Страница 5 из 58
Он рассмеялся, запачкав каплями крови свою рубашку, а я скороговоркой выдала извинения. Адам запрокинул голову и ударился ею об дверь джипа.
— Брось, Мерси. Все быстро заживет.
Я отстранилась и села рядом, смеясь над собой. Несмотря на боль, Адам прав — рана заживет через несколько минут. Она незначительна, а он вервольф.
— Оставь попытку заплатить за внедорожник, — сказал он мне.
— Внедорожник пострадал из-за меня, — заспорила я.
— Не ты бросала на него стену, — заметил он. — Я, возможно, позволю тебе заплатить за вмятину…
— Даже не пытайся солгать мне, — я возмущенно фыркнула, а он снова рассмеялся.
— Хорошо. Я и не собирался, но, в любом случае, это спорно, потому что после падения стены появление вмятины ожидаемо. А в том, что ледяной эльф свихнулся, виноват вампир…
Я бы могла поспорить с Адамом, что очень люблю делать, но еще больше люблю другое.
Я подалась вперед и поцеловала его.
Поцелуй вышел со вкусом крови и Адама, который не переживал, что поцелуй быстро от нежного перерос в страстный. Через некоторое — я точно не знаю какое — время, Адам посмотрел на свою окровавленную рубашку и вновь рассмеялся.
— Полагаю, что мы все же пойдём в боулинг, — сказал он, подняв меня.
Глава 2
Сначала мы заехали в стейк-хаус поужинать.
Адам сменил окровавленное пальто и белую рубашку, которые остались в машине, на темно-синюю футболку, которую достал из сумки на заднем сидении. После чего спросил меня, не выглядит ли странно одетым в футболку и брюки от смокинга. Адам не догадывался, насколько футболка обтягивала его торс, и я заверила его — с невозмутимым видом — что всем будет все равно.
Как правило, в вечер пятницы было полно народу. Но обслуживали быстро.
После того, как официант принял у нас заказ, Адам — слишком обыденно — произнес:
— Так что ты видела?
— Весьма неловкий момент, — ответила я. — Я тебе принесла печенье.
В его глазах появился блеск.
— Ясно, — произнес он, немного расслабив плечи, несмотря на легкий румянец на щеках. — Я думал об этом.
— Все нормально? — спросила я. — Извини за вторжение.
Он покачал головой.
— Не нужно извиняться. Тебе всегда рады, неважно по какой причине ты зашла.
— Значит, — обыденно произнесла я, — ты впервые выступал на открытой трибуне?
Он вскинул голову.
— Попался. Мне Уоррен рассказал.
Адам улыбнулся.
— Задыхающийся, потеющий и несчастный
Официантка поставила перед нами еду и заторопилась прочь. Адам кормил меня стейком с кровью, а я кормила его лососем. Еда была отличной, компания еще лучше, и будь я кошкой, замурлыкала бы.
— Ты выглядишь счастливой. — Он отпил кофе и вытянул ногу так, что она оказалась у моих.
— Ты делаешь меня такой, — ответила я.
— Ты могла бы всегда такой быть, — произнес он, кладя в рот последний ломтик запеченного картофеля, — если бы переехала ко мне.
Просыпаться с ним каждое утро… но…
— Нет. Тебе и без того от меня достаточно неприятностей, — возразила я. — И стае и мне нужно свыкнуться… разрядить напряжение, до того, как я перееду к тебе. Твой дом — крепость, сердце стаи. Им нужно место, в котором они будут чувствовать себя в безопасности.
— Они привыкнут.
— Они и так привыкают, как умеют, — сказала я. — Сначала был Уоррен… Ты слышал, что после того, как принял его в стаю, альфы нескольких других стай позволили вступить в стаю волкам-гомосексуалистам? А теперь я. Койот в стае волков… ты должен признать, что это слишком много перемен для одной стаи
— И следующим будут женщины с правом голоса, и чернокожий станет президентом, — добавил он с серьезным выражением лица, но с ноткой юмора в голосе.
— Видишь? — я ткнула в него вилкой. — Волки застряли в восемнадцатом веке, а ты ожидаешь перемен. Сэмюэль любит говорить, что большинство вервольфов перестают подстраиваться под жизнь в тот момент, когда стали волками. Все перемены современного мира прошли мимо них.
— В восемнадцатом веке лишь Питер и Уоррен были превращены в волков, — заметил Адам. — Большинство моложе меня.
К нам подошла официантка, и когда Адам заказал три десерта, вытаращилась на него, но вервольфам нужно много есть. Когда она посмотрела на меня, я отрицательно покачала головой.
Когда она ушла, я вернула разговор в прежнее русло.
— Нам не повредит пару месяцев подождать, пока все утрясется.
Будь Адам не согласен со мной, я бы уже спала в его доме, а не ходила бы с ним на свидания. Он, как и я понимает, что мое появление в стае потянет за собой волну возмущения. Может, если стая с самого начала была здоровой, полностью уравновешенной такого напряжения не возникло бы.
Несколько лет назад некоторые члены его стаи начали изводить меня, койота, живущего по соседству. Вервольфы, как и их природные собратья, никогда не делят территории с другими хищниками. Травля прекратилась, когда Адам объявил меня своей парой, о чем не торопился рассказать мне, поэтому я не знала причину, почему все прекратилось.
Но магия стаи требовала ответа на объявление, и когда Адам не предоставил такового, понес ущерб, став слабее, вспыльчивее и практически не способным держать стаю в узде и собранной. Сделав меня членом стаи и одновременно объединив наши брачные узы, Адам не дал шанса своим людям обрести почву под ногами и вновь ее выбил.
— Еще месяц, — наконец, произнес он. — А затем они, включая Сэмюэля, просто вынуждены будут свыкнуться. — В его глазах, цвета темного шоколада, сверкала серьезность, когда он подался вперед. — И ты выйдешь за меня
Я широко улыбнулась.
— Может, ты хотел спросить выйду ли я за тебя?
Я хотела его рассмешить, но его глаза стали светлее, и появились золотистые крапинки.
— Койот, у тебя был шанс сбежать. — Он улыбнулся. — Твоя мать рада, что может использовать кое-что, что не пригодилось на свадьбе твоей сестры.
Мое сердце сдавила паника.
— Ты ведь не обсуждал это с ней? — У меня в голове возник образ церкви, наполненной людьми и декорированным белым атласом. А еще голуби. На свадьбе моей матери были голуби. Сестра сбежала от нее, чтобы тайно венчаться. Моя мать — бульдозер, который никого не слушает.
Волк скрылся из глаз Адама, и он ухмыльнулся.
— Для тебя нормально выйти за верфольфа, у которого есть дочь подросток и распадающаяся стая, но панику вызывает мама?
— Ты встречался с моей мамой, — ответила я. — Она и у тебя вызывает панику.
Он рассмеялся.
— Ты просто мало времени с ней знаком.
Честно было его предупредить.
Нам повезло заполучить личное табло для ведения счета в боулинге. Женщина, игравшая рядом, ушла, когда мы вернулись с шарами для боулинга. Я взяла себе ярко-зеленый с золотыми полосками, а Адам черный.
— У тебя нет воображения, — самодовольно заявила я. — Тебе не повредило бы взять розовой шар.
— У всех розовых шаров маленькие отверстия для пальцев, — возразил он. — А черные всегда тяжелее.
Я открыла рот, чтобы ответить, но он закрыл его поцелуем.
— Не здесь, — пояснил он. — Посмотри туда.
Рядом с нами стоял мальчик лет пяти и девочка помладше его в розовом платье с оборками.
Я вздернула подбородок.
— Будто я собиралась шутить про твои шары. Мы что, подростки?
Адам улыбнулся.
— Думаю, в каком-то плане, да.
Я села и начала вводить имена на табло, когда закончила, была довольна результатом.
— Найден на дороге мертвым, — сухо проговорил Адам, смотря мне через плечо.
— Я подумала, что можно использовать марки наших машин. У тебя сейчас форд. (прим. на англ. Найден на дороге мертвым — Found On Road Dead — F-O-R-D).
— Фатальное Волшебство? (прим. Мерси водит ФольксВаген. ФВ.)
— Не так уж много прикольных слов на букву «Ф», — заметила я.