Страница 40 из 47
Мы ходили на большие яры, расположенные ниже нашей стоянки. Они были сложены из плотного песчаника и очень четко рассечены оврагами так, что получились своеобразные «пирамиды». На ярах гнездилось много хищников, а под высоким обрывистым берегом плавало не менее пяти выводков краснозобых казарок. Мы окончательно убедились, что Логата, безусловно, «казарочья» река и вполне достойна заповедания.
Каждый маршрут приносил новые материалы и маленькие находки. На болотах левобережья добыли бекаса. Добытая в ивняках куропатка оказалась не тундряной, как все предыдущие, а белой – это разные виды. В палатку забежала арктическая землеройка и была поймана во славу науки; теперь ей предстояло стать музейным экспонатом. Но быт наш стал довольно труден. Кончились продукты, не было сухарей и сахара, под полом палатки хлюпала дождевая вода, мучила сырость. Нас беспокоило, сможет ли гидросамолет сесть здесь на Логату. Уровень воды быстро падал, в реке образовались мели и песчаные наносы, мне казалось, что даже сам Прожогин не рискнет садиться. Поэтому мы решили сплыть ниже и остановиться за большими ярами, где река образует сравнительно прямое ровное русло.
Чувствовалось, что спутники мои устали от похода, им не хотелось сниматься с места и плыть дальше, мне же хотелось доплыть до намеченного места, и я на правах начальника настоял на этом. Правда, мы не дошли нескольких километров до устья Кубулаха, остановившись на хорошем, прямом отрезке реки, где мог совершить посадку гидросамолет. Здесь тоже были свои яры, мы насчитали четыре пары канюков, пару сапсанов, сов, несколько раз встречались зайцы, песцы и по-прежнему радовали глаз выводки гусей и казарок.
Большой маршрут мы совершили четырнадцатого августа к устью Кубулаха, провели заключительный учет птиц. Нашли и отметили гнездовье тундрового лебедя в пределах намечаемого заповедника. До этого лебедей на Логате мы не видели, а здесь рядом со взрослой птицей по берегу озера двигались два уже крупных птенца. На озерах встретили чернозобых и полярных гагар, круглоносых плавунчиков и гребенушек.
Ранним утром пятнадцатого августа я переплыл Логату и отправился в последний маршрут по холмистому правобережью. Чувствовалось приближение осени, начинали блекнуть ивовые листочки, меньше оставалось цветущих растений. Я видел молодых, но уже хорошо летающих сов, дважды вспугнул зайцев и встретил трех оленей. Вновь и опять безуспешно пытался найти гнездо сокола-сапсана.
С грустью думал о расставании с Логатой, которую искренне полюбил за время нашего плавания. Мое предубеждение ко всякому безлесию было побеждено и развеяно богатством и доступностью тундровой природы. Вся ее жизнь шла у нас на виду, и от нас самих зависело, будем ли мы добрыми или злыми великанами в этом доверчивом мире.
Я вернулся в лагерь. Сварили последний обед, оставалась еще крохотная горсть пшена на крайний случай. Не снимая палатки, пили пустой чай, разговаривали. Время шло, а самолета все не было. Мы уже хотели начинать варить ужин, когда над устьем Малой Логаты появился красный самолетик. Он летел довольно высоко и, не снижаясь, прошел куда-то на север. Я предположил, что самолет полетел к рыбакам на Сырута-Турку (так оно и было на самом деле).
Спустя полтора часа мы увидели тот же самолет, летящий обратным курсом. Он уже начал удаляться, когда неожиданно резко развернулся, сделал круг и с первого же захода мастерски «приводнился» посреди Логаты, а затем подрулил к самому берегу. Вмиг свернули палатку и спустя два часа оказались в Хатанге.
Уже на другой день мы с Танкачеевым были у председателя Хатангского райисполкома Константина Лукьяновича Поротова, внимательного человека, с большим интересом относившегося к нашим делам и заботам. К тому времени пришли ответы на ранее разосланные письма относительно выбора территории будущего Таймырского заповедника. Почти все организации, куда мы обратились, прислали положительные заключения. Возражал против хатангского варианта только норильский рыбозавод, ссылаясь на расположение рыболовецких пунктов на Верхней Таймыре. Мы понимали, что это серьезное возражение, но надеялись его преодолеть при поддержке работников рыбного хозяйства. Ведь они сами настаивали на запрете рыболовства по Верхней Таймыре и в Таймырском озере.
К.Л. Поротов, выслушав нашу информацию, назначил обсуждение вопроса о заповеднике на двадцатое августа. К этому времени мы должны были подготовить все необходимые материалы, чтобы райисполком мог вынести официальное решение и начать тем самым этап юридического оформления организации заповедника.
Пока мы были на Пясине, Танкачеев и Коротцев получили согласие обоих хатангских колхозов на изъятие земель по Ары-Масу и Луку некой. Поскольку в оленьих пастбищах эти колхозы не ощущали недостатка, а участки изымались сравнительно мелкие, возражений не возникло.
Много времени заняла подготовка пункта решения, посвященного местному заказнику для охраны моржей и белых медведей в бухте Марии Прончищевой. Самим слетать туда не удалось, пришлось ограничиться сбором сведений в Хатангском рыбкоопе, работники которого хорошо знали эти места. Помогли нам тогда гидрологи, речники, охотники – все, кто не раз бывал в низовьях Хатанги и на побережьях Таймыры. На нашу просьбу откликнулась также сотрудница Ботанического института Н.В. Матвеева, которая изучала флору арктических побережий и островов как раз в том районе. Вот что она писала: «Отрадно, что дело с охраной природы Севера как-то двигается. Что касается бухты Марии Прончищевой, то основной объект охраны там, конечно, моржи. В этом году моржи пришли первого августа (в прошлом году – девятнадцатого августа), стадо голов в сто пятьдесят. Расположились на косе. Приходят они каждый год, как только море и бухта освободятся ото льда. На них охотятся, хотя охотой это, конечно, назвать нельзя, они подпускают человека вплотную. В прошлом году на приваду песцам убили восемнадцать моржей. Способ, конечно, варварский, так как туши полностью не используются. В хорошие годы охотник добывает до двухсот песцов за год, всего здесь шесть охотничьих участков. Но в прошлую зиму песца совсем не было, поймали лишь семь штук. Белый медведь заходит сюда зимой, и под видом самообороны его тоже бьют. В прошлую зиму, по-моему, убили штук пять. Птичьих базаров в бухте нет, они есть на острове Преображения.
В бухте имеется метеостанция, где работают шесть человек. Они охотятся и на оленей, и на гусей, но не очень интенсивно. Так что прежде всего нужно принять меры для охраны моржей и медведей».
В рыбкоопе, пользуясь картами и схемами охотничьих участков, мы составили план будущего заказника, очертили его границы и рассчитали примерную площадь, а кроме того, был предложен еще один местный заказник – на реке Валахия, где зоолог Б.М. Павлов из Норильска обнаружил в этом году колонию розовых чаек. Эта экзотическая полярная птица может быть эмблемой Арктики, обитает она у нас только на севере Якутии и вот впервые встречена на Таймыре. Павлов написал об этом в местной газете, и мы сразу откликнулись на предложение принять меры для охраны этого редкого вида.
После нашего отъезда с Логаты сразу же установилась теплая и сухая погода. Наступила чудесная предосенняя пора (боюсь называть ее «бабьим летом»), и в хатангской лесотундре появилось множество грибов, главным образом лиственничных маслят. Ягоды нынче не вызрели, хотя обычно здесь изобилие морошки, черники, голубики и даже красной смородины.
Наступил день заседания в исполкоме. Танкачеев доложил составленную нами справку о проведенных работах и полученных результатах, предложил одобрить план организации первого тундрового заповедника на Логате и Верхней Таймыре с включением участков Таймырского озера и хребта Бырранга, его филиалов в Ары-Mace и Лукунской, а также двух местных заказников – в районе бухты Марии Прончищевой и по реке Балахне. Мы пояснили, что заказники создаются главным образом для охраны ценных животных. В РСФСР имеется почти восемьсот охотничьих заказников, а в Таймырском национальном округе пока нет ни одного.