Странница

«Если бы папа с мамой не погибли в автокатастрофе в Италии, какой была бы моя жизнь? Посещая парк с родителями, я бы точно не боялась аттракционов. И в конкурсе участвовала бы с большей радостью. Ведь они обязательно пришли бы за меня «поболеть!» – тоскливо размышляла Люба, носком туфли размазывая грязный песок по асфальту.

Да, дядя Вадим слишком занят, чтобы прийти и поддержать племянницу. На этот раз уехал на неделю в командировку. И, когда Люба выйдет на сцену «Московского шелка», ей опять будет одиноко, несмотря на присутствие соперниц, жюри и прессы. Так одиноко, точно во всем мире она осталась совершенно одна.

***

Наконец, к остановке подъехал троллейбус, под завязку забитый людьми. Но ждать следующего Люба не могла. Следовало поторопиться – до начала конкурса оставалось чуть больше двух часов.

Прижатая толпой к мужчине, от которого несло дешевыми сигаретами, Люба с тоской думала о том, что сегодня – двадцать пятое июня две тысячи шестнадцатого года, давно двадцать первый век на дворе, а жизнь-то совсем не меняется!

Нет бы, придумали ученые надувные шары, вроде тех, что используют в зорбинге, которые могли бы передвигаться по воздуху. И тогда уж проблема с «пробками» в Москве сразу исчезла бы! Словно техника «Парка Юрского периода», но только наяву… Нет, пример неважный. Там все плохо закончилось из-за динозавров.

Ну, а если не шары, а флаеры? Совсем как в книгах Кира Булычева про Алису Селезневу! Серию про «Алису» Люба очень уважала.

Тогда все точно обошлось бы без жертв. А если взрослым нравится толкаться и ездить в автобусах, пусть сами этим занимаются. Школьникам же, разумеется, за исключением первоклассников, очень пригодился бы такой транспорт! Имея собственный флаер, она бы точно никуда не опаздывала.

Глава 2. Соперницы

Прикрывая голову полиэтиленовым пакетом, Люба спешила к входу в банкетный комплекс «Московский шелк». По пути она слышала дребезжание мобильного телефона, но даже и не думала отвечать. До места назначения ей оставалось шагов пятьдесят. Не стоило отвлекаться…

Когда перед девочкой замаячило высокое крыльцо, ведущее к зеркальным дверям, Журавлева перевела дыхание. Наконец-то, добралась!

– Где же тебя носит, Люба!

Услышав этот резкий голос, Люба вздрогнула. Она узнала менеджера по кадрам из дядиного агентства – Вику Зорину. Та, видимо, скрывалась за дверями от дождя, но выпрыгнула на крыльцо, едва завидев подопечную.

– Вы меня ждали? – запыхавшаяся Люба пыталась перевести дыхание. Да, она знала, что кто-то должен был передать ей одежду для конкурса. Но, чтобы сама Виктория этим занималась! В агентстве Журавлевой пообещали, что вещи от спонсоров привезут за пару часов до представления и оставят в гардеробе на первом этаже «Шелка».

– Где же ты была? Через час твой выход на сцену! Девочки сейчас «прогоняют» номера. А ты? – хмурая Вика поправила слипшиеся от капель дождя короткие волосы, уложенные так, что напоминали беличий хвост – пышный и чуть-чуть растрепанный. В порывистых движениях менеджера было что-то от белки. Она всегда куда-то спешила.

– Но «Фрунзенскую» закрыли, – Люба с виноватым видом посмотрела на Вику.

– И что?

– Ехала от «Парка культуры» наземкой, потом пешком… – Журавлева по голосу Вики угадала какой-то подвох, но не могла понять, в чем он состоит.

– Любаша, с тобой все ясно. Если ты еще слишком маленькая, чтобы пользоваться метро, попросила бы Ольгу Михайловну тебя сопровождать! Тебе просто следовало доехать до Спортивной, а там отсюда рукой подать… Но, ты не ищешь легких путей, да? – покачала головой девушка, вручая Любе два тяжелых пакета. – Ладно, что уж теперь. Вот, держи. Здесь твой костюм. Иди скорее, переодевайся. Ступай прямо, пока не увидишь лестницу. По правую сторону – главный зал. При входе, с одной стороны, барная стойка, с другой – гримерка.

– А вы со мной не пойдете?

Виктория смущенно прижала наманикюренный пальчик к пухлым, явно сдобренным силиконом, губам:

– Малыш, я не могу остаться. Уж, прости. Я не на работе, просто завезла вещи. Более того, у меня свидание! Мужчина мечты уже заждался в машине… Хорошо хоть парковка здесь бесплатная. Ну, я пойду, о’кей? Держись молодцом, «Аленушка»! Не посрами наш «Звездный компас»! Пока-пока! – чмокнув Любу в щеку, тем самым заставив в полной мере оценить аромат из весенней коллекции «Шанель», Вика бодро зацокала каблучками блестящих лодочек к выходу.

Журавлева уныло смотрела ей вслед. Дядя Вадим не только заставил племянницу работать в агентстве. Он еще и оказался автором глупого модельного прозвища. И его теперь повторяли направо и налево все, кому не лень.

Ну какая из неё «Аленушка»? Девочка вспомнила знаменитую картину Васнецова. Может, лицом-то и вышла… Но, вот братика у нее нет, и никогда уже не будет.

***

Люба улыбнулась зеркалу, привычно выискивая недостатки в своем образе. Что ж, пожалуй, ради этих коротких минут выступления в красивой одежде, и стоит немного потерпеть. Девчонки в школе ей завидуют. Хотя, есть ли в зависти что-нибудь хорошее? С подругами у нее никак не складывается. Зато среди мальчишек-ровесников Люба довольно популярна. После того, как она представила школу на нескольких публичных мероприятиях, она оказалась в центре мужского внимания.

«С таким именем разве может быть по-другому? – самодовольно подумала Люба. – С другой стороны, кому нужны эти мальчишки! Цветы, подарки и конфеты я и так часто получаю. А что-нибудь поинтереснее они придумать не в состоянии! Не говоря уже о том, что настоящая романтика встречается только в игре…»

– Ба, кого я вижу! «Аленушка» решила почтить скромный конкурс своим присутствием. Кстати, через полчаса – начало. Поторопись навести марафет, красавица! И вот еще: «прогнать» свой выход ты уже не успеешь. А раз с вокалом у тебя – не очень, как и с внешними данными, – ты же так и не исправила свои слишком большие передние зубки, – то приготовься к проигрышу.

Женька Соболева, застывшая в дверях гримерки, поглядывала на нее сверху-вниз, улыбаясь в своей шакальей манере.  Конечно, Люба никогда не встречала шакалов, но почему-то считала, что Соболева очень на них похожа. Характером, по крайней мере. Кажется, одета в пышное платье под старину. Люба лишь мельком покосилась на эту мегеру:

– Я-то успею сделать макияж. Но ты бы лучше выкинула меня из головы, Соболева. Сделай милость, подумай о себе. В следующем году ты «пролетишь» мимо этого конкурса.

Конкурс проводился каждый год, но участвовать в нем могли девочки до пятнадцати лет, а Женька была на год старше ее. Люба, убедившись, что её слова попали в цель (Соболева позеленела от злости), принялась наносить макияж.

В чем-то Женька права: любой визажист знает, что для хорошего макияжа следует провести у зеркала, как минимум, минут сорок. Да, и лучше, чтобы тебе помогал специалист… Но, разве у нее есть выбор? Вика Зорина ее бессовестно бросила. Ну, и ладно. Не в первой!

«Зато я могу пользоваться любой косметикой. Мало кому в моем возрасте так везет. Большинство мам запрещают девочкам краситься. А я сейчас могу представить себя известной моделью или актрисой», – успокоила себя Люба.

– Какой ты стала острой на язык, сестренка, – Соболева с отвращением фыркнула. – Не волнуйся за меня, я не подкачаю. Видишь, мама заказала мне платьишко в Париже. Как тебе? Ничего?

Только тут Люба обратила внимание, что Соболиха, готовясь к конкурсу, превзошла саму себя. Стройная фигура Женьки была окутана белоснежным облаком тончайших кружев, шелка, муслина и батиста – этакая сошедшая с гравюры какого-нибудь художника девятнадцатого века юная невеста. Дама сердца Пушкина? Нет, Лермонтова?

«Наверное, жюри тоже будет гадать…», – усмехнулась Журавлева. Люба знала, что мать Женьки замужем за владельцем крупного продовольственного холдинга, и ничего не пожалеет ради счастья любимой дочурки. Но сегодня она явно перестаралась, нарядив Женьку для конкурса, едва ли проще, чем олигархи своих юных жен на свадебной церемонии.