Мир Рэи. Рыцари

К полудню дохожу только до мельницы. Она немного левее дороги, на пригорке стоит, деревянная ветхая и заброшенная. А значит, я прошел только лишь треть пути до села. Солнце жарит нещадно. Обычно под крышей ангара весь день ковыряюсь с техникой. Совсем отвык от работы на открытом воздухе, поэтому сейчас мне плохо. Схожу с дороги и направляюсь к мельнице, высматривая, нет ли там кого. Мне нужно в тень.

Всегда страшно ходить вблизи диких лесов. Особенно когда это окраина герцогства. Но сейчас для меня хуже оставаться под открытым небом. Трава на этом поле низкая, много клевера, шмели разлетались жирнющие.

Ощущаю, как дрожит земля, и мне становится не по себе. Когда слышу звон и лязги стали, внутри меня что–то нарастает. До мельницы иду в полусогнутом положении. Где–то кипит битва рыцарей! Страшно быть замеченным, но мне ужасно интересно! На пригорке хороший обзор.

Дальше, метров триста, практически у самого леса замечаю двух огромных мехаров. Они яростно бьются, один с двумя большими мечами, его противник – с мечом и шитом. Немного дальше скопились всадники, их доспехи блестят и переливаются, они тоже рубятся друг с другом. Все перемешалось, разобрать кто за кого практически невозможно.

Ноги несут туда, ближе, как можно ближе. Мое внимание приковано к битве мехаров. Никогда раньше не видел такого зрелища! На поле битвы уже десяток лошадей без всадников, у леса стоят еще, видимо, разбежались. Тем временем гремят железные доспехи, это с лошадей падают поверженные рыцари. Один из всадников бьется особенно яростно, против двоих. Но враги, похоже, в большинстве. Удар в спину, и он тоже падает. Мехары бьются чуть в стороне, робот с двумя мечами наседает. У его противника явно проблемы с управлением, повреждена нога. Вижу это глазами инженера. Обе модели мехаров старые. Второе поколение роботов, по внешнему виду разбитые и давно жаждущие ремонта. Значит, рыцари не очень богаты, но значительно богаче простых всадников, у которых на робота, а тем более на эренни не нашлось денег.

Мехар принимает очередной удар на щит, теперь могу рассмотреть его герб: Черное сердце, а значит он из Бора. Выпад второго меча он уже не успевает отразить. Стальное лезвие медленно, но верно проходит в кабину. Сердце замирает, когда осознаю, что это неминуемая смерть для пилота. Робот со щитом и мечом заваливается на спину. Скрежет стали сопровождает движение могучей руки, что вытаскивает меч из искореженного железного тела, на лезвии кровь. Вижу, что всадники выстроились в одну шеренгу и ждут окончания битвы. Со своими врагами они расправились. На их щитах я увидел герб с изображением черного сердца. Семь всадников Бора против одного мехара Ороса. У конников нет шансов против робота.

Вспомнил про рыцаря Гарольда из Бора, что израсходовал всю мою воду. Он мне понравился, этот его поклон и сияющие глаза, радующиеся жизни. И вот сейчас его друзья, или просто соратники стоят против целого мехара!

Бегите! Мне хочется кричать, но страшно. А они стоят и смотрят на него. Мехар замер, кони бьют копытами, ждут. И тут происходит невообразимое. Кабина раскрывается и оттуда выпрыгивает рыцарь в сером мундире! Всадники тоже недолго думают, они спешиваются. Серый рыцарь в мундире со шпагой в руках против семи человек в железных доспехах и с тяжелыми мечами. Сумасшедший... рыцарь из Ороса вскидывает клинок вверх, целует лезвие шпаги у самой рукояти и встает в боевую стойку.

Тяжеловооруженные рыцари ринулись на спятившего оросовца. Я стал подходить еще ближе, не знаю, что со мной. Но мне хочется сейчас влезть в мехара и помощь одиночке. Но, похоже, ему не требуется моя помощь. Первым же выпадом он находит брешь в доспехах ближайшего. Его преимущество – это скорость, и он легко пользуется этим. Вскоре падает следующий, затем еще и еще. Когда их остается трое, они уже не так смелы. Отступают, защищаются. Оросовец атакует, сшибает ногой одного, уходит от атаки второго и протыкает сквозь забрало третьего. Пока один встает, он расправляется с нападающим из–за спины. Его тонкая шпага словно жало, проникает в самые уязвимые места и поражает врагов. Семь рыцарей Бора лежат на земле. Оросовец идет к телу одного из своих поверженных товарищей, что бились до него с конниками.

И тут вижу, как один из вражеских рыцарей приподнимается, в его руках заряженный арбалет!

– Эр! Берегитесь! – кричу.

Но уже поздно, щелчок и стрела вонзается в серый мундир. Рыцарь падает на колени, но с усилием встает и разворачивается, подходит к стрелявшему, что сейчас второпях пытается перезарядить арбалет. Тонкое лезвие шпаги входит в щель между нагрудником и шлемом... Расправившись с подлым стрелком, оросовец озирается по сторонам и замечает меня.

Неуверенно приближаюсь. Рыцарь молчит, он садится на траву, его не смущает, что рядом труп поверженного врага. Вижу глаза полные отваги и разочарования. Теперь могу рассмотреть это мужественное лицо. Худой, поджарый старик с длинным шрамом на правой щеке. Его взгляд устремлен на меня. Ощущаю, что он ждет от меня нападения. Подойдя ближе, вижу, что наконечник торчит у него из груди, где–то у сердца.

– Вы ранены, эр, – произношу с трепетом. Это как–то глупо, но что мне еще сказать?

Рыцарь скалится и втыкает шпагу в землю.

– А, крестьянин, – выдыхает он. – Ты один? Как далеко от ближайшего села?

– Один, до села день... э, полдня пути пешком.

– Ты видел еще Черных сердец?

– Да, одного легкого всадника, не думаю, что он нападет на вас, он ушел.

Рыцарь кривится, смотрит вокруг. Взгляд его тускнеет. Вижу это, и мне жаль.

– В последнее время рубим наверняка, – говорит удрученно он. – Все мертвы.

Рыцаря начинает бить кашель. Его лицо искажено от боли. Но вскоре все проходит. Видно, что рыцарь не малыми усилиями подавил в себе недуг. Снова смотрит на меня.

– Ты смышленый мальчишка, – произносит он, ему тяжело говорить. – Для крестьянина, смелый, раз попытался вмешаться в бой...

– Вы могли убить их, – выдаю, мне нечего боятся его немилости, он умирает и ничего с этим поделать нельзя. Он поступил глупо и пусть знает это!

– Мог, нечестным образом, – кивает он. – Но я же рыцарь, эр Леонид Лестерский!

Он снова кашляет и сплевывает кровь.

– А я Эрик, просто Эрик, – язвлю, пока он кашляет. – И вы эр, могли бы затоптать этих боровцев! Этих нечестных людей, что стреляют в спину! Их было семеро, а вы вышли биться один! Они были в доспехах, а вы в мундире! Любой их меч мог перерубить вашу тонкую шпагу! Но вы, вы...

– Прекрати, мальчик, – морщась, произносит он, и я замолкаю. Его голос на грани очередного приступа. – У меня есть только честь, и, зная исход, не поступил бы иначе. Кодекс чести для рыцаря дороже жизни.

– Это нелепо, – шепчу, и мой голос поднимается выше. – За счет вас и выезжают другие! А вы гибнете! Ваше мастерство сгинет с вами, а вы могли многих научить так сражаться! А теперь, вы проиграли, потому что горды! И ваша жена, и дети не будут радоваться тому, что вы мертвы! И пусть бы вы затоптали этих нечестных рыцарей! Пусть! Кому об этом известно?!

Он начинает смеяться. Ему больно, он истекает кровью, но его раненную грудь продолжает бить беззвучный смех. Молчу, вижу, как из него выходит жизнь, как старый рыцарь смирился со смертью и весело встречает ее.

– У меня никого нет, кроме слабоумной дочери, – говорит вдруг он. – Нищий, старый барон, даже наследники сгинули, Великие отобрали моих сыновей. И я пошел воевать... У меня нет замков, в поместном доме лишь старый дворецкий, что служит мне, как друг. В моем мехаре скоро совсем потухнет эренни. На новый камень у меня нет денег. Я не оправдал доверие своего лорда, мы сдали позиции, все мои вассалы мертвы. Если бы меня не ранили, вернулся бы на поле боя, численность врага для меня не важна.

– У меня есть эренни, – произнес это и поднялся. – Мы могли бы вернуться в мою деревню и расплатиться с магом за ваше излечение! Он лечил меня, шпага пробила насквозь, но он сумел вылечить! И вас сможет! Мы сядем на лошадей и домчим...