Страница 19 из 33
Личное наблюдение. Мои козы едят ветки сосны только в самое голодное время. А вот ветки дуба едят всегда, предпочитая их свежей траве. Так же, как и веточки клена, липы. Чем они тоньше, тем в них больше растворимых углеводов и много короткоцепочечного лигнина. Это нравится микроорганизмам желудка коз (так же, как и биоте почвы). Из них получается самый реакционноспособный гумус и строятся самые удобные для проживания микроорганизмов агрегаты почвы. Бросьте такие веточки в большую компостную кучу, где температура более +70 °C. Термофильные бактерии сожгут всю целлюлозу и весь лигнин. Углекислый газ, вода и часть азота уйдут в атмосферу. Полученный компост будет нестойкий, корни съедят все, что успеют, остальное вымоется дождями и минерализуется при первой перекопке.
Но учебники нас по-прежнему убеждают, что главное – это быстрая минерализация органики. Чем быстрее сапрофиты превратят органику в минералы, тем скорее и лучше мы накормим растения. Для редиса и салата – это хорошо, для почвы и растущих на ней многолетних культур в долгосрочной перспективе – очень плохо.
Хвойные леса не любят конкурентов. Им не нужен подлесок. Все питание из почвы они оставляют в стволе и хвое. Почва под ними, насыщенная смолами и кислотами, малопригодна для жизни. Это относится и к хвойным опилкам. Поэтому хвойные опилки в подстилку животным или в мульчу на грядки я добавляю не более 20 %.
Я предлагаю задуматься о том, как, внося органику, насытить почву именно стабильным гумусом. Ученые-почвоведы доказали, что почвы, сформированные из лугов, из травянистых растений, имеют гумус с быстрой степенью минерализации, то же касается и грядок, куда мы кладем навоз с соломой. А почвы широколиственных лесов содержат более долговечный гумус, то же происходит и в моем в саду, куда я вношу опад лиственного городского парка и щепу из тонких сладких лиственных веточек.
Главное открытие ученых, которое я взял на вооружение, – это то, что хвойный опад, лиственный опад и траву перерабатывают разные пищевые цепочки почвенных организмов, дающие разный по качеству гумус. Например, опад лиственного леса перерабатывают базидиомицеты, «белая плесень», именно ее ферментные системы производят из лигнина фульвокислоты и гуматы, оптимальные для создания стойких агрегатов почвы, стабильного гумуса. А траву, как и навоз жвачных животных, перерабатывают в основном бактерии, минерализация идет более быстрая, полная и глубокая, стойких гуматов остается мало.
Стратегия эволюции и выживания лиственных лесов – это повышение биоразнообразия. Хвойные леса, пройдя цикл накопления питания из почвы, подвержены нападению короедов и пожарам. Наоборот, лиственный подлесок из кустарников и трав усиливает стабильность экосистемы, создавая почву из опада. Он накапливает азот из воздуха, а фосфор и калий – из глубоких маточных пород, продуцирует почву. Поэтому у меня только с северной границы леса высажены сосны и ели, а между ними и садом – густой боярышник. По остальному периметру растут липы, клены, ясень и десятки видов кустарников. Именно эти растения дают «сладкий опад» и стабильный гумус, стабильную экосистему. Хвойный опад, перегнивая, отдает СО2 в воздух, а лиственный – переходит в гумус.
То же и под деревьями сада – мелкая щепа из лиственных веточек, положенная как мульча в саду и прикрытая почвой или соломой, если ее инфицировать «белой гнилью» (базидиомицетами), т. е. пролить АКЧ или добавить почву из лиственного леса, быстро пронизывается гифами плесени, и они без потерь переводят вещество мертвого дерева в живое тело гриба. Вы наблюдали тело гриба в лесу? Оно всегда подвергается нападению мелких животных (клещей, червячков, комариков), которые в виде копролитов разносят тело гриба в толщу почвы. Грибы и мезофауна всегда создают идеальные для почвы, гармоничные пищевые цепочки. А это нам и надо.
Внося мульчу из лиственной щепы в сад, мы тут же привлекаем в почву и дождевых червей, и сотни других невидимых глазу животных, которые, производя копролиты, делают нашу почву высокогумусной и высокоструктурной. Когда мы вносим хвойные опилки – мы угнетаем мезофауну в целом; когда мы вносим мульчу из травы – мы угнетаем грибы, сдвигаем маятник в пользу бактерий, чем усиливаем минерализацию и снижаем гумусонакопление.
Мульча из щепы, внесенная на дорожки сада, зачастую не перегнивает годами. Та же щепа, а лучше – тонкие дробленые веточки с добавлением сахара (мелассы) или отходов зерна, пролитые грибным АКЧ, разлагаются за один летний сезон, при этом оставляют после себя максимально возможное количество высокоструктурного чернозема. А если мы будем это делать из года в год, произойдет эволюция грибов, микроартроподов, насекомых почвы, почвенный «компьютер» настроится на более сложную «программу», почвообразование ускорится, и стабильность гумуса возрастет.
Если же мы по неопытности положим в щепу избыток азота в виде мочевины вместо того, чтобы добавить простые сахара, нужные нам базидиомицеты хорошо расти не будут, произойдет «простое пищеварение сапрофитами почвы». Растения получат импульс от азотистого питания, быстрый рост с последующими дисбалансами и болезнями.
Феномен «Терра Прета»
Я совсем недавно понял, в чем глубинный смысл «Терра Прета» Амазонии и в чем феномен моей мусорной кучи. Фирмы, продающие древесный уголь, доказывали его ведущую роль в феномене амазонских черноземов. Но мудрые ученые-исследователи говорят о другом.
Индейцы Амазонии тысячи лет сбрасывали на свои грядки не только уголь, но и обгорелые веточки, и отходы со своей кухни. Постепенно сложилась новая экосистема, где появились особые грибы с огромными гифами и гигантские черви, питающиеся грибницей. Естественно, эта система усложнилась, появились и другие грибы, и почвенные животные. Тропические дожди уголь, крупных червей и большие гифы грибов вымыть из почвы не могут. Уголь, веточки, грибница, черви и другая биота, вступившая с ними в симбиотические отношения, объединились в самодостаточную саморазвивающуюся систему.
В основе этой системы лежало то, что если раньше весь тропический опад проходил полную минерализацию в кроне деревьев, то на грядках индейцев грибы и черви стали производить из опада стойкий к минерализации и вымыванию гумус. Появилась «Терра Прета» – удобная для жизни почвенная экосистема, устойчивая к тропическим дождям.
Поэтому я говорю: внося щепу из сладких мелких веточек на свои грядки и дробленку из сухих стволов того же «сладкого» борщевика, которого вокруг разрослось немало, сдабривая органику отходами со своего стола (особенно ценны для грибов рыба и злаки), вы очень быстро любую почву и на засушливом юге, и на холодной дождливой Новгородчине превратите в «Терра Прета».
Часть 2. Секреты создания Живой Почвы
Отношение к почве как к детям
В большинстве человеческих культур к земле относятся как к матери. Я детский врач, и думаю о почве как о ребенке. Когда я получил участок под сад, я задумался о трех взаимодополняющих подходах: как вылечить почву, не причинив тем самым непоправимый вред экологии; как провести реабилитацию утраченного плодородия и какие профилактические меры предпринять, чтобы «болезнь не дала рецидив в будущем.
Поразмышлял я и о том, зачем мне сад, и решил, что в первую очередь мне важны вкус, качество и целебность продуктов, выращенных в нем. Себестоимость и количество тоже важны, но не в ущерб вкусу плодов и качеству почвы, которая остается после сбора урожая.
Что самое важное в экологическом земледелии? Оказывается, если после уборки урожая сообщество почвенных организмов сохраняется, а еще лучше – прирастает, то в этом случае почвенная экосистема будет саморегулироваться, и в долгосрочной перспективе плодородие станет увеличиваться. Научившись управлять почвенной живностью, мы сможем управлять плодородием. Сад станет экологическим только тогда, когда садовод поймет, что главный ресурс его почвы, определяющий урожай, – биоразнообразие живых существ, населяющих почву.