Его выбор

Какая разница? Хлопнула где-то далеко дверь, стал невыносимым аромат роз, а перед глазами продолжало плыть… и стуком крови в ушах раздавались торопливые шаги. Кто-то толкнул Армана в спину, край чаши неприятно ударил по зубам, удивление резко сменилось яростью, разгоняя сладость опьянения. Раньше, чем Арман успел обернуться, его толкнули во второй раз. Холодный аметист выскользнул из ладоней, зелье разлилось по начищенному паркету коричневой кляксой.

— Мой архан! — взвыл рядом кто-то, обнимая колени Виреса. — Они опять пришли!

Арман ничего не понимал. Он смотрел на растрепанного рожанина, что жался к коленям телохранителя, и не знал — плакать или смеяться? Или утонуть в том страхе и отчаянии, отражении собственного, который лился от рожанина мутным потоком. Чего он боится? Почему продолжает выть, безумствовать и тонуть в вязкой надежде… на что надеется?

И что теперь делать Арману? Так же стоять на коленях или попытаться встать? Впрочем, встать он, наверное, уже и не сможет — нога совсем перестала слушаться, а под коленями было слизко от крови.

— Ты понимаешь, что натворил, Лис? — холодно спросил Вирес, схватив рожанина за волосы и заставив посмотреть себе в глаза.

— Мой архан! — продолжал выть рожанин, — убей, накажи, что хочешь, но убери его! Прошу! Не могу более, не выдержу!

— Убрать? — Вирес насмешливо посмотрел куда-то вглубь залы и побледнел...

Арман невольно сжался, когда все вокруг застыло в хрустальном блеске и вдруг разлетелось на осколки. Вспыхнула ярко и погасла руна на лбу Виреса, мир поплыл, утонул в смятении. Арман знал что это. Знал и хорошо эту тревогу, тошнотой просившуюся к горлу, знал и почему становится вдруг таким густым и неприятным воздух.

— Ви… Вирес… прекрати! — прошептал Арман телохранителю, как когда-то шептал разъяренному брату.

Вспыхнул огонь свечей в канделябрах, метнулся к потолку в едином вихре, разлетелся в огненной вспышке. Стало темно и в один миг — душно. Не в силах дышать, благодаря богов за взгляд оборотня и проклиная — за боль в ноге, Арман попытался подняться, с трудом различая в густой, осязаемой темноте фигуры Виреса и Лиса.

Рожанин стоял на коленях, низко опустив голову, скрывая лицо за растрепанными, давно не мытыми волосами. Не стремился ни убежать, ни оправдаться, как не стремился когда-то Вирес, и Арману вновь стало горько. Некоторые люди все же странные. Сначала нагадят, а потом всю жизнь сами себя поедом едят.

— Ты его убил? Ты… — прошептал Вирес, сжимая кулаки.

Поняв, что сейчас телохранитель вновь вспыхнет гневом, Арман, забыв про боль, вскочил, оттолкнул Лиса и встал перед Виресом, шепча ему на ухо:

— Приди в себя! Хочешь, чтобы пошли слухи о безумии телохранителя? Ты — высший. Тебя не поймешь, потому тебя и боятся.

— Ты не сильно-то, вижу, боишься, — так же тихо усмехнулся Вирес, и темнота вокруг стала еще гуще. — А ведь я и тебя могу убить.

— Я и так мертв. Так что пугай кого другого.

— И с чего ты такой добрый-то?

— Может, потому что понимаю? — ответил Арман. — Потому что мой младший брат был таким же?

— Ты никогда не изменишься.

Боль в ноге стала вдруг невыносимой, Арман вновь упал на колени, а, когда очнулся, ярко горели свечи в канделябрах, гости жались к стенам, во взглядах их плескался ужас, а Лис все так же был у ног Виреса, не осмеливаясь поднять взгляда.

— Теперь я жалею, что тебя спас, — сказал Вирес. — Тот, которого ты убил, был моим другом, наставником. А ты его… в лесу… ладно — его, понимаю. Но жену Сеена за что? За что девочку, которую спасли чудом?

— Мне приказали, — тихо ответил Лис, все так же не поднимая взгляда. По толпе гостей пронесся гневный шепоток, из-за спины жреца Радона вышел уже почему-то не улыбающийся Грейс:

— Позволь мне, мой архан, — поклонился он Виресу. — Я займусь этим рожанином.

— С какой стати я тебе должен позволять? — холодно усмехнулся Вирес.

— Потому что мы пришли сюда не за этим… думаю, с Армана и так достаточно ожидания.

Беспокоишься? А совсем недавно радовался?

— Я подожду, — вмешался Арман. — Это становится даже интересным.

Ведь и в самом деле интересно.

Перед глазами плыло, в голове мутилось, ноги уже не держали, но Арман очень хорошо уловил в глазах Грейса страх. Откуда, почему, было не так и важно, Арману просто хотелось хоть немного отомстить этому магу за его былые насмешки, за его несостоятельность.

Ты же убийцу сюда ловить приехал, так почему поймал меня?

Вирес, будто не замечая их молчаливой перепалки, шагнул к Лису, почти мягко провел пальцами по его щеке, осторожно отводя от лица слипшиеся от пота пряди, и тихо попросил:

— Открой мне свои воспоминания. У тебя больше нет дара, но ты же знаешь, как это делается, правда?

И вновь мир поплыл, будто ухнул во тьму, на этот раз ласковую, милостивую. И в этой тьме, окутанные мягким синим светом, остались только двое — телохранитель и стоявший на коленях Лис. И вновь вспыхнула ярко руна телохранителя, и побежали слезы восхищения по щекам рожанина, а сердце Армана защемило от невесть откуда взявшейся тоски…

— Мой архан, — потянул кто-то за рукав и, с удивлением обернувшись, Арман увидел Нара. — Идем, мой архан, пока они заняты, пока смотрят только на телохранителя.

— Не сходи с ума, — выдохнул Арман и вздрогнул, когда взгляд Виреса на миг оторвался от рожанина. Показалось?

«Уходи! — послышался в голове тихий голос. — Немедленно уходи. Я вылечил твою ногу… болеть так сильно не будет. Я тебя потом найду, иди!»

И Арман пошел. Чуть пошатываясь, укутываемый вязкой мглой, тяжело дыша, опираясь на плечо Нара. Куда, зачем? Ведь все равно Эдлай проведет ритуал вызова, ведь все равно его найдут… ведь все…

— Мой архан, — втолкнул его Нар в неприметную боковую дверь. И как только ее нашел? И как только вывел из зала?

Так ли уж важно? Арман сполз на стенке и вновь встал, когда Нар заставил его подняться.

— Я слабею с каждым шагом… зелье.

— Мы найдем противоядие, — оборвал его Нар, вытягивая из кольца горящий факел.

Ну к чему вот это упрямство? Хотелось возразить, сказать, что все это бесполезно, попросить остаться, но силы иссякали с каждым шагом, хотя нога уже не так и болела. Почти повиснув на Наре, Арман разлепил губы, чтобы не попросить — приказать оставить его в покое, как вдруг услышал за спиной:

— Надо же, как трогательно. Слуга отдаст жизнь за своего любимого архана.

Щелкнул огонь в факеле, почти погаснув, поплыло еще больше перед глазами. Армана грубо толкнули к стенке и заслонили от тугой волны чужой силы. Проклятые глаза оборотня! Арман не хотел этого видеть! Нар!

— Дурак, он же тебя хотел, не меня, — выдохнул Арман. — Дурак, дурак!

Почему ты меня оставил?! Почему вы все меня оставили?

— Милостивая смерть? — Армана грубо схватили за шиворот и заставили подняться, прислонив к стене. — Обойдешься, щенок! Умирать ты будешь долго… и очень мучительно, как и заслуживаешь!

«Может, действительно заслуживаю? — подумал Арман, не в силах оторвать взгляда от пятна крови, растекавшегося под лежавшим Наром. — Он все же умер… из-за меня…»

Оборотень. 10. Лис. Ошибка

Лучше быть хорошим, чем плохим.

Но иногда порядочность

приобретается слишком высокой ценой.

Стивен Кинг

В зале было душно. Ночь дышала через открытые окна липой, струился мягкой дымкой по полу тополиный пух. И что теперь?

Уже не беспокоясь, что рожанин кривится от боли, Вирес рывком вышел из его души и огляделся. Все те же зеркала в стенах, все то же потрескивание свечей в светильниках, все те же разодетые в шелка и драгоценности гости. Но теперь стало по-настоящему тошно. Эти люди… арханы. Из самого древнего в Кассии рода, его, Виреса, рода, оказались обычной швалью…

Впрочем, о том Вирес знал уже пару ладных лет назад, когда стал телохранителем повелителя. Он очень хорошо помнил и суд над тем, кто покусился на Армана, и то, как всех из северного рода заставили дать клятву верности. И теперь Армана попробуй убей — каждое семейство поплатится самыми близкими, самыми лучшими, да вот только…