Страница 5 из 20
Тот потный вонючий козёл, который первым заметил, что бородавка похожа на эрегированный клитор, схлопотал от Люси пощёчину. Но слово не воробей, и себе-то самой она могла признаться, что потный козёл был совершенно прав…
Люси приступила к чистке зубов. Она работала щёткой осторожно, оберегая недавно освобождённые от коронок зубы. Этот чудак Васнецов, записывая Люси на операцию, попросил на всякий случай удалить все зубные протезы. Люси это не понравилось: известно, как больно кусаются свирепые суки цен, без зазрения совести спускаемые на клиентов зубными ортопедами, строго оберегающими как цеховое, так и личное материальное благополучие. Но она исполнила просьбу врача, решившись идти до конца.
Стоимость услуг зубных техников и протезистов не шла ни в какое сравнение с той оглушительной суммой, которую предложил заплатить пластический хирург, причём заплатить вперёд! Если бы Люси предварительно не собрала кое-какую информацию о его бывших пациентках, то наверняка отработала бы задний ход.
Приятельница показала ей двух женщин, прооперировавшихся у Васнецова, и Люси была сражена наповал. Её трезвая, прагматичная натура отказывалась поверить в невозможное. Она навязалась в знакомые одной из омолодившихся дам и, обстоятельно переговорив с ней, пришла к убеждению, что игра стоит свеч.
Тамара Дронова с циничной и не знающей пределов женской откровенностью посвятила Люси во все детали. Собственно говоря, никаких деталей и не было – они остались для Мары за кадром. Но Мара клятвенно заверила Люси, что Фёдор Станиславович Васнецов в самом деле творит чудеса. Это просто потрясающе – у неё даже снова появился месячный цикл! Она не просто помолодела и похорошела – полностью забыла о беспокоивших её многочисленных застарелых болячках!
Мара высказала осторожное предположение, что Васнецов не ограничивается одной лишь пластикой лица, а применяет в работе новейший, мало кому из пластических хирургов и косметологов известный способ. Или даже несколько способов. Вроде бы она краем глаза читала и краешком уха слышала о некой закрытой калифорнийской клинике, среди пациентов которой – исключительно толстые денежные мешки, заевшиеся жирные коты, окопавшиеся преимущественно в Беверли Хиллз. Вернее, не коты, а киски. И будто бы их с Людмилой земляк, вольнореченец Фёдор Васнецов, добивается не меньших, если не больших результатов, чем продвинутые калифорнийские пластические хирурги, гребущие «зелень» даже не штыковыми, а совковыми лопатами.
Тамара советовала Люси поторопиться, ибо популярность Васнецова стремительно росла. Имя его обретало вес, и вместе с этим поднимались цены на его чудодейственные омолаживающие операции. Мара была уверена, что в скором времени заплатить за операцию у Васнецова смогут только очень состоятельные люди.
Она не без удовольствия поведала Люси, что буквально полетела благодарить Васнецова, как только увидела на своём лице и на теле результаты пока не такой уж дорогой по нынешним сволочным временам операции. Они с Фредом страстно соединились прямо во врачебном кабинете, прокувыркавшись на медицинском топчане целых два часа.
Мара сообщила, что среди бывших пациенток Васнецова уже гуляет вульгарная, а точнее, «вульварная» шутка: секрет успешной методики омоложения кроется в чрезвычайно высококачественной сперме охочего до женщин хирурга-косметолога. Ещё она упомянула об обязательном общем наркозе, который Васнецов даёт всем без исключения пациенткам. Но знающие люди утверждают, что это обычная практика. Кроме того, доктор Васнецов требует от прооперировавшихся у него женщин на некоторое время воздержаться от авиаперелётов – такая вот «плата за страх», по её мнению, абсолютно несущественная.
И всё же кое-что Мара утаила. Она не стала рассказывать, какой поистине животный страх испытала перед операцией и сразу после неё. Это было нечто большее, чем мандраже, охватывающее человека при виде «пыточного кресла» дантиста, или тягостное ощущение, преследующее безнадёжного, с диагнозом «битый канцер», ракового больного, решившегося пойти под нож хирурга. Ужас, обуявший Мару по завершении операции, был тёмным, немотивированным, необъяснимым. Вполне возможно, сказалось то, что перед пробуждением она увидела невыносимо мучительный сон, где всё ощущалось гораздо острее, чем наяву – так бывает после приёма жёстких наркотиков-галлюциногенов, например, ЛСД.
Мара стояла на краю глубокого узкого каньона, на дне которого ворочался зажатый между отвесных каменных стен огромный кольчатый червь. Мара не могла оторвать от него глаз, хотя зрелище было просто омерзительное. Снизу раздавались душераздирающие всхлипы, крики и рыдания. Она хотела убежать куда глаза глядят, но ноги словно приросли к камням, а затем против её воли неотвратимо понесли Мару к краю бездны. Она истерически визжала, но её визг тонул в усиливаемых эхом многоголосых воплях ужаса, доносившихся со дна ущелья. Маре почему-то казалось, что это кричат люди, десятки и сотни людей, раздавленных омерзительным гигантским червём. Она была несказанно рада, когда увидела склонившееся над ней самодовольно ухмыляющееся лицо Васнецова, бесцеремонно похлопывающего её по мокрой от слёз щеке.
Выпив предложенную хирургом стопку превосходного коньяка, Тамара постаралась поскорее забыть до невозможности реальный кошмар. Васнецов не обманул, она действительно выглядела помолодевшей по меньшей мере на двадцать пять лет, и радость, охватившая Мару, на первых порах совершенно заслонила всё остальное. В дальнейшем, однако, испытанный ранее кошмар стал вновь изредка грезится ей. В последнее время кошмары участились, приобретя первоначальную резкую и жёсткую форму.
Но Тамару это не особенно взволновало: как и всякая другая женщина, она смогла бы заплатить за возвращённую молодость и красоту гораздо более высокую цену, чем ту, которую платила теперь. К тому же, успокаивала она себя, не стоит так категорично считать донимающие её странные сновидения следствием перенесённой омолаживающей операции. Болтая с жадно ловящей каждое её слово Людмилой Зинчук, она не захотела портить себе настроение и, делая хорошую мину при плохой игре, умолчала о своих маленьких проблемах, хотя именно в ночь перед встречей с новой знакомой ей вновь пригрезился яркий и невыносимо ужасный кошмар…
Люси улыбнулась и, опустив зубную щётку в стаканчик, полезла под душ. Вода в Вольнореченске была отвратительной, от нее секлись и выпадали волосы, портились зубы и развивалась базедова болезнь. Но скоро эти проблемы для Люси решатся. Люси вернёт себе молодость и красоту.
Она поставила на кон всё. До последнего рубля. Свой счёт в банке, весьма заметно потолстевший за годы замужества, когда она с присущим ей врождённым хамством и настырностью как липку методично обдирала незадачливого муженька, Люси почти проела. Но она поменяла квартиру, переехав в однокомнатную хрущобу, продала кое-что из мебели, из одежды, проскребла все сусеки, помела по коробам, не забыла заглянуть и под кровать в поисках закатившейся монетки. Нужная сумма всё равно не набиралась, и Люси пришла в отчаяние. Но тут подвернулся один добрый человек и за ничтожную услугу подкинул ей «на лечение». Все собранные деньги она перевела на счёт Васнецова. Теперь отступать некуда. Сегодня в десять часов утра она войдёт в клинику пластической хирургии.
Люси взяла в руку дешёвенькое мыло, сваренное не из природных ингредиентов, а из так называемых саломасов – экономия! – и медленно намылила подмышки, лобок и ягодицы. Потом, жмурясь от наслаждения, принялась смывать мыльную пену тугими струями слегка пахнущей дезинфекцией воды. Когда Люси направила струю в пах, клитор тут же отреагировал на суррогатную ласку и с готовностью восстал. Она не удержалась и потрогала его указательным пальчиком.
«Мать моя женщина, – тоскливо подумала Люси. – А ведь «малыш» и в самом деле ничем не отличается от бородавки!»
* * *
Тот день Люси запомнила на всю жизнь, событие всего лишь месячной давности до сих пор переживалось ею как произошедшее несколько мгновений назад.