Холодные звезды

Людям объяснили, что каждый должен выполнить определенную норму работы и тогда в конце дня получит еду. Если недовыполнит хотя бы на чуть-чуть – не дадут ничего. Физические наказания не предусматривались, хотя надсмотрщики любили прикрикнуть на особо нерасторопных. Но если кто-то пробовал накинуться на протурбийцев, те не гнушались пускать в ход острые пики, концы которых смазывали ядовитым составом, действующим на нервную систему и вызывающим сильнейшую боль. Пик боялись, а потому надсмотрщиков обходили стороной.

В первую ночь, когда Кай вместе с другими детьми вошел в каменный мешок и понял, что ему предстоит спать в лучшем случае на тонкой подстилке, по его лицу потекли слезы. Пока он стоял в нерешительности, более опытные уже занимали удобные места подальше от входа и поближе к разведенному огню. В соседнем гроте в точно таких же условиях располагались взрослые.

– Что застыл, нюня? – грубо толкнул Кая высокий сутулый парень с натруженными руками.

В кулаке мальчика он увидел комок вязкой жевательной субстанции, которую выдали новичкам наравне с теми, кто отработал по нормативу. Резким движением парень выхватил у Кая еду и запихнул себе в рот.

– Отдай! – воскликнул мальчик, но старший только заржал и, дожевывая остатки пищи, пошел дальше – искать место для ночлега.

Сообразив, что слезами делу не поможешь, Кай попробовал сунуться к костру, но его вытолкнули вон из круга тепла и света. Закутавшись в куртку, он нашел место у стены, сполз и уткнулся лицом в колени. Оказалось, что если прижаться к соседу, то станет теплее, и, повинуясь инстинкту, забыв про стеснение, Кай сбился в кучу с другими собратьями по несчастью, чтобы пережить ночь.

Утром проснулись не все. Те, кому не повезло оказаться у самого входа, замерзли. Кай посмотрел на неподвижные фигурки двух мальчиков из родной колонии, и его взгляд стал пустым.

В тот день он усердно работал. С одной стороны, от физических усилий тело согревалось само собой и меньше мучил холод. С другой стороны, к вечеру ужасно хотелось есть, желудок скручивало от боли. Пока Кай стоял в очереди за комком еды, который просто вкладывали в руку на раздаче, мороз вперемешку с ледяным ветром успел пробрать до костей. Усталость валила с ног. Сжимая в ладошке пищу, он брел в укрытие и грел о едва теплый комок озябшие пальцы.

Оказалось, что более расторопные успели занять все хорошие места. Опасное пространство почти у самого выхода оставалось пока свободным. Кай быстро запихнул в рот еду. Он больше не думал о маме, папе или родном доме. Все его мысли были заняты только одной целью, глаза сами собой искали в глубине грота оранжевый огонек костра. Тепло. И еда. Два бога, которым он с этого дня начал фанатично поклоняться.

Сжав кулаки, Кай ворвался в гущу сидящих в середине грота. Его пробовали вытолкнуть. Тогда он принялся отбиваться. Пара синяков и разбитая губа не значили ничего по сравнению с опасностью замерзнуть во сне. В конце концов с ним смирились и оставили греться, но боль в помятых ребрах долго не позволяла сомкнуть глаз.

На третий день в голове Кая возник план. Получив вечером паек, он не стал есть, а поспешил прямиком к костру, где уже укладывались старожилы. Кай вспомнил, как делали протурбийцы, прилетавшие в колонию. Он постучал ближайшего парня по плечу, показал еду, осторожно, не протягивая на ладони, а готовясь в любой момент отдернуть руку, и произнес:

– Кусок за место.

Это были его первые слова, сказанные за последние дни. Голос был чужим и хриплым, как будто Кай ел холодный снег и застудил горло. Его новый торговый партнер с интересом уставился на еду. Глаза блеснули. Пищи работникам карьера всегда не хватало. Наверно, протурбийцы ограничивали паек с умыслом, чтобы стимулировать работать больше за кусок и не лениться. Заодно работал естественный отбор. Слабые умирали, сильные продолжали работать и выживать до тех пор, пока сами не становились слабыми, и на их место приходили другие…

– Да я у тебя его просто так отберу, мелюзга! – вдруг оскалился парень.

Свободной рукой Кай молниеносно выхватил из кармана обломок камня с зазубренными краями. Увидев днем его под ногами, не мог не порадоваться находке, а вот теперь и применение нашлось.

– Кусок за место, – повторил он.

Парень покосился на оружие мальчика.

– По рукам, – с неохотой проворчал он и подвинулся, выделяя место у огня.

В ту ночь Кая окутывало блаженное тепло. В желудке по-прежнему урчало от голода, но зато снилась мама, и она говорила:

– Я обязательно тебя найду. Обязательно. Только будь осторожен.

В последующие дни Кай выработал целую систему по выживанию. Он не знал, как скоро на этой планете закончится зима, но поставил себе целью дождаться весны и приезда мамы любой ценой. Почему-то его не оставляло ощущение, что, как только солнце начнет пригревать, его родные прилетят за ним. Поэтому, когда Кай мог терпеть голод, он менял свою еду на место у костра. Когда становилось невмоготу – съедал кусок и кулаками отвоевывал полметра земли в толпе «середнячков». Он делал все возможное, чтобы не оказаться с краю, и постепенно даже начал собой гордиться.

Однажды ему повезло. Пока стояли в вечерней очереди за едой, среди работников вдруг возникла потасовка. Причины Кай не знал, зато заметил комок пищи, выпавший у кого-то под ноги дерущихся. С риском получить травму Кай бросился на землю, схватил еду и тут же запихнул в рот. Когда навели порядок и подошла его очередь, Кай получил еще и свою порцию. Он незамедлительно обменял ее на место у костра. Всю ночь в гроте слышалось тихое хныканье мальчика, который, как оказалось, и обронил свою еду в потасовке. Кай лежал на боку, слушал эти звуки и смотрел во тьму ничего не выражающим взглядом. Его желудок был полон, ноги и спину согревало тепло. Он чувствовал себя счастливчиком, которому выпала редкая удача.

Наконец наступила весна. С ее приходом Каю больше не приходилось менять еду на тепло. Он мог спать в середине грота или даже ближе к выходу и не бояться умереть от холода. Вот только мама не прилетела. Когда пришло лето и адская дневная жара напрочь отбивала аппетит, а за порцию воды хотелось перегрызть соседу горло, Кай вообще перестал разговаривать с окружающими или скучать по дому. Все его мысли занимала одна проблема: скоро снова наступит зима. Он не замечал, как от тяжелой работы лопается кожа на руках или сутулится спина. Если у него и появлялись мечты, так это о том, как стащить у кого-нибудь теплую куртку и закопать ее в укромном месте до наступления холодов.

Через два года Кай мог себе позволить больше не бояться зимы. Внешность протурбийцев тоже перестала казаться устрашающей. По вечерам Кай уверенным шагом заходил в грот и направлялся к своему законному месту у костра. У него не было друзей, он никому не доверял, предпочитал ударить вместо того, чтобы сказать. Он был жив, сыт и очень осторожен.

Тем временем в каменоломне начал назревать бунт. Среди последней партии людей, привезенных из различных колоний, нашелся некто, сумевший убедить остальных, что земляне умнее гуманоидов и просто обязаны показать, кто на самом деле здесь хозяин. По ночам Кай продолжал лежать у костра, слушать шепотки вокруг и смотреть в темноту ничего не выражающим взглядом. Его волновали еда и тепло, все остальное оставляло равнодушным. С ним пробовали заговорить, но быстро оставляли в покое.

Революция грянула в тот день, когда владелец каменоломни решился приехать с инспекцией. Кай посмотрел издалека на того самого протурбийца, когда-то забравшего его у матери, сжевал лишний кусок еды, выданный всем в качестве бонуса от щедрого господина. Когда в толпе кто-то крикнул: «Бить его!» – и ряды сомкнулись вокруг не ожидавших атаки протурбийцев, Кай, пожалуй, единственный остался стоять на своем месте. В ход пошли отравленные пики, первые ряды упали под ноги напиравших сзади вторых и третьих. Главный протурбиец гневно свистел и щелкал, выкрикивая ругательства.

Пустой взгляд Кая неожиданно просветлел. Он повернулся и спокойно пошел прочь. В пылу драки на него никто не обращал внимания. Пока слуги бежали на помощь хозяину, пока люди схватились врукопашную с гуманоидами, Кай вышел на дорогу.