Страница 5 из 6
– Хорошо! Знаете как? Сейчас подумаю. Дело в том, что мой Женька тоже хотел участвовать в этом деле. Квартира, кстати, оформлена по наследству на нас обоих. Так, у него занятия в институте кончаются в два часа. Я ему позвоню, чтобы сразу приезжал туда, на квартиру. Это, кстати в Крылатском, недалеко от метро. А мы с вами, давайте, встретимся на станции Крылатское… давайте, в час посередине платформы. Да, в час! Вы мне все расскажите – все равно я буду этим заниматься, ему некогда.
Я сказал жене, что меня пригласили на просмотр квартиры. Может, будут продавать. «А кто пригласил? Хоть заплатят нормально – а то вечно у тебя что-то не так.» − «Посмотрим» − ответил я неопределенно. Когда я выезжал, то прихватил с собой ноутбук с интернетовской флешкой.
Пока я ехал в метро, я пытался представить себе, как мы встретимся, как она выглядит, как будет говорить со мной? Я вспоминал ее необыкновенные глаза. Я придумывал фразы, диалоги нашего будущего разговора.
Но, вначале разговора не случилось. Когда я приехал, она уже ждала меня в своей короткой светло коричневой шубке. При встрече она только быстро взглянула на меня и сказала тихо: «Ну, что ж, пойдемте». Пока мы шли, я спрашивал ее про квартиру, про сына. Она отвечала односложно, уклончиво: «Сейчас сами все увидите. Тут недалеко, хотя… если быстрым шагом можно за десять минут».
На улице было очень скользко. Как это часто теперь случалось, после короткой оттепели, после скоропостижной смерти зимы, она вдруг спохватилась и решила вернуться. Мокрый асфальт застыл, превратился в ледяной покров.
– Давайте я возьму вас под руку.
– Боитесь, что я поскользнусь?
– Да! И сам тоже. Будем держаться друг за друга.
Я взял ее под руку. Мне показалось, что я ощутил тепло ее маленького складного тела.
– А вон там у нас горнолыжный склон.
– Вы катаетесь там? Ездите в горы с братом?
– Раньше катались. Здесь, на этом склоне. С Димой, и Витей, и Женькой – он тогда был еще маленьким. А теперь я перестала.
– Почему? Ведь это так здорово! Даже у нас в Подмосковье…
– Да, как-то так, после смерти мужа перестала. Да, и потом, я знаете, не очень-то хорошо катаюсь. Брат учил меня, но, видно, я бестолковая ученица. Хотя, как я заметила, все женщины катаются похуже. Видно, нам не хватает смелости.
– Дело не только в этом. Тут дело в инстинкте – инстинкте самосохранения, который у женщин сильнее.
– Я не понимаю, что вы имеете в виду.
– Ну, как вам объяснить? Представьте: мы в течение многих лет приучались ходить. Своеобразная эволюция, если хотите! Вначале ползали на четвереньках, как наши четвероногие предки. Затем встали и неуверенно пошли, как это сделали некогда обезьяны. Но, потребовалось много времени, чтобы научиться ходить на двух опорах, ходить уверенно, не падая. И вот вы встаете на горные лыжи и вам говорят, что вы должны наклониться вперед, вбок. То есть отклониться от опоры, потерять равновесие. Вы пытаетесь это сделать, но ваше тело противится этому, оно сопротивляется изо всех сил и старается вернуть вас в исходное положение, положение уверенного равновесия.
– Да, действительно! Похоже вы правы. Странно, но я никогда не задумывалась об этом.
– Если бы я жил в Альпах… кстати, вы бывали там?
– Нет. Собирались как-то с Витей в Австрию, но…
– И что же?
– Заболел Женя и мне пришлось остаться. А вы там бывали?
– Был и не раз. Везде побывал: во Франции, в Италии, в Австрии, в Словении. А в первый раз попали в Швейцарию, маленькую деревушку Нендаз.
– Там, говорят, очень красиво в Швейцарии. И катание, наверное, классное.
– Катание там, по правде говоря, хреновое. Швейцарцы ухаживают за трассами, как положено, только на дорогих курортах: Давосе, Сан-Моритце. А в таких небольших местечках, как Нендаз, совсем плохо. На трассах камни, снежные пушки почти не работают. Траки ходят редко. Зато нигде больше я не видел таких великолепных гор! Это сказка, фантастика, мираж!
Почему я вспомнил все это: все слова, ее быстрый, внимательный взгляд на меня, ее тихий, ласковый голос? Холодное, льдистое небо, по которому проплывали быстро вблизи светлые пуховые облака, а сверху нависали серые сумрачные. Светло серые коробки полусонных домов. Огромную стаю ворон, пролетевших над нами с криками, на свой вороний колдовской шабаш. Встретившуюся нам пожилую женщину с маленькой собачкой. У этой женщины было бледное осунувшееся лицо с белесыми подслеповатыми глазками. Когда мы сблизились, она остановилась, закрыла глаза, стала креститься и что-то шептать. Маленькая рыжая ее собачка, видимо, привыкшая к таким ритуалам, села и терпеливо ждала… Почему я помню это все так подробно? Почему все это запечатлелось в памяти так отчетливо?
– Давайте срежем путь. Пойдем вот здесь, мимо открытой гаражной стоянки. А там уже будет наша Крылатская улица. Расскажите мне об этих горах, которые вы видели там, в этом маленьком местечке…
– Нендазе. Мы жили там, на склоне широкой долины и на другой стороне стояли они – эти гигантские, могучие, неприступные горы. Признаться, я никогда в жизни не видел ничего подобного. Они подавляют своей громадностью и в то же время невозможно оторвать от них взгляд. Они прекрасны в любое время. Утром, когда солнце начинает медленно осторожно окрашивать вершину в нежно розовый свет. Днем, когда они сияют – то матово в тени, то ослепляющим блеском на солнце. И вечером, когда перед заходом, солнце оставит на какой-нибудь вершине последний свой привет − это сверкнет серебристо синим ярким светом грань одной из гор. Испытываешь какой-то священный трепет, благоговение перед непостижимой тайной этих великанов, исполненных холодного величия!
Я вдруг смутился, замолчал.
– Кажется, я немного увлекся опять…
– Нет, что вы! Вы так интересно рассказываете… как будто я сама побывала там. Продолжайте же!
– Да! Невозможно передать точно это ощущение своей крохотности, ничтожности и в пространстве и времени по сравнению с этими вечными громадами. Там я понял, что боги, конечно же, живут на этих неприступных вершинах. На Олимпе, на горе Синай, в Гималаях…
– Да…− я слегка смутился. – о чем я говорил? Ах, да! Если б я жил в Альпах, я бы организовал там горнолыжную школу для женщин. Учил бы их красиво кататься. Женщины все должны делать красиво!
– И набрали бы туда, в эту школу самых красивых.
– Да, знаете, Лена… красота бывает разная. Есть сейчас много красоток, которые любят в жизни только себя, только вот эту свою красоту и ничего больше. Они несут ее на себе, на лице, как товар. Выставляют напоказ, чтобы подороже продать: попасть в кино, в телесериалы, на подиум, чтобы подцепить какого-нибудь олигарха. А есть красота цельная, величественная: красота лица, глаз, души – такая, как у вас!
Она отвернула голову в сторону, видимо сильно смутилась.
– А вон, кстати, наш дом! Вон та, шестнадцатиэтажная башня с красными лоджиями.
– Дима говорил, что у вас там двушка?
– Да, на двенадцатом этаже.
– Знаю я эти квартиры. – я решил блеснуть своей эрудицией. – две небольшие комнаты, маленький совмещенный узел и здоровенная кухня.
– Верно! Кухня у нас тринадцать метров, только… только она такая еще грязная, но я скоро все приведу в порядок.
– Не сомневаюсь! Ну, пойдемте.
Мы поднялись на лифте и вошли в квартиру.
– Да, любопытная квартирка – сказал я, осматривая ее. – Как сказали бы археологи: смешение различных культурных слоев. Мебель шестидесятых годов вперемешку с современной. Рациональный ампир с вычурным модерном.
– Вы шутите? – она, наконец, улыбнулась и взглянула на меня. – Да, сначала тут жили его, Витины родители. Ну, потом приватизировали. А потом, когда они умерли, он купил вот этот красивый гарнитур в большую комнату. Я говорила ему, что вначале надо сделать ремонт, но он не послушал.
– А потом все-таки решился – потолок в маленькой комнате побелили и обновили обои.