Я знал, кто это. Знал прекрасно. Он никогда не говорит по телефону, не называет своего имени, но при всём этом имеет надо мной безграничную власть, потому противиться я не стал.

Несмотря на то, что на улице уже темнеет, я снова надел форму, надвинул на глаза козырёк фуражки и двинулся к выходу. Мать всё ещё спала, видимо, сегодня она меня не увидит. Оно и к лучшему.

На улице к вечеру похолодало; хотя эти места и не славятся особыми морозами, но сегодня на удивление зябко. На улице не было никого: ни детей, ни взрослых, а машин в этих краях и без того мало.

Единственное место, где я встречаюсь со своим «другом» — малозаметный одноэтажный дом на самом краю Райцентра. Мы не особо жалуем лишние глаза и уши, потому неофициальные встречи - самое оно для нас.

Я вышагивал медленно, пиная перед собой какой-то камень, уныло созерцая погружённый в ночной мрак городок. Совсем недавно это был закрытый научный центр, и каких только экспериментов рядом не проводили.

Правда, совсем недавно случилась какая-то авария, что-то сталось с одним из очень грандиозных проектов. Всё случилось два года назад; командование тогда всполошилось, да, что уж там, вся госбезопасность стояла на ушах. Меня, молодого сержанта, никто в эти дела, естественно, не посвящал.

Сейчас все проекты, прилегающие к территории Райцентра, закрыты, насколько мне известно. Но вокруг ошивается огромное количество всяческих мародёров и иностранных наймитов, которые так и жаждут сунуть нос в тёмное прошлое Советов.

Передо мной стоял приземистый домик с занавешенными окнами и слегка покосившимся крыльцом — место наших негласных встреч. Вокруг шумели сверчки, где-то вдали раздавались вороньи крики, наперебой спорящие о чём-то.

Со скрипом я вошёл внутрь и погрузился в темноту, на ощупь добрался до кухни. С характерным звуком зажглась керосиновая лампа, и передо мной предстал мужчина в длинном чёрном пальто и клетчатой кепке, натянутой почти на глаза. Лицо его покрывала обильная щетина, на правой щеке виднелись глубокие рубцы, в зубах мужчина сжимал сигару.

— Садись, — еле слышно сказал он и указал на табуретку перед собой.

Я сел и выжидающе посмотрел на него. Мужчина не торопясь убрал руки с истёртого старого стола и вытащил из-за пазухи конверт, крепко-накрепко запечатанный.

— Пришло сообщение, — хрипло и всё так же медлительно произнёс он. — Севернее Райцентра есть село — Красное, день езды отсюда.

— Подробности.

— Говорят, чертовщина там, — он сделал затяжку. — Дети пропадают, девушки молодые.

— Больше ничего?

— Нет, больше ничего, — мужчина развёл руками.

— Кто письмо прислал? — Я кивнул на конверт, который всё лежал на столе.

— Анонимка, — он затушил сигару.

— Ну, я тогда пошёл?

— Вот, Саня, — он поднял на меня свои глаза, один из которых заплыл в результате ранения. Да и вообще, лицо его не отличалось красотой — нос горбатый, волосы слегка тронуты сединой, под глазами вечные синяки, зубы жёлтые от курева. — Неужели ты и впрямь такой ярый коммунист? С таким-то отцом, как у тебя… слабо верится.

— Не твоего это ума дело, — я развернулся к нему спиной. — Моя семья тебя не касается!

— Меня всё касается, — он едва слышно усмехнулся. — И, поверь, придёт время, и я выведу тебя на чистую воду.

— Удачи тебе с этим, — я тяжёлыми шагами направился к выходу.

— Контра, — последнее, что я услышал себе в спину.

***

«Товарищи! Доношу до вашего сведенья, что в селе нашем, в Красном, творятся страшные вещи. Я человек не суеверный, в церковь ни шагу не ступал, в домовых тоже не верю, но никак не могу объяснить происходящее. Выкладываю вам всё, как на духу!

Два месяца назад, пропал у соседки моей сын трёхгодовалый: играл себе вечером, недалеко от ограды, и пропал. Всем селом искали, но мальчуган словно сквозь землю провалился, только коняшка деревянная и осталась, с которой бедолага игрался. Ещё месячина проходит и, казалось, успокоились все и забыли-то уже, а тут, как гром с небес, — пропадает дочка председателя нашего, красивая девка, всего двадцать лет ей стукнуло. Снова всем селом искали, ну нет её и всё!

Одна надежда на вас осталась, никто боле не справляется. Помогите, товарищи! Деревня вся в страхе живёт, ночью не спится. Помогите, просим вас».

***

Я и сам человек, не верующий в паранормальное: ни в призраков, ни в леших, ни в прочую нечисть. Как и положено настоящему коммунисту, я был убеждённым материалистом, доверял лишь сухому расчёту и фактам.

За всю свою практику не раз сталкивался с людьми, утверждающими, что видели фантомов, которые проходили сквозь стены, летающие тарелки, зелёных человечков. Один парень однажды рассказывал о призраке Ленина, который предлагал ему кипяточек.

К сожалению, Советский Союз ещё полон всякими домовыми, барабашками и водяными. Когда люди не могут что-то объяснить, когда у них банально не хватает знаний в той или иной сфере, они придумывают себе всякие чудеса и верят в них до последнего.

Сейчас, едя по ухабистой дороге, ведущей прямиком в место моего назначения, я был на сто процентов уверен, что столкнусь с обычной шайкой бандитов, может быть, то будут насильники, или просто группка умалишённых.

Хотя, что-то мне подсказывает, что эти исчезновения и вовсе не связаны между собой: уж больно они хаотичные, и нет в них никакого смысла. Может, я и ошибаюсь, но для начала нужно добраться до места, а там начну разбираться.

Люди пропадают часто и без всякой мистики, а в особенности дети и молодые девушки. Но, что бы там не случилось, оставить этих людей без помощи будет неправильно, и я это прекрасно понимал.

К тому же, я уже устал от однообразных дел в виде бесконечного сбора досье на каждого второго жителя города и прослушки местных чиновников. Такое ощущение, что командование подозревает каждого второго Петю-алкаша в шпионаже на ЦРУ!

Фары рассекали ночной мрак, выхватывали из темноты тусклую разлиновку дороги, кусты и деревья. Места-то были отдалённые и весьма глухие, потому я готовился к худшему.

***

Въезд в посёлок никак не выделялся, дорога просто плавно обрастала невысокими домами, сельмагами и сараями. Стоял ранний утренний туман, а вокруг гробовая тишина, словно все вымерли или прятались.

Я достал из-за пазухи сигарету и, облокотившись на чёрную волгу, задумался, всматриваясь в один из домов. Село явно было небольшим, если не считать прилегающие к нему колхозные поля и хвойный лес, который мне пришлось проезжать.

Ехал я всю ночь, без перерыва. Конечно, мой информатор слукавил, сказав, что до сюда день пути, но расстояние всё же было приличным. Потому за ночь я успел проголодаться, желудок предательски заурчал.

Я обернулся через плечо и краем глаза заметил кирпичное строение с вывеской, на которой большими красными буквами было нанесено — «Продукты». Слегка приободрившись, я затопал прямиком к строению.

Внутри местный сельмаг оказался весьма тесным помещением; на витринах, смотря на меня своими стеклянными глазами, лежала рыба, чуть правее - мороженое мясо, а на небольшом стенде находилась разномастная стряпня.

— Доброе утро, — обратилась ко мне средних лет женщина в синем фартуке. — Кушать изволите?

— Было бы неплохо, — несмотря на раннее утро, женщина улыбалась, но выглядело это столь притворно и неестественно, что сразу же напрягало. — У вас молоко свежее?

— Не завезли ещё, — она отмахнулась, упаковывая булку в бумажный мешок. — К обеду должно появиться.

— И ещё, — я достал корку служащего госбезопасности и показал ей. — Вы что-нибудь знаете о пропаже людей в деревне?

— Какой пропаже? — Женщина переменилась в лице. — Ничего не знаю!