Страница 14 из 44
– Я даю двух коров со своего двора для жертвоприношения, – говорил воевода, – но могу дать и больше.
– Зачем мне столько коров, Добрыня? И зачем ты вообще говоришь со мной о таких мелочах?
– Потому что я хочу просить тебя изменить своё решение приносить в жертву коней. Богам нужна кровь, им нет большой разницы, чья это будет кровь: коровья или лошадиная.
– Да ты никак боишься бунта? – поглаживал свои усы Усыня, – не бойся, я с тобой. Докажите, что верны истинным богам, что со старыми верованиями покончено. Принести в жертву священное животное.
– А если мы откажемся?
– Тогда вы шибко разгневаете богов. А боги наши очень страшны в гневе.
– Ладно, будь по-твоему, но дай мне слово богатыря, что после церемонии ты и твои чародеи ещё семь дней пробудете в городе, чтобы защитить нас от бунта.
– Слово вождя, – произнёс Усыня, и они пожали друг другу руки. Вождь чародеев и верховный волхв, богатырь и дружинник.
В день Купалы в Славенском конце Новгорода ещё с утра начала собираться толпа. По главной улице по направлению к капищу повели скот, рабов и пленных с полными отчаяния лицами. Среди последних были ещё некоторые чародеи из клана Волка, взятые в плен во время схватки и проведшие эти годы в рабстве. Борис Вольга вёл под уздцы четырёх коней-тяжеловесов. Они доверяли своему хозяину и послушно шли за ним навстречу своей печальной судьбе. Усыня сидел на своём коне в самом центре площади и осматривал всех своими лягушачьими глазами. Кольчуга его блестела, как рыбья чешуя, за спиной словно флаг развевался чёрный плащ, а чуть подальше так же верхом сидели другие колдуны из его клана. Вскоре появился и Добрыня со своей старшей дружиной. По правую руку от него ехал Сигурд, по левую руку – колдун Богомил – глаза и уши вождя Усыни в Новгороде. Рабы тащили в руках вёдра с водой для священного омовения жертв. Купала был речным богом, и вода играла важнейшую роль в культе его почитания. Говорили, что Купала – это огромный двухголовый змей, который обитает в реках, более того, он и создаёт эти реки, когда ползёт по земле. Вторая голова была там, где был хвост, таким образом, бог мог видеть в обе стороны. Но обитал он в огромной реке, которая опоясывала весь мир и называлась мировым морем, из него вытекали все остальные мировые реки, в него же эти реки и возвращались или уходили под землю.
Простые горожане собрались вокруг площади, залезли на крыши и на заборы, теснились и толкались, чтобы пробиться поближе к церемонии. Вскоре чародеи запели, и их пение больше походило на нечленораздельное мычание и дикие выкрики, которые, однако, оказывались весьма мелодичными. Началось торжественное омовение жертв. Рабов и пленных раздели донага и облили водой из вёдер. Затем на одного из рабов вылили целое ведро молока. Это была первая жертва. Вождю Усыне подали копьё, и, не слезая с коня, он одним ловким движением проткнул сердце жертве. Кровь тут же окрасила тело несчастного и землю под ним. Но всей крови не дали пролиться на землю, её аккуратно собрали и понесли к реке, чтобы напоить ей Купалу. Принесли жертву и Перуну, чтобы почтить заодно и верховного бога. Колдуны вели себя в Новгороде, словно хозяева. Борис Вольга заметил, что один пеший чародей в толпе всё время морщится, когда видит, как убивают людей. Как выяснилось, это был волшебник-оборотень из клана Волка, по имени Радогость. Он не покорился колдунам и теперь на шее его была верёвка, другой конец которой держал чародей. Наверняка, оборотня не собирались убивать сегодня, но колдуны хотели, чтобы он видел смерть своих собратьев. Борис лично знал многих колдунов, с которыми перезнакомился, когда готовился к церемонии. Узнал он того, кто держал на привязи Радогостя и стал пробираться к нему через толпу.
Но тут дошёл черёд до лошадей Бориса. С печальным видом конюхи повели их на смерть. Только сейчас животные почувствовали что-то не ладное, принялись гарцевать, вырываться, фыркать ноздрями. Но было уже поздно, колдуны убили всех коней почти одновременно. И тут по городу пронёсся плач сотен женщин. На их глазах осквернялась святыня, такого спускать было нельзя. Народ стал напирать, кольцо вокруг площади сжималось всё теснее. Добрыня взглянул на Сигурда. Он хотел прочесть решимость в глазах скандинава, но прочёл лишь безразличие. Сигурд верил в своих богов, и его не беспокоили старые святыни Новгорода, которые сейчас публично осквернялись. Нет, Сигурд не поднимет меч против колдунов, но не пойдёт он и против народа. Дружина с тревогой ожидала приказа Добрыни, а он никак не решался отдать приказ разогнать толпу, он опасался Сигурда. Сигурд и его дружина не станут убивать безоружных, более того, могут помешать сделать это другим дружинникам. И тут из народа выскочило несколько молодцов с дубинами на перевес и принялись избивать тех, кто напирали на колдунов. Среди них можно было узнать отчима Садка – Волрога и его старшину – Чурилу из Людина конца. Они буквально рассекли толпу надвое, образовав большой проход, который стали заполнять вооружённые колдуны. Толпа поняла, что не сможет отбиться и начала разбегаться. Во всеобщей суете никто не разобрал, как Борис уводит за собой волшебника Радогостя. Вождь колдунов меж тем подъехал к Добрыне, лицо его выражало недовольство.
– Сколько лет уже, Добрыня? – гневно спросил Усыня, – сколько лет ты уже правишь в Новгороде, но до сих пор не вырвал корни старой веры, до сих пор ты не уверен в своей дружине. Что ж, так и быть, я помогу тебе. На этот раз я останусь в городе и буду чинить расправу. И ты мне поможешь, а также и ещё кое-кто. Эй, людин, подойди ко мне!
Последние слова были обращены к Чуриле, и людинский вождь отложил дубину и покорно подошёл к колдуну и поклонился ему в пояс.
– Ты и твои люди хорошо помогли нам сегодня, – произнёс вождь, – за это вы будете щедро награждены.
И двое рабов подошли с дорогими мехами в руках и бросили их к ногам Чурилы. Люди старшины тут же стали разбирать эту гору звериных шкур и утаскивать с собой.
– Благодарю, владыка, – обрадовался старшина.
– Что ж, Чурила, хочешь ли ты служить мне и в дальнейшем? Помогать мне чинить расправу над староверами, очищать этот город?
– Буду очень рад, владыка.
– Что ж, тогда ступай. Раздели меха между собой и своими людьми, и сегодня можете отдыхать. Завтра же с позволения Добрыни мы начнём наводить здесь порядок.
Чурила радостный отправился домой, а Добрыня, с трудом сдерживая гнев, подошёл к вождю колдунов.
– Ты, вождь, выходит, заранее сговорился с этим сбродом? Не ожидал я от тебя такого. Что ж, ты и дружину мою будешь так «очищать»?
– Конечно, с дружины мы и начнём. Ведь, как известно, рыба гниёт с головы.
Добрыня уже пожалел, что всё это время призывал Усыню в Новгород. Город мог расколоться, и снова мог зазвенеть вечевой колокол. Вече, конечно, мало пугало Добрыню, он в любом случае оставался верховным волхвом, но народ мог избрать нового князя или посадника, который перетянул бы власть на себя. А ведь официально в Новгороде ещё не было посадника, который должен был замещать воеводу Добрыню, когда тот уезжал собирать дань. Каждый раз Добрыня назначал временного посадника из числа бояр на эту должность. И вот теперь город начинал ускользать из рук воеводы и переходить в руки колдунов и сброда из Людина конца – людям, официально вообще не занимавших никаких должностей и совершенно не зависящих от славенского вече. Это могло разозлить народ и нарушить и без того хрупкий баланс. Вскоре полилась боярская кровь. Колдуны при помощи Чурилы и своих лазутчиков выискивали тех, кто сохраняли лояльность старой вере или поддерживали связь с волхвами. Несчастных забивали насмерть дубинами и топили в реке. Не трогали пока только викингов, ведь их вера не имела никакого отношения к волховской, а бог Тор был даже очень похож на Перуна. К тому же, Сигурд был единственным человеком, которого в Новгороде боялся вождь Усыня.
Волрог в те дни приходил домой невероятно уставшим. Ему хватало сил лишь на то, чтобы напиться браги и поесть перед сном. Не было сил даже, чтобы надавать подзатыльников своим детям, в особенности Садку, не было времени ласкать свою жену. Ему хотелось лишь сытно есть и быть всегда в тепле, но за это приходилось платить слишком дорогую цену и быть виновником ужасной расправы над теми, кто всегда считались лучшими в Новгороде. Даже грубая душа разбойника страдала от этого зрелища, и потому он пил как можно больше браги, чтобы ночью в тёплой избе почувствовать себя, наконец, в безопасности. Волрог нередко хвастал тем, как бил боярина или вместе с другими казнил его, но хвастал лишь для того, чтобы получить у других одобрение. И он получал его сполна от таких же, как он, которые наедине с собой презирали себя. Но, слава богам, расправа над боярами продлилась недолго. Колдуны были вынуждены внезапно покинуть Новгород. Пришёл гонец из Киева, принёс вести о том, что родимичи взбунтовались. Это случилось как раз через четыре года после крещения Киева и Новгорода в новое язычество. За два года до этого бунтовали вятичи, и унимать их ездил вся чародейская дружина, возглавляемая лично князем Владимиром. Теперь пришёл черёд родимичей. Для этого и была создана чародейская дружина, это были её прямые обязанности. И вот четырём великим кланам предстояло вновь соединить свои силы. И как не хотел Усыня укрепить свою власть в Новгороде, он вынужден был подчиниться. Добрыня же вздохнул с облегчением.