Страница 1 из 4
Анатолий Маркуша
Я — СОЛДАТ, И ТЫ — СОЛДАТ
Из писем младшего сержанта А. Г. Пескова брату Тиме Пескову
Здравствуй, брат Тима! Как видишь, слово своё я держу твёрдо: обещал написать тебе отдельно и пишу. А что не сразу прислал письмо, ты не удивляйся. Когда я только прибыл в часть, только переоделся в военную форму, только начал привыкать к новым порядкам, честно говоря, не до писем было.
Ты ведь, Тима, даже понятия не имеешь, что значит быть солдатом. Тебе кажется: надел на голову пилотку, нацепил на себя ремней побольше, вооружился автоматом, пистолетом, гранатой — и готово! Боец!
А на самом-то деле не так это просто.
За один раз я, конечно, про всё тебе рассказать не сумею, но понемногу в каждом письме буду описывать солдатскую жизнь, а ты мотай на ус. Пройдёт время, настанет твоя очередь служить в армии, очень тебе эти «усы» пригодятся.
Словом, у меня такое предложение: я — солдат и ты старайся быть солдатом.
Договорились?
Кое-что я в письмах и рисовать буду, чтобы тебе веселее было в военных делах разбираться. А пока привет и лучшие пожелания…
Поёт труба. Дневальный кричит: «Подъём!», и начинается новый солдатский день. На то, чтобы вскочить с постели, одеться, обуться и встать в строй, нам дают ровно две минуты. И, между прочим, бабушки рядом нет, дедушка не уговаривает: «Вставай, миленький, поздно уже!» И мама с тебя одеяло не стаскивает.
Только успеешь подняться — бегом на улицу. А старшина уже командует: «На физзарядку становись!» Сначала я очень удивлялся: на дворе дождик крапает, ветер свистит или даже снег идёт, а физзарядку никто и не думает отменять. Теперь привык и не удивляюсь.
Зарядились — летим умываться. Если бы ты, Тима, послушал, как солдаты зубы чистят! Когда, брат, двести зубных щёток дружно, разом по зубам ширкают, — эт-то же настоящая музыка! Это же, можно сказать, сводный оркестр!
Оглянуться не успеешь — время завтракать. И никто не спрашивает, есть у тебя аппетит или ещё нет, желательно тебе макароны получить или кашу и будешь ты кашу сахарить или так есть. Что на стол поставлено, тем и питайся. И поторапливайся: не управишься вовремя— тебе же хуже: на голодный желудок очень даже тяжёлой солдатская служба покажется.
Сегодня воскресенье, времени у меня свободного больше, чем в обычные дни, могу написать подробнее.
Недавно был у нас в полку праздник. Отмечали день рождения части. Ты, конечно, слышал про парады и в кино видел. Вот и у нас сначала был парад. Стали мы все в строй. Перед строем вынесли боевое знамя. Командир сказал речь, всех поздравил. Потом соревнования всякие проводились: по бегу, по прыжкам, по стрельбе.
Приехали к нам на праздник гости, и среди них Герой Советского Союза Иван Андреевич Попов. Мы о нём уже и раньше слышали. Он во время Отечественной войны служил в нашем полку и много геройских поступков совершил. Об одном он нам рассказал.
Как-то раз на его роту двинулось сразу десять танков. Иван Андреевич приказал солдатам притаиться и не стрелять. Всем, конечно, страшно: посиди-ка в окопе, когда на тебя танки лезут, и стреляют, и вот-вот гусеницами раздавят. Ну, солдаты глядят на своего ротного, а он привалился к стенке окопа и как ни в чём не бывало травинку кусает. Вроде бы даже улыбается.
А танки всё ближе и ближе. Кругом пыль, грохот…
Тут Иван Андреевич и говорит:
— Держись, ребята, трус сто раз помирает, а герой — только один!
Когда танки совсем уже близко подошли и казалось, вот сию минуту всех передавят, только тогда бросил ротный первую связку гранат. А за ним и все солдаты стали гранаты швырять. Восемь фашистских машин вспыхнули как свечки, а две еле-еле уползли.
Кто-то из наших ребят спросил у Ивана Андреевича, неужели ему не было страшно. И он так ответил:
— Конечно, было страшно. Тем более, что бой этот случился в самом начале войны, когда и я сам и мои солдаты не очень привыкли воевать. Но я знал, что танк вдали гораздо опаснее, чем вблизи.
Ведь когда танк рядом, водитель тебя толком не видит и наводчик тоже как следует разглядеть не может, потому что смотрит он через узкую щель. Это — раз. Теперь второе: граната может вывести танк из строя только с близкого расстояния, так что хочешь не хочешь, а приходилось подпускать противника почти что к самому носу. И никому, ребята, не верьте, что есть люди, которым в бою не бывает страшно. Все боятся. Только трусы дуреют, теряют голову, а смелые люди, настоящие солдаты, как бы страшно ни было, всё равно делают то, что надо делать.
Вот, Тимоша, какой человек разговаривал с нами на празднике.
Когда я в первый раз вошёл в казарму, то очень удивился: какой тут порядок! Нигде ни пылинки, ни соринки. Койки расставлены ровненько-ровненько. А шинели не просто на вешалке висят, а одна в одну заправлены. Подошёл я к пирамиде — там оружие хранится — и вижу: карабины стоят чинно, один к другому, как солдаты в строю.
Я тогда подумал: красиво! А для чего это нужно, понял не сразу.
Оказывается, такой порядок для того нужен, чтобы в случае боевой тревоги никто ничего не искал, не суетился попусту, не мешал друг другу, а мигом собрался и был готов к бою.
Только своей первой боевой тревоги я не сразу дождался. Сначала пришлось многому поучиться: полы мыть, дрова колоть, землю копать, картошку чистить, одежду чинить да стирать…
Некоторые ребята были недовольны, даже ворчать про себя начали: «Да кто мы, в конце концов, солдаты или домашние хозяйки?»
Но ведь всё это хозяйственное и правда надо уметь делать. Понял я это в первом же походе. Вот когда солдат сам себе и повар, и портной, и парикмахер, и сапожник. Врать не буду, сначала я от всех солдатских обязанностей очень уставал и к вечеру, бывало, еле-еле до койки добирался. А потом ничего — привык.
И ещё от чего мне сначала трудно было, так это от того, что не умел я по часам жить. А в армии всё по минутам расписано: и сон, и еда, и свободное время, и занятия, и бой, и караульная служба. Не зря о старом солдате говорят: разбуди его среди ночи, спроси, который час, — он тебе тут же ответит: «До подъёма, к примеру, четыре с половиной часа осталось». И не ошибётся.