Акрополь

– Допрос будете вести вы, – говорит Гайлес. – Я буду слушать. Если мне понадобится дополнительная информация, я вам сообщу.

– Хорошо, – Эллис поправляет скрытый наушник, через который Гайлес будет давать ему указания, и входит в комнату с мягкой обивкой на стенах, посреди которой стоят приваренные к полу стол и два стула.

Лиза Карранса испуганно смотрит на него, Эллис улыбается и садится напротив.

– Добрый день, Лиза, – он продолжает улыбаться, – меня зовут Джон Эллис, я старший следователь по особо важным делам полицейского управления области Каледония. Хотите воды? Или, может быть, кофе?

Или чего покрепче, как, например, сейчас хочет сам Эллис. Но девочка испуганно качает головой. Она вжимается в стул и, как кажется Эллису, будь ее воля, она залезла бы под стол полностью. Эллис примерно представляет, чего она боится: в голове у тех, кто в списках, такая каша, что им кажется, что любое нарушение порядка Санктумов карается на всей планете чуть ли не смертной казнью. Хотя, конечно, это не так: такие личности просто передаются обратно Санктумам, но если Военная стратегия СолаС находит свой собственный интерес в деле, то Санктумы и их обычаи обычно посылаются к черту. Вот как сейчас, например. Эллис решает успокоить девочку.

– Лиза, я сразу хочу вам сказать, что никто ни в чем вас не обвиняет. Мы с вами будем говорить только об одном деле, и это дело – исчезновение человека, с которым вы были знакомы. Если вы чего-то боитесь или кто-то вам угрожает, то вы можете мне сказать об этом совершенно свободно. От лица полиции Каледонии я гарантирую вам полную безопасность.

Эллис слышит в ухе смех Шат Гайлес.

– Эллис, она верит, что Санктумы – всемогущие боги, а вы ей обещаете защиту от божьего гнева при помощи полиции Каледонии.

Эллис на это замечание не реагирует. Он смотрит на Каррансу, та робко поднимает глаза и тут же опускает их обратно.

– А кто пропал? – чуть слышно спрашивает она.

– Теодор Верц, это врач, который лечил вас в госпитале Святой Елены. Вы его знаете?

Карранса кивает.

Эллис вдруг чувствует злость. Вот ведь чертовы инопланетные твари – молодая девочка, вся перепугана до смерти из-за того, что не сиганула с крыши после того, как какое-то чудище испустило дух. И теперь она оказывается совершенно одна, вне своей общины, в мире, где все совершенно для нее непонятно. Эллис искренне удивляется тому, что она целых три недели протянула в Дориаке без денег и крыши над головой. Он знавал гораздо более искушенных личностей, которым такое приключение стоило жизни.

– Когда вы видели его в последний раз?

– Я… – голос у Лизы тихий и бесцветный, – меня выписали из больницы. Верц сказал, что я могу вернуться, если мне некуда идти, но сначала я хотела… Я не знаю, я вернулась через несколько часов и стала его ждать. Он вышел вечером, и мы пошли к нему домой, потому что он слишком устал. Он сказал, что он устроит меня куда-нибудь на следующий день.

– Вы пришли к нему домой? – спрашивает Эллис.

Карранса кивает.

– И что было у него дома?

– Ничего, – Лиза неловко пожимает плечами. – Он постелил мне на кухне и ушел спать. Когда я проснулась, то его не было.

– Он ушел? – уточняет Эллис.

– Наверное, да, – Лиза снова пожимает плечами.

– Спросите, слышала ли она, как он уходил, – командует из-за стекла Гайлес.

– Вы слышали, как он уходил?

– Нет, – Лиза качает головой, – но я очень устала в тот день, я почти сразу уснула.

– А дальше?

– Дальше я его ждала. Долго, но он не возвращался. Потом я услышала, как какие-то люди стучат в дверь, и вылезла через окно.

– Что с вами происходило потом?

Лиза некоторое время молчит.

– Я… я просто бродила. Мне было страшно снова возвращаться к больнице, я ходила ночью, потом нашла коробку под причалом, в ней было не так холодно.

Эллис кивает.

– Лиза, почему вы не обратились в полицию, когда поняли, что Верца нет слишком долго? Этот человек был добр к вам, вы могли бы сообщить о том, что он пропал. Вы же понимали, что он не мог оставить вас в собственном доме и не вернуться.

Лиза Карранса смотрит на него своими испуганными синими глазами.

– Что такое полиция, господин Эллис? – спрашивает она.

Эллис вылетает из комнаты допросов как пробка из бутылки, он проносится мимо Гайлес прямиком в туалетную комнату, мало заботясь о том, что подумает о его неожиданном маневре Статс-прокурор. Эллис открывает воду, умывается, потом дрожащими руками достает из кармана фляжку и делает несколько глотков, поджигает сигарету, затягивается и смотрит на свое отражение в зеркале. В зеркале отражается тип неопределенного возраста с редкими волосами соломенного цвета, красноватым лицом и безумным взглядом. Эллис докуривает сигарету, снова прикладывается к фляжке, потом пьет воду прямо из-под крана, приглаживает волосы и только после этого рискует вернуться к Гайлес.

Статс-прокурор все так же стоит в коридоре и смотрит на сжавшуюся в комок на стуле Лизу Карранса.

– Это ваша первая беседа с теми, кто в списках? – спрашивает она.

– Да, – Эллис снова закуривает.

– Тогда ваша реакция понятна, – Гайлес кивает. – Я бы на вашем месте так за нее не переживала: после того, как закончится расследование, ее необходимо будет передать обратно к Санктумам, она снова поселится в общине в статусе «падшей» – так они называют тех, кто не смог покончить с собой после смерти хозяина. В общем смысле слова с ней все будет в порядке.

Эллис все еще смотрит на девушку в комнате. Как же тебе не повезло: нашелся один добрый человек, да и тот не успел тебе помочь.

– Что дальше? – спрашивает Эллис.

Гайлес не отвечает. Она открывает дверь и входит в комнату для допросов.

После мужчины входит женщина. Лизе она сразу кажется странной: слишком красивая, ненастоящая какая-то. В отличие от господина Эллиса, женщина не представляется. Лиза чувствует облегчение – она почти ничего не поняла из того, что сказал Эллис, и ей от этого неловко.

– Кто был твоим хозяином? – женщина садится на стул напротив и закидывает ногу на ногу.

Лиза испуганно опускает голову. О Хозяине нельзя говорить, это первое и самое главное правило. То, что между Хозяином и тем, кто в Списках, остается между ними. Это главный закон. То, что Лиза увидела за месяц своей самостоятельной жизни, все больше и больше убеждает ее в том, что уж это правило точно имеет смысл.

– Кто был твоим хозяином? – женщина повторяет вопрос.

– Я не могу об этом говорить, – отвечает Лиза.

Женщина откидывается на спинку стула.

– Покажи плечо, – приказывает она.

Лиза покорно снимает куртку, потом стягивает через голову кофту – ту самую, старую и застиранную, которую ей дали в больнице. Теперь виден ее знак, когда-то яркий, а теперь темный – перечеркнутый линией позора.

Женщина поднимается и подходит к ней, она смотрит на знак всего несколько секунд, но они кажутся Лизе вечностью. Потом она подходит к двери.

– Кто вы? – спрашивает Лиза.

Женщина поворачивается к ней, и Лизу снова удивляет ее неестественная красота.

– Статс-прокурор Военной Стратегии СолаС полковник Шат Гайлес.

Она выходит. Лиза долго смотрит на закрывшуюся дверь. Она думает о том, что эта женщина по-настоящему красива, но вот ее имя не имеет никакого отношения к Хозяевам. До сегодняшнего дня Лиза ни разу не слышала ни про полицию, ни про эту Военную Стратегию СолаС, и она сомневается, что даже все ступени лестницы Философии смогут придать смысл этим загадочным словам. Но кое-что кажется ей действительно странным: если не Хозяева создали такое существо как Статс-прокурор Военной Стратегии СолаС полковник Шат Гайлес (что бы ни значили все эти слова), то, есть что-то еще, что способно созидать прекрасное в этом мире.

– Ну и что вам удалось выяснить? – спрашивает Эллис, когда Гайлес выходит из комнаты допросов.