Страница 3 из 8
DA
Datta: что же мы дали?
Отчаянье жить мгновеньем
Стоящее столетий благоразумья
Сим и лишь сим мы и жили
Чего не отыщешь ни в некрологах
Ни в эпитафиях наших затянутых паутиной
Ни за печатями сломанными адвокатом
В пустых наших квартирах
DA
Dayadhvam: Слышал я ключ повернулся
Только раз повернулся в замке
Думаем все о ключе, каждый в темнице
своей
О ключе, ощущая темницу
Лишь ночью - и звуки эфира
На миг оживляют разбитого Кориолана
DA
Damyata: Судно слушалось
Радостно твердой руки у кормила
Море спокойно, и сердце послушалось бы
Радостно, только позволь ему - забьется
Как велено кормчим
На берегу я сидел
И удил, пустыня за моею спиною
Наведу ли порядок я в землях моих?
Лондонский мост падает падает падает
Poi s'ascose nel foco che gli affirm {*}
{* И скрылся там, где скверну жжет пучина (итал.).}
Quando fiam uti chelidon {*} - Ласточка ласточка
{* ...когда же я стану, как ласточка (лат.).}
La Prince d'Aquitaine a la tour abolie {*}
{* Аквитанский принц у разрушенной башни (франц.).}
Обломками сими подпер я руины мои
Будет вам зрелище! Иеронимо вновь безумен.
Datta. Daydhvam. Damyata {*}.
{* Давай, сострадай, властвуй собой (санскрит.).}
Shantih shantih shantih {*}
{* Заключительные слова из "Упанишад". В автокомментарии Элиот переводит их как "Мир (покой), превосходящий всякое понимание" (the Peace which passeth understanding). Характерно, что отсылки к соответствующему библейскому тексту: "The Peace of God which passeth understanding" (Philippians, 4, 7) Элиот не дает.}
Перевод С. Степанова
БЕСПЛОДНАЯ ЗЕМЛЯ
А то еще видал я Кумскую Сивиллу в
бутылке. Дети ее спрашивали: "Сивилла, чего ты
хочешь?", а она в ответ: "Хочу умереть".
Петроний "Сатирикон"
Посвящается Эзре Паунду
Il miglior fabbro {*}.
{* Мастеру выше, чем я (итал.).}
I. ПОГРЕБЕНИЕ МЕРТВОГО
Апрель, беспощадный месяц, выводит
Сирень из мертвой земли, мешает
Воспоминанья и страсть, тревожит
Сонные корни весенним дождем.
Зима дает нам тепло, покрывает
Землю снегом забвенья, лелеет
Каплю жизни в засохших клубнях.
Лето напало на нас, пронесшись над Штарнбергерзее
Внезапным ливнем; мы скрылись под колоннадой
И вышли, уже на солнечный свет, в Хофгартен
И выпили кофе, и целый час проболтали.
Bin gar keine Russin, stamm' aus Litauen, echt deutschl.
{* Я вовсе не русская, родом из Литвы, чистокровная немка (нем.).}
А когда мы в детстве ездили в гости к эрцгерцогу
Он мой кузен - он меня усадил на санки,
А я испугалась. "Мари, - сказал он, - Мари,
Держись покрепче!" И мы понеслись.
В горах там привольно.
По ночам я читаю, зимою езжу на юг.
Что там за корни в земле, что за ветви растут
Из каменистой почвы? Этого, сын человека,
Ты не скажешь, не угадаешь, ибо узнал лишь
Груду поверженных образов там, где солнце палит,
А мертвое дерево тени не даст, ни сверчок утешенья,
Ни камни сухие журчанья воды. Лишь
Тут есть тень под этой красной скалой
(Приди же в тень под этой красной скалой),
И я покажу тебе нечто, отличное
От тени твоей, что утром идет за тобою,
И тени твоей, что вечером хочет подать тебе руку;
Я покажу тебе ужас в пригоршне праха.
Frisch weht der Wind,
Der Heimat zu
Mein Irisch Kind,
Wo weilest du? {*}
{* Свежий ветер летит
к родине, где ты сейчас,
моя ирландская дева? (нем.).}
"Ты преподнес мне гиацинты год назад,
Меня прозвали гиацинтовой невестой".
- И все же когда мы ночью вернулись из сада,
Ты - с охапкой цветов и росой в волосах, я не мог
Говорить, и в глазах потемнело, я был
Ни жив ни мертв, я не знал ничего,
Глядя в сердце света, в молчанье.
Oed' und leer das Meer {*}.
{* Уныло и пустынно море (нем.).}
Мадам Созострис, знаменитая ясновидящая,
Сильно простужена, тем не менее
С коварной колодой в руках слывет
Мудрейшей в Европе женщиной. "Вот, - говорит она,
Вот ваша карта - утопленник, финикийский моряк.
(Стали перлами глаза. Видите?)
Вот Белладонна, Владычица Скал,
Владычица обстоятельств.
Вот человек с тремя опорами, вот Колесо,
А вот одноглазый купец, эта карта
Пустая - то, что купец несет за спиной,
От меня это скрыто. Но я не вижу
Повешенного. Ваша смерть от воды.
Я вижу толпы, шагающие по кругу.
Благодарю вас. Любезнейшей миссис Эквитон
Скажите, что я принесу гороскоп сама:
В наши дни надо быть осторожной".
Призрачный город,
Толпы в буром тумане зимней зари,
Лондонский мост на веку повидал столь многих,
Никогда не думал, что смерть унесла столь многих.
В воздухе выдохи, краткие, редкие,
Каждый под ноги смотрит, спешит
В гору и вниз по Кинг-Уильям-стрит
Туда, где Сент-Мери Вулнот часы отбивает
С мертвым звуком на девятом ударе.
Там в толпе я окликнул знакомого: "Стетсон!
Стой, ты был на моем корабле при Милах!
Мертвый, зарытый в твоем саду год назад,
Пророс ли он? Процветет ли он в этом году
Или, может, нежданный мороз поразил его ложе?
И да будет Пес подальше оттуда, он друг человека
И может когтями вырыть его из земли!
Ты, hypocrite lecteur! - mon semblable, - mon frere!" {*}
{* "Лицемерный читатель! - подобный мне, - брат мой!" (франц.) последняя строка стихотворения Ш. Бодлера "К читателю", открывающего сборник "Цветы зла": обращение к читателю - духовному соучастнику таящихся в обыденной городской жизни мерзостей и убийств.}
II. ИГРА В ШАХМАТЫ
Она сидела, как на троне, в кресле,
Лоснившемся на мраморе, а зеркало
С пилястрами, увитыми плющом,
Из-за которого выглядывал Эрот
(Другой крылом прикрыл глаза),
Удваивало пламя семисвечников,
Бросая блик на стол, откуда
Алмазный блеск ему навстречу шел из
Атласного обилия футляров.
Хрустальные или слоновой кости
Флаконы - все без пробок - источали
Тягучий, сложный, странный аромат,
Тревожащий, дурманящий, а воздух,
Вливаясь в приоткрытое окно,
Продлял и оживлял свечное пламя
И возносил дымы под потолок,
Чуть шевеля орнаменты кессонов.
Аквариум без рыб
Горел травой и медью на цветных каменьях,
В их грустном свете плыл резной дельфин.
А над доской старинного камина,
Как бы в окне, ведущем в сад, виднелись
Метаморфозы Филомелы, грубо
Осиленной царем фракийским; все же
Сквозь плач ее непобедимым пеньем
Пустыню заполнявший соловей
Ушам нечистым щелкал: "Щелк, щелк, щелк".
И прочие обломки времени
Со стен смотрели, висли, обвивали
И замыкали тишину.
На лестнице послышались шаги.
Под гребнем пламенные языки
Ее волос в мерцании камина,
Словами вспыхнув, дико обрывались.
"Все действует на нервы. Все. Останься.
Скажи мне что-нибудь. Ты все молчишь.
О чем ты думаешь? О чем ты? А?
Я никогда не знаю. Впрочем, думай".
Думаю я, что мы на крысиной тропинке,
Куда мертвецы накидали костей.
"Что там за стук?"
Ветер хлопает дверью.
"Какой ужасный шум. Что ветру надо?"
Ничего ему не надо.
"Послушай,
Ты ничего не знаешь? Ничего не видишь? Ничего
Не помнишь?"
Я помню
Были перлами глаза.
"Ты жив еще? Ты можешь мне ответить?"
Но
О О О О Шехекеспировские шутки
Так элегантно
Так интеллигентно