Страница 46 из 58
2 сентября я снова увидел загадочный маяк с двумя черными кольцами. Мы обогнули косу. "Казбек" подошел близко к эскадре. "Генерал Алексеев" в это время ушел, и центральным судном в Тендеровском заливе был крейсер "Генерал Корнилов", бывший "Кагул".
"Патриот", т. е. "начальник третьего отряда", капитан первого ранга С., принял меня на юге. В это время откуда-то взявшийся орел, сделав несколько взлетов, опустился в двух шагах от нас на. дуло орудия. Я склонен был это принять за доброе предзнаменование, ко увидел, что у орла молодой желтый клюв, и тут же мне объяснили, что это воспитанник "Корнилова".
Так началась "Корниловская эпоха", иначе называемая эпоха, "военно-морских ужасов".
Первый "ужас" разразился в тот же вечер. Было очень тихо и очень красиво. Маяк задумался о чем-то, как будто бы о "прошлом", по скорее о будущем. Вокруг царственного "Корнилова" мирно покачивались подвластные суда... "Альма" с ее характерным, возмущающим душу моряков видом "буржуа-жантильом", коммерческое судно, обращенное в крейсер - "шмага" по-морскому... Около "Альмы" маленький "Киев", довольно невзрачный тихоход, но громкоход. По другой стороне большая баржа "Тилли", безутешная вдова, как ее почему-то прозвали. Там впереди не то "Язон", не то "Скиф", кто их разберет, они так похожи друг на друга, эти два тральщика... Далеко в море погибшая, севшая на дно "Чесьма". Около самого "Корнилова" на должности пажа С.К.4 - быстроходный катер, изящный, приглашающий к прогулке.
У трапов две-три шаланды, наполненные арбузами... Эти арбузы неотделимы от Тендры. Таких арбузов, кажется, нигде и в свете нет. А дешевизна сумасшедшая. Сто рублей штука. В Севастополе "за порцию" надо платить триста. Но деньги берут неохотно. Вот если дать какую-нибудь вещь, какой-нибудь пустяк, старую рубашку, вот тогда начинается бомбардировка арбузами через борт. Их бросают с шаланды, и команда крейсера ловко ловит их в руки.
Мы мирно любовались всей этой картиной с юта, как вдруг произошло какое-то общее смятение. "Альма" сорвалась с моста и куда-то поползла с видом испуганной наседки. "Киев" тоже неистово застучал своим нестерпимым "балиндером", баржа "Тилли" осталась неподвижной, но пригорюнилась.
Вдруг рявкнуло орудие, и высоко в небе разорвалась шрапнель, сверкнув звездочкой. Это открыла, военные действия "Альма". "Киев" немедленно присоединился, и вдвоем они стали покрывать участок неба сверкающими огоньками, после которых оставались дымки. - Вон, вон, видите ...
Между дымками я действительно увидел черную точку. Это и была приближавшаяся большевистская "гидра". Только что я подумал о том, что это "в честь нашего прибытия", как меня совершенно оглушило орудие, рявкнувшее на самом "Корнилове".
После этого пошло. Стреляли уж, стреляли ... Но черная точка двигалась своим путем, по-видимому, даже но, замечая этих дымков; их ведь, говорят, и не видно и не слышно летчику.
Цель ее посещения, в сущности, была ясна. Большевики от себя видели по дыму, который развел "Казбек" утром, что пришло какое-то судно. И вот гидра летела проверить. Но, не долетев немного до "Корнилова", очевидно, для соблюдения этикета, что-то бросила, что произвело фонтанный всплеск, в море. Бомбу - конечно.
В общем, все кончилось благополучно, как водятся. Но, так сказать, вечерний военно-морской ужас удался на славу.
Но возмутительно себя вел маяк. Хотя какая-то наивная душа стремилась там достать гидру из пулемета, но маяк лично не принимал в этом ровно никакого участия. Выражение его было ироническое.
В числе наивных душ, обстреливавших гидру из пулемета, оказалась женщина и даже молодая девушка. Она прибыла сюда на Тендру в качестве "разведчицы". Когда налетела гидра, оказалось, что она к тому же - "пулеметчица". И вот хотела достать гидру в небе.
Но вместо этого...
Это было через несколько дней. Я зашел в кают-компанию к патриоту, - мне нужно было по делу.
Он жестом попросил меня подождать, пока кончит разговор.
Я опустился в уютное кожаное кресло. И задумался. Я полюбил эту кают-компанию ... симпатичная ... Сквозь раскрытые двери, которые вели на адмиральский мостки на самой корме крейсера, виднелось море-очень ласковое сегодня ... Оно играло с солнцем.
Я невольно прислушался к разговору.
Этот молодой офицер, что докладывал патриоту, как видно, "заворачивал" там на маяке. Разговор шел о двух задержанных разведчиках, присланных из Севастополя, которых на маяке почему-то признали шпионами и жидами. Офицер говорил:
- Разрешите доложить... Он уже сознался, что, он жид... Я думаю, что его надо бы пороть до тех пор, пока он ее не выдаст. Она тоже шпионка, - это ясно ...
Патриот успокоил его.
- Бросьте... я запросил Севастополь... Пока я приказал ее перевести на "Скиф".
Я вышел на мостик. Вдоль крейсера медленно шла, направляясь к пришвартованному к "Корнилову" "Скифу", шаланда. На корме сидела женщина. Мне мелькнуло молодое, загорелое лицо из-под красного платка.
Это, должно быть, и есть шпионка ...
Мне захотелось ее повидать. Кто-то сказал мне, что она уже была в какой-то разведке и потому может мне дать полезные указания. Кроме того, мне просто было любопытно. Неужели я не могу отличить "шпионку" от настоящей?
Она сидела за столом в маленькой кают-компании "Скифа" и с аппетитом кушала жареного поросенка... Видно, голодная ...
Я извинился и подошел к столу. Она встала, и так мы остались стоять ... Это было молодое существо ... сильно загорелое, с выразительными губами... еще жирными от поросенка...
Я стал ее спрашивать и по ответам почувствовал, что она затравленная, во все же доверчивая. Вдруг она спросила меня:
- Вы не ... редактор "Киевлянина"? ..
И когда я сказал "да", вдруг в ее улыбке, внезапно снявшей всю затравленность и оставившей одну доверчивость, я поймал что-то знакомое и безошибочное.
- Так вы должны были знать мою сестру?
Вот !.. Конечно, я видел уже это когда-то.
- В семнадцатом году ... она была у вас... тогда вам поднесли...
Она смутилась ... Должно быть, поднесли цветы ... Тогда эта бедная молодежь жалась к "Киевлянину". Но я вспомнил не это... Вдруг вспомнил, что еще так недавно в Одессе она оказала всем нам незабываемую услугу... Та, которая должна была быть ее сестрой. Но я не оказал ей этого из преувеличенной осторожности.
Но я вернулся на "Корнилов" и сказал патриоту, что шпионка на "Скифе" - дочь генерала Н., семью которого я знаю.
Патриот ответил, что получен ответ из Севастополя, устанавливающий и подтверждающий подлинность разведчицы.
"Расстрелять, расстрелять!.." - сумасшедшие люди!..
Мораль сей истории для молодых "расстрельщиков". Когда у вас. будут чесаться руки непременно кого-нибудь "вывести в расход", подумайте о том, что, может быть, где-нибудь в другом месте, но с таким же легкомыслием, какой-нибудь из ваших товарищей расправляется с вашей сестрой или невестой...
В уютной адмиральской кают-компания за столом, "забросанным картами", обсуждалось предприятие. Тут я впервые узнал о тайнах мореплавания. Во-первых, для успеха, всякого морского дела нужно говорить компaс, а не кoмпас. Полезно также говорить рапoрт, а не рaпорт. Затем, нельзя называть веревку веревкой, а нужно говорить "трос", "шкот", "линь" и вообще так, чтобы было непонятно. Впрочем, все это описано Станюковичем гораздо раньше и гораздо лучше, а поэтому я могу не стараться.
В результате обсуждения оказалось, что на целой эскадре нельзя найти шлюпки за полной бедностью, и что в дело придется пустить старого друга "Speranzy", которая каким-то образом оказалась на каком-то судне, сохранившем ее для нас честно. Ее надо только отремонтировать. За это дело взялись рьяно.