Дворец Грез

Голос Эдны звучал все тише и тише – Элдвин приближался к друзьям.

– А, Элдвин, очень кстати! – обрадовалась мангуста. – Вот ты нас и рассудишь. Смотри: мы недавно натолкнулись на дракона-землероя, он разорил город Глатар в горах на севере. Скажи, кому по праву принадлежит звание победителя дракона: воину, который отважно набросился на чудище и отчаянно бил его, и терзал, и довел до предсмертного хрипа? Или тому, кто дракона просто добил?

– Вообще-то, зверюга бойко вертела башкой, ища, кем бы еще поживиться, – уточнил Навид. – Тут-то мой ядовитый залп и подоспел – прямо в голову.

Когда-то эти двое были смертельными врагами, а теперь сделались неразлучными друзьями. Хотя вечное состязание между ними так и не прекратилось.

– Да он уже еле лапы волочил! – фыркнула Марати.

– Скажи это той женщине с малышом, из которой он едва шашлык не сделал!

– Я, пожалуй, воздержусь от судейства, – мяукнул Элдвин. – Может, вам стоит по-дружески разделить славу?

– Да ну, в чем тогда смысл? – Змей смотрел на кота с недоумением: надо же, мол, такую глупость сморозить.

– Дружба дружбой, а почет врозь, – поддержала Навида Марати. – А то получатся вместо одного победителя двое проигравших.

Сверху слетел глаз-шпион и уселся рядом с мангустой. Глаза с крыльями как у летучих мышей – чуть ли не первое, с чем столкнулся Элдвин, очутившись среди волшебников. Но тогда это были шпионы Паксахары. После ее падения крылатые глаза наказывать не стали, а вместо этого поставили на службу королевской страже. Теперь шпионы исполняли свою изначальную задачу: примечать все опасности за воротами Бронзхэвена и поднимать по тревоге защитников королевства.

– Судя по всему, на востоке какая-то заварушка, – сообщила Марати. – Навид, боюсь, нам с тобой пора.

– Сейчас созову Сумеречную Стражу, – кивнул змей.

Кобра и мангуста удалились, но Элдвин не успел заскучать в одиночестве. На другом конце двора он увидел Гилберта – тот сидел на столе и не спускал мечтательного взора с Ануры, оранжевой жабы, еще одной наследницы из Круга Героев. Лягух влюбился без памяти в приносящую удачу жабу, и Анура как будто не возражала против его ухаживаний. Элдвин поспешил к ним.

На столе перед лягухом и жабой лежала потрепанная карта. У Гилберта в перепончатой лапе был гладкий кусок стекла, который лягух прижимал к карте прямо у Бронзхэвена.

– Локус моментулюс, – нараспев произнес он. – Покажи нам, где в Огромии обитают самые сочные мушки.

Гилберт выпустил стекляшку из лапы. Внезапно та задергалась, задрожала, двинулась по карте и замерла рядом со словами «Гряземелье Уренга».

– Хм, никогда не слыхал о таком месте, – сказал Гилберт.

– Зато теперь ты знаешь, куда поехать на каникулы, – улыбнулась Анура.

– Если лакомиться мушками вдвоем, они гораздо вкуснее.

– Это что, приглашение? – игриво осведомилась Анура.

– Если ты согласна, то да.

– Что это вы тут делаете? – вмешался Элдвин. – С картой, я имею в виду.

– Я локусирую, – важно отозвался Гилберт. – Это такое особое умение, помогающее добывать знания, я почерпнул его из «Скрижалей прорицания». Морской Оракул сказал, что это умение родственно чтению по воде. Нужна только карта и указующий камень. Ну и природный талант выходить за пределы «здесь и сейчас», разумеется.

– Гилберт, это что же творится? Ты тут сидишь и хвалишься, будто в два счета отыщешь кого угодно! Чего ж ты молчал, когда я сказал тебе, что не нашел Ярдли?

– Ой, правда, не подумал как-то, – смутился лягух. – Не сообразил, что тебе бы от этого полегчало.

– Ну а сейчас-то чего тянуть? – поторопил друга Элдвин.

– Верно!

Гилберт водрузил указующий камень обратно на Бронзхэвен и сосредоточился.

– Локус моментулюс, – произнес он. – Укажи нам путь к мэйденмирской кошке по имени Ярдли.

Гилберт отнял лапы и откинулся назад. Все замерли в ожидании. Кусок стекла задрожал, но так никуда и не двинулся.

– Спроси тогда про колодец Аштерил. Пусть покажет путь туда, – не унимался Элдвин.

– Да-да, сейчас, – кивнул лягух. Он положил лапы на стекло и произнес: – Локус моментулюс. Укажи нам путь к колодцу Аштерил.

Гилберт отпустил указующий камень. Все ждали. Камень затрясся сильнее, чем в первый раз, но снова замер.

Элдвиновы уши, насторожившиеся было от предвкушения разгадки, уныло опустились.

– Прости, дружище, – сочувственно сказал Гилберт. – Мне, наверное, надо еще подучиться.

– А, вот вы где! – прощебетала Скайлар. – Я уже с крыльев сбилась вас искать.

Сойка порхала над котом и лягухом, сжимая в когтях ожерелье.

– Пойдемте, – позвала она. – Я хочу, чтобы мы первыми вручили королеве Лоранелле подарок.

– А что мы ей вручаем? – осведомился Элдвин, разглядывая черную цепочку с висящими на ней жемчужинами. В изменчивом свете парящих в воздухе фонарей они отливали зеленым.

– Это ожерелье, – пояснила Скайлар. – Я сама его сделала. Жемчужины мы собрали в ксилойоне, в устрицветах. Я подумала, будет хорошо, если мы подарим его все втроем.

Скайлар уверенно летела впереди, но тут вымпел, подхваченный внезапным порывом ветра, хлестнул ее по голове. На миг ослепленная, Скайлар потеряла управление, врезалась в вечно-иву и выронила ожерелье. Цепочка скользнула к ближайшей сточной решетке.

– Ой, нет! – завопила Скайлар.

Гилберт ловким прыжком нырнул к ожерелью и ухватил его за миг до того, как украшение навеки исчезло в клоаке. Скайлар выпуталась из бумажного вымпела и повернулась к Ануре:

– А я-то думала, ты приносишь удачу всем, кроме Гилберта.

– Природа моего дара – большая тайна, – потупилась Анура. – Я и сама не устаю ему дивиться.

Скайлар быстренько смахнула с ожерелья пыль и продолжила путь к Лоранелле. Элдвин и Гилберт двинулись следом, а оранжевая жаба так и осталась сидеть над потрепанной картой. Трое из Пророчества застали королеву оживленно спорящей с бородатым волшебником Урбо, одним из ее доверенных советников.

– При всем уважении не могу согласиться, – говорил Урбо. – Помиловать тех, кто не встал на вашу сторону, – это просто немыслимо. Они должны быть наказаны в назидание всем остальным.

– Мы строим новую Огромию, в которой принято верить в прощение, – возражала королева. – Страх способен затуманить самый здравый разум.

– Ту же опасность таит и великодушие, – пробурчал Урбо. – Не будьте наивной, моя королева. Паксахара мертва, но это не значит, что все зло умерло вместе с ней.

Взгляд Лоранеллы упал на Троих из Пророчества, поджидавших конца беседы.

– Давай продолжим позже, Урбо. Сейчас ведь, если я не ошибаюсь, праздник. Так отчего бы не повеселиться?

Урбо и так-то склонностью к веселью не отличался, а сейчас и вовсе выглядел мрачнее обычного. Но он без возражений отошел, а Скайлар подлетела к королеве.

– Королева, мы принесли вам подарок, – прощебетала сойка. – Просто небольшой знак внимания. Сущая безделица.

– Очень красивое, – улыбнулась Лоранелла, разглядывая ожерелье. – Право же, не терпится его примерить.

Скайлар махнула крылом Элдвину и Гилберту. Королева опустилась на колени и склонила голову. Элдвин силой мысли взял украшение из лапки Скайлар и осторожно повесил королеве на шею. Лоранелла полюбовалась своим отражением в отполированном щите ближайшего стражника. Подарок ей явно пришелся по вкусу. Жемчужины переливались, подчеркивая блеск ее глаз.

– Какое красивое, – сказала Лоранелла. – Спасибо вам.

– Я знала, что вам понравится, – просияла довольная Скайлар.

– Теперь, когда вы вернулись из своих походов, готовы ли вы продолжить учебу? – спросила королева. – Я знаю, военачальник Уорден ожидает от вас великих свершений. И при всем при том вам еще многому предстоит…

Тут Лоранелла умолкла. И начала судорожно хватать воздух ртом. Элдвин наблюдал, как черная цепочка словно прожигает шею королевы, а жемчужины вдавливаются под кожу.

– Скайлар, что происходит? – в ужасе закричал Элдвин.