Слуги милосердия

— Вот что, — произнесла я, — дай-ка мне итранскую икону. Не ту, что в углу. — Та, Что Возникла из Лилии, находилась в нише в углу моей каюты, с ЭскВар и иконами Амаата и Торена. — Ту, что в моем багаже.

— Есть, сэр.

Та, Что Возникла из Лилии, с ножом в одной руке и человеческим черепом из драгоценных камней — в другой, непрестанно вызывала восхищение и отвращение среди моих Калр. Я никогда не доставала в их присутствии другую итранскую икону, но они, конечно, знали о ней. Пять открыла скамью, в которой лежала икона, и извлекла ее оттуда, золотой диск пяти сантиметров в диаметре и полутора сантиметров толщиной. Я взяла у нее икону и нажала на защелку. Она распахнулась, из центра поднялась фигурка в коротких брюках, с венком крошечных цветов из драгоценных камней. Одна из четырех рук держала отрубленную голову, которая безмятежно улыбалась, из нее сочились на босые ноги фигурки рубиновые капли крови. В двух других руках она держала нож и шар. Четвертая рука пустовала, предплечье было заключено в цилиндрический защитный доспех.

— Сэр! — Изумление, охватившее Пять, отразилось на ее лице. — Это же вы.

— Это икона итранской святой Семь Блистательных Истин Сияют как Солнца. Видишь голову? — Голова святой явно служила центром композиции, и в Итранской Тетрархии ни у кого не было сомнений в том, кому посвящена икона. Но вне Тетрархии взгляды неизменно притягивала стоящая фигура. Вне Тетрархии ее видели только те, кто также видел и меня. — Особую ценность это имело бы в Итранской Тетрархии. Их было сделано не много, а в этой в основании есть фрагмент кожи святой. Сбережешь ее для меня? — Я немного вещей хранила как память, но эта икона — из их числа. И памятная брошь с похорон лейтенанта Оун, но с ней я не расстанусь.

— Сэр, — сказала Пять, — ожерелье, которое вы дали гражданину Юран. И та… та коробка с зубами, что вы вручили садоводу Баснаэйд.

— Да, — согласилась я. — То — оригиналы, здесь они — в миниатюре.

Мне не нравилась святая Семь Блистательных Истин Сияют как Солнца. Она была слишком уверена в своей значимости, собственном превосходстве. Она не имела сострадания пи к кому, кроме себя. Но пришла минута, когда потребовалось пожертвовать собой ради того, во что она верила, и она отказалась от возможности спастись, которую ей предлагали. Она думала, что из всех присутствовавших я лучше остальных пойму ее выбор. Так оно и вышло, хоть и не по тем причинам, о каких она думала. Я прикоснулась к защелке, и икона закрылась.

— Мне нужно, чтобы ты сохранила это для меня. — Она неохотно взяла икону. — Кроме того, никто другой не позаботится должным образом о фарфоре. Я возьму с собой свой старый эмалевый сервиз, я знаю, что ты порадуешься, что его не здесь не будет.

Как ни странно, она нахмурилась, а затем повернулась и выскользнула из каюты без извинений или объяснений. Мне не нужно было спрашивать корабль почему.

«Титанит» стоял в коридоре снаружи. Бросив на Пять безразличный взгляд, когда она выскочила, он сказал мне:

— Кузина! Возьми меня с собой! В прошлый раз, когда ты сделала нечто столь же поразительно глупое, это оказалось так захватывающе. Я тоже теперь хочу. Или по крайней мере, дай мне возможность плюнуть Узурпатору в лицо. Только раз! Я буду умолять, если хочешь.

— Я должна пойти одна, кузен.

— Так и будет. Я не в счет, верно? Я — всего лишь оно.

Из глубины коридора донесся голос:

— Что я слышу? — В дверном проеме появилась переводчик Зейат. — Вы собираетесь на базу, капитан флота? Превосходно! Я еду с вами.

— Переводчик, — сказала я, все еще стоя посреди своей каюты, так и не опустив руку, которой отдала Семь Блистательных Истин Сияют как Солнца, — мы находимся в состоянии войны. На базе сейчас очень неспокойно.

— О! — На ее лице отразились понимание. — Верно, вы говорили о войне. Это очень неудобно, как я припоминаю. Но знаете ли, у вас закончился рыбный соус. И мне не кажется, что я видела раньше войну!

— Я тоже иду, — сказал «Титанит».

— Превосходно! — ответила переводчик Зейат. — Я иду собираться.

В тот миг, когда отправился мой челнок, лейтенант Экалу послала на базу сообщение:

— Это лейтенант Экалу, в настоящее время я командую «Милосердием Калра». Капитан флота — в пути. Примите к сведению: через три минуты мы приступим к ликвидации ракеты, направляющейся сейчас к базе Атхоек, а затем вернемся на эту орбиту. Враждебная реакция на наши действия будет воспринята скверно. — И ушла в шлюз, не дожидаясь ответа.

«Милосердие Калра» появится на пути ракеты, широко откроет шлюз, чтобы та покинула вселенную, и вытолкнет ее в таком месте, где она сможет взорваться без вреда.

Я была рада отсутствию корабля. То, что врач сделала час назад, начинало давать результаты: постепенно ускользали связи и ощущения, к которым я так привыкла за последние несколько педель, что, даже временно утратив связь с кораблем, я знала (думала, надеялась), что они рано или поздно вернутся.

«Титанит» втянул себя в соседнее со мной кресло — я заняла место пилота. Он пристегнулся.

— Мне нравится твой стиль, кузина. Я на самом деле жалею, что мы не встретились раньше. Я бы представился тебе, едва ты прибыла, если бы только знал. Итак. Каков твой план на сей раз?

— Мой план, — сказала я безжизненным голосом вспомогательного компонента, — предотвратить убийство базы Атхоек.

— Что, и все?

— Это все, кузен.

— Хм–м–м. Что ж. Не слишком многообещающе. Но с другой стороны, твой прошлый план тоже не подавал особых надежд. Я бы сказал, по крайней мере, реакция Узурпатора на переводчика Зейат должна оказаться забавной. — Переводчик была пристегнута в своем кресле в двух рядах ближе к корме. — Верно ли я понимаю, что никто, кажется, не упоминал еще о ней Узурпатору?

— Похоже, так и есть.

— Ха! — ответил «Титанит», явно обрадованный. — Тогда будет здорово.

— Возможно, и нет, — сказала я. — Эта часть Узурпатора, похоже, думает, что Пресгер — причина ее раскола. Здешняя Анаандер может воспринять присутствие переводчика как подтверждение тому.

Все лучше и лучше! И, кроме того, она может быть и права. Нет, — догадавшись, что я собралась спорить, продолжил он, — не то чтобы Пресгер пытаются уничтожить ее или ту империю, которую она создала. Это не что иное, как присущее ей высокомерие. С чего это их заинтересует? Но встреча с Пресгер, осознание, что дело не в том, что она не смогла одолеть или уничтожить их, но это они могли бы уничтожить ее без всяких усилий… Когда две тысячи лет думаешь о себе как о самом могущественном существе во вселенной, такая встреча, полагаю, становится неприятным потрясением. На самом деле после чего-то такого нужно пересмотреть свое мнение о себе.

И то участие Пресгер в уничтожении Гарседда — те двадцать пять неудержимых пистолетов, неистовый гнев Анаандер лишь из-за намека на возможное поражение — могло привести к кризису.

— Возможно, ты прав, кузен. Но все же это ставит нас в неловкое положение.

— Да, — согласился «Титанит». — Очень неловкое. Должно быть чудовищно занимательно. Если ты не умудришься извлечь из этого некое преимущество, ты — не тот корабль, за который я тебя принял.

— Я больше не корабль, — указала я.

— А что насчет лейтенанта Тайзэрвэт? Убыла одновременно с лейтенантом Сеиварден, но ее миссия держалась в строжайшей тайне. А теперь она, кажется, на борту «Меча Гурата», и она — как это сказала Узурпатор? — «не самый острый нож в наборе»? Та ли это лейтенант Тайзэрвэт? С), она выглядит довольно невинно с этими глупыми сиреневыми глазами, но она — еще та штучка, коварный политик. Может, и не самый уравновешенный, но ей всего лишь сколько, семнадцать? Мне жаль ее оппонентов в будущем, когда она вырастет. Если она проживет столько.

— И мне тоже, — сказала я вполне искрение.

— И больше нечего добавить? Что ж, кузина, я не обижаюсь. Ты оставила их в слезах, там, на «Милосердии Калра», словно ты уже покойница, но я думаю, что у тебя есть еще несколько шашек на доске. — Я промолчала. — Пожалуйста, позволь мне стать одной из них, кузина. Я был совершенно серьезен, когда сказал, что буду умолять.