Страница 16 из 18
В числе выбывших офицеров после боя у деревни Владиславов – тяжело раненный в левую ногу штабс-капитан Кутепов. В тот же день, 20 августа (2 сентября), его эвакуировали в дивизионный лазарет 2-й гренадерской дивизии. Врач осмотрел рану – австрийская пуля прошла сквозь мягкие ткани и раздробила кость. Такое ранение требовало длительного лечения. На фронт Александр Павлович смог вернуться лишь 24 ноября (7 декабря) (РГВИА. Ф. 409. Оп. 2. Д. 44501. Послужной список 378–865. Л. 3 об.). Всё время лечения он не терял связь с полком и использовал любую возможность узнать что-то новое о своих боевых товарищах. Тем временем Старая гвардия вступила в череду беспрерывных боёв.
Вскоре после боя у Владиславова последовала телеграмма Верховного главнокомандующего великого князя Николая Николаевича. В ней говорилось, что ситуация на всех фронтах требует высокого напряжения сил гвардии. Немецкие войска уверенно наступали на Париж. Лишь ценой разгрома второй армии Северо-Западного фронта, что отвлекла на себя часть германских сил, удалось спасти столицу Франции.
На рассвете 21 августа (3 сентября) весь отряд генерала Мрозовского перешёл в наступление в южном направлении. К этому времени подошли части лейб-гвардии Измайловского полка и три артиллерийские батареи. В журнале боевых действий 1-й гвардейской пехотной дивизии находим запись: «21 VIII. Отряд ген. Мрозовского наступает в напр. на юг, развивая вчерашние успехи. Дивизия на участке которой подошла бриг. 2 гв. Пех. Див., атакует противника, занимающего линию Ченстоборовице – Крщонов. П. (Преображенцы) – наступали в промежуток между д.д. Жуков – Валентинов; С. (Семёновцы) – наступали на д. Валентинов; И. (Измайловцы) – наступали на д. Жуков; Е. (Егеря) – продвигались уступом за левым флангом дивизии, на д. Рыбчевице; А. (артиллерия) – 1, 2 и 4 бат-и присоединились к дивизии. К вечеру полки с боем вышли на сев. – вост. опушку Крщоновского леса. Заночевали на позиции». (Журнал боевых действий 1-й Гвардейской Пехотной Дивизии 1914 г. Составлен и издан исторической комиссией гвардейского объединения. С. 6.)
Преображенцы располагались в центре фронта дивизии, имея соседом справа измайловцев, слева наступали семёновцы. Уступом за левым флангом дивизии находились егеря. До полудня гвардия наступала, не встречая заметного сопротивления. Лишь крупный разъезд австрийских улан смог просочиться на стыке расположения полков Старой гвардии и был уничтожен частями 2-го батальона преображенцев. Австрийское командование спешно затягивало кавалерией разрыв между своими X и V корпусами, и после двенадцати часов боевые столкновения усилились.
Устремляясь в промежуток между деревнями Жуков и Валентинов, в боевой линии преображенцев шёл их 4-й батальон. Под огнём вражеской артиллерии его роты всё больше увязали в перестрелках с отрядами спешенной вражеской кавалерии. На 16-ю роту налетел в конном строю один эскадрон, но был отброшен и понёс значительные потери. На подмогу графу Литке командир полка двинул 2-й и 3-й батальоны.
На рассвете семёновцы собрались в деревне Поличизна. Развернувшись в боевой порядок, они перешли в наступление к селу Рыбчевице в общем направлении на юго-запад. В первой линии шли 1-й и 3-й батальоны. Их левый фланг скользил вдоль реки Гелчев. Приданные полку 3-я и 4-я батареи лейб-гвардии 1-й артиллерийской бригады поддержали наступление пехоты. Первые несколько часов движения семёновцы не встречали сопротивления. Отсутствие объективных сведений о местоположении неприятеля заставляло наступать осторожнее, чем можно было бы в сложившейся ситуации. Лишь австрийские шрапнели рвались высоко в небе розовыми вспышками, не причиняя лейб-гвардейцам никакого вреда. С наступавшими за левым флангом полка егерями связи не было. Она прервалась ещё накануне в полдень 20 августа (2 сентября) и весь следующий день отсутствовала. Возникла опасность просачивания вражеской кавалерии на стыке расположения семёновцев и егерей. Поэтому для обеспечения безопасности левого фланга полка, миновав Рыбчевице, генерал фон Эттер приказал третьей роте удерживать село Ченстоборовице на правом берегу реки Гелчев. Его левым берегом продолжали движение основные силы семёновцев. На высоте села Ченстоборовице левофланговый 1-й батальон подвергся усиленному обстрелу вражеской артиллерии, что не повлияло на темп наступления полка. На ночлег 1-й, 2-й и 4-й батальоны обосновались в деревне Валентинов, в районе деревни Доманч заночевал 3-й батальон. Штаб полка находился в селе Рыбчевице.
К вечеру на фронте преображенцев усилился огонь вражеских батарей и упорство австрийских арьергардов, но старейший гвардейский полк продолжал развивать наступление. К 16 часам после короткого боя преображенцы достигли северо-восточной окраины крщоновского леса и ворвались в деревню Валентинов. Все деревенские хаты и постройки были полны раненых и умирающих австрийцев. Увидев полкового священника отца Михаила Тихомирова, многие из тяжелораненых умоляли причастить их перед смертью. Тем временем, прикрывая отход своих частей, открыла огонь вражеская конная батарея. Полк занял позицию. Батальоны рассыпались в цепи. Под грохот рвущихся шрапнелей отец Михаил с христианской любовью исполнил волю умирающих…
Вскоре по-осеннему быстро стали сгущаться сумерки. Обезопасив себя сторожевым охранением, преображенцы обосновались на ночлег на опушке крщоновского леса. По итогам боевого дня командир 4-го батальона полковник граф К.Н. Литке Высочайшим Приказом от 12 (25) февраля 1915 г. был награждён Георгиевским оружием «…за то, что 21 августа 1914 г., командуя головным отрядом, IV батальоном, впоследствии усиленным II и III батальонами, под усиленным артиллерийским, пулемётным и ружейным огнём захватил высоты у д. Валентинов и лес между Валентиновым и Крщоновым, выбив оттуда противника, чем способствовал продвижению соседнего боевого участка».
Первый день наступления прошёл успешно, почти без потерь и без крупных боевых столкновений. Но офицеры понимали, что отступивший под прикрытием арьергардов враг готовит новый укреплённый рубеж обороны, который придётся штурмовать. Лейб-гвардейцев возмущало отсутствие связи и топографических карт. Весь день не было сведений о действиях егерей. Поэтому семёновцам приходилось особое внимание обращать на свой открытый левый фланг. Штаб гренадерского корпуса и штаб 1-й гвардейской дивизии не сочли нужным организовать преследование неприятеля кавалерией. О местоположении и действиях австрийцев командование имело лишь приблизительные данные, но должным образом не организовало разведку. В итоге гвардейские полки наступали в атмосфере полной неясности общей обстановки, что впервые дало лейб-гвардейцам повод усомниться в полководческих способностях своего дивизионного и корпусного начальства. Ведь за ошибки штабов, за их действия по лекалам войн XIX века, за привычку полагаться лишь на «авось» и стойкость «царицы полей» – русской пехоты, солдатам и офицерам на фронте приходилось дорого платить кровью.
Как только появлялся на передовой штабной офицер, он сразу же становился объектом общего внимания. У него пытались выведать хоть что-нибудь о действиях неприятеля и планах командования. В дневнике командира 5-й батареи полковника Альтфатера описан его разговор со старшим адъютантом штаба 1-й гвардейской дивизии Генерального штаба капитаном Гущиным{48}. На вопрос о видении штабом дивизии ситуации на фронте он ответил, что неприятель, по его мнению, так бежит, что и кавалерия за ним не сможет угнаться. Из разговора полковнику Альтфатеру стало ясно, что, находясь под впечатлением от победы в бою у Владиславова, гвардейское командование недооценивает врага. А семёновец полковник Зайцов 1-й так прокомментировал данный эпизод: «По-видимому, исходя из этого, нашу конницу и не посылали вдогонку. Такое примитивное представление нашего командования о действительной обстановке, конечно, объясняет, почему 23 августа им решено было “почить на лаврах”. В то время, пока мы отдыхали, австрийцы рыли окопы, а вовсе не бежали, и эти окопы нам пришлось штурмовать с 24-го по 27-е августа, понеся такие потери (особенно Измайловцы и 2-я гвардейская пехотная дивизия), которые и теперь после войны и всего пережитого за 3 года ее ведения, кажутся прямо чудовищными» (Зайцов А.А. Семёновцы в 1914 году. Гельсингфорс, 1936).
48
Гущин Александр Фёдорович (07 (19).04.1881 – после 1930). Образование получил в Донском императора Александра III кадетском корпусе в Новочеркасске, который окончил в 1899 г. В службу вступил 31.08 (12.09).1899 и поступил в Михайловское артиллерийское училище. 13 (26).08.1901 выпущен из училища хорунжим во 2-ю Донскую казачью батарею. Затем проходил службу в 8-й Донской казачьей батарее. Принимал участие в Русско-японской войне 1904–1905 гг. Сотник (09 (22).08.1904). Подъесаул (09 (22).08.1908). В 1910 г. окончил Императорскую Николаевскую военную академию по 1-му разряду. 26.05 (08.06).1910 за отличные успехи в науках произведён в есаулы. Цензовое командование сотней отбывал в 1-м Уральском казачьем полку с 10 (23).11.1910 по 25.04 (08.05).1911 и 12-м Донском казачьем полку с 01 (14).05.1911 по 15 (28).11.1912. С 14 (27).08.1913 в чине капитана Генерального штаба на должности старшего адъютанта 1-й гвардейской пехотной дивизии. Выступил на Великую войну в августе 1914 г. в том же чине и в той же должности. Подполковник (06 (19).12.1915). С 06 (19).12.1916 исполняющий дела начальника штаба 2-й Кубанской казачьей дивизии. Награждён Георгиевским оружием (Высочайший приказ 07 (20).02.1916). На 03 (16).01.1917 в том же чине и в той же должности. Полковник (15 (28).08.1917). 16 (29).12.1917 отчислен от должности штаб-офицера, заведовавшего обучающимися в Николаевской военной академии. Участник Белого движения на юге России в рядах Донской армии генерала П.Н. Краснова. В марте 1920 г. во время эвакуации Вооружённых сил Юга России из Новороссийска, полковник А.Ф. Гущин попал в плен к красным. В 1923 г. приехал в Шанхай, где предпринимал шаги по разложению белоэмигрантских организаций. В дальнейшем в белоэмигрантских кругах обвинялся в причастности к похищению китайскими военными генералов Б.В. Анненкова и Н.А. Денисова, тайно переданных чекистам, осуждённых 25.07–12.08.1927 на судебном заседании выездной сессии Военной коллегии Верховного суда СССР в Семипалатинске и расстрелянных 25.08.1927. Впоследствии А.Ф. Гущин работал в Болгарии. В 1929–1930 гг. вновь находился в Китае.