Страница 3 из 4
Андрей стал хорошо зарабатывать и позволять себе новые машины, спортзал, всякие игрушки вроде нового смартфона. Он сказал, что я могу не работать. Квартиру продолжал снимать мой отец. Но я повиновалась и бросила все то, чем так раньше любила заниматься. Я стала домохозяйкой. Целыми днями я натирала подоконники и готовила еду не своему «принцу». Я обслуживала его действительно как принца. И вообще не понимала, почему так происходит. У меня не было ни сил, ни желания разбираться в себе. Когда к такой моей жизни прибавились ночные отсутствия Андрея и исчезновение секса в нашей постели, я обзавелась диагнозом «вегето-сосудистая дистония на фоне невроза». Невроз у меня конечно был. Ведь я за полтора года пережила два аборта и, сама себе, противореча, жила с человеком, которого не любила. Что за хрень со мной творилась? Но тогда мне казалось, что все еще можно спасти. И к тому же, мной управлял страх. Страх остаться одной. Ведь все вокруг скандировали: Тебе уже 26,надо замуж выходить, красота не вечна!
Панические атаки и анемия конечностей, истерики и подозрения в изменах. Я довела себя до 48 кг веса и потеряла ощущение реальности. В моем воображении Андрей каждый день трахал малолетних студенток. Мои подозрения поддерживал друг Сашка, который почему-то стал мои другом. Андрей запрещал мне общаться с бывшим другом, но я в тайне продолжала переписываться и видится с тем, кто хоть как-то поддерживал мою иллюзию разрушения. И я вообще не понимала что происходит. Правда! Я была уверена, что Сашка мой друг, и что Андрей изменяет мне. Я и сейчас толком не понимаю, что тогда происходило. Многих вещей я даже не помню. Все что я пишу – это мои ощущения на тот момент и умозаключения впоследствии, удобренные наблюдениями друзей, на глазах которых разворачивалась эта история.
Пришла весна. Первого апреля мы с Андреем подрались среди ночи, и я выгнала его в очередной раз. И на этот раз он ушел. Недавно я нашла фотоколлаж, который он разорвал в ту ночь на моих глазах. Он так аккуратно рвал его, будто хотел склеить потом. Когда он повернулся, я увидела слезы на его глазах. Я до сих пор не знаю, любил он меня или нет. Я не знаю, изменял он мне в тот период или нет. Я не знаю, что вообще он чувствовал ко мне.
Теперь ему было куда уходить. Родители построили коттедж за его деньги.
Через месяц мы помирились, но Андрей считал меня виноватой во всем, что было не так в наших отношениях. Я тоже в это верила. Я потеряла себя.
Все лето мы изображали пару, но я уже не чувствовала что эта история происходит со мной. Все это было жалкой попыткой вернуть то, что мне даже не нравилось. Это сейчас я все понимаю. Но тогда я вообще не осознавала происходящего. Андрей прилюдно обзывал меня и даже пару раз влепил мне пощечину. Сашка негодовал и высказывал мне свое негодующее мнение. Но мной овладело забвение, и я уже не слышала ни себя, ни других. Я хотела вернуть присутствие человека рядом с собой, чтоб не чувствовать себя брошенной в одиночестве.
Мы расстались. Андрей не хотел снимать квартиру. Я не хотела жить с его родителями. А мой отец больше не помогал мне.
Я начала ходить к психотерапевту, работать и снимать квартиру сама. Мне было тяжело. Панические атаки продолжались, как и попытки вернуть Андрея. Мы встречались как любовники в моей квартире, а Сашка продолжал приезжать в гости и рассказывал о своих неудачах на поле любви. Сашка заботился обо мне, возил в кино и рестораны, давал деньги и покупал продукты. Я начала присматриваться к другу, который обеспечивал часть моего существования и ни на чем не настаивал.
В конце ноября я перевернулась на машине. Я поняла, что это не просто так. Это не был несчастный случай. Я делала что-то не так, и авария была тому доказательством. Невредимая физически, но совершенно разбитая внутри, я сидела в кафе и запивала свою боль вином. Андрей, который приехал на помощь днем, уже вечером пропал и не отвечал на сообщения. Сашка волновался и переспрашивал в переписке все ли со мной в порядке. Я сидела и пила вино, прижимаясь к отцу, который собрал своих друзей по случаю аварии. Так было принято. Любое событие сопровождалось застольем и философскими разговорами. Моя главная трагедия сидела рядом, но я еще не понимала этого.
В алкогольном опьянении я чувствовала, что реальность возвращается, и земля под ногами начинает твердеть. Но это было временным и ложным ощущением. И до полного возврата в реальную жизнь мне еще было далеко. Иллюзии, надежды и слепая вера во что-то неопределенное, что еще не сформировалось в моей голове, тащили меня обратно в болото моих страданий. Я жила в этом болоте и не хотела выходить из него. Это сейчас я сижу на диване и чувствую его поверхность своей пятой точкой. А тогда я просто знала, что я сижу на диване, ничего при этом не ощущая. Это сейчас я понимаю, что ничто не бывает навечно и мы друг у друга не навсегда. Если не расставание, так смерть. Ведь каждый уйдет когда-то в свое время. Расставаться больно. Но это процесс жизни и нужно просто это принять. Сейчас я легко расстаюсь с людьми. Тогда для меня это было почти смертью. Причем смертью того с кем я расстаюсь. Я могла встретить любовь всей своей жизни еще в школе и жить с ним до конца своих дней, а могу не встретить его никогда. Всякое бывает и это всякое – моя ответственность. В то время я ничего этого не понимала. Я считала, что мой мужчина должен быть один и навсегда. И я отказывалась от ответственности брать свою жизнь в свои руки и шла по чужому течению, увлекая себя в чужие игры. Я действительно, считала, что мое сердце разбито и не понимала что это просто метафора. Ведь разбить сердце может только тяжелая физическая болезнь или травма. Я жила в своих сказках, которые кружили мне голову и крутили мозги. Ничего общего с реальностью у меня не было. И меня самой не было. У меня есть знакомая, у которой всегда куча дел. Когда я спрашиваю ее, почему она такая нервная и недовольная, она рассказывает о том, как целыми днями решает чужие проблемы. Она носится по всему городу и помогает другим людям делать их жизнь удобнее и лучше. В психотерапии это называется гиперопека. Моя знакомая делает все для всех и ничего для себя. Так же и я носилась со своей историей любви, и за два года я превратила себя в жертву и служанку самовлюбленного мамсика. Мое "Я" растворилось в нем, и это была только моя ответственность. Не вина! А ответственность. Разные вещи. Ведь меня никто не заставлял насильно делать то, что я делала. И никто не держал пистолет у моего виска, когда я в очередной раз изменяла себе, впуская в жизнь человека, которого мне казалось, я любила. Никто не заставляет мою знакомую решать чужие проблемы, забыв, что у нее есть куча своих дел. Никто не заставлял амазонку вступать в отношения с хранителем водопада. И ее даже никто не заставлял быть убитой каменным кинжалом. Почему она это допустила? Ведь она была женщиной – воином, которую с детства учили убивать.
Когда я найду любовь? А разве я ее теряла?
Расставание
У нас за городом есть дом. Почти в лесу. Там часто бродят волки. Они обычно приходят стаей к кедровым зарослям и воют по ночам. Среди всех голосов я всегда слышу один странный вой, совсем непохожий на остальных. Это было не похоже на вой волка. В нем слышится ложь и подражание, в нем какие—то странные ноты тревоги и потерянности. Мне всегда было интересно, кто издает столь странный вой и как выглядит волк, из которого рвется этот лживый звук. Однажды я решил, что должен увидеть эту зверушку своими глазами и отправился в лес, прихватив ружье. Следы на свежем снегу привели меня в нужное место, на пригорок, откуда открывалась удивительная картина. На замерзшем озере кружили волки. Они раздирали только что пойманную добычу. Кровь струилась на снег из разорванного тела молодого оленя. Крепкие и жилистые волки с густой шерстью скалили зубы друг перед другом и жадно поглощали свежее мясо. Но в стороне от всех сидел большой черный пес. Вовсе не волк, а обычный дворовой пес!