Страница 21 из 38
Записи биотоков спящего мозга показали, что индивидуальных «отпечатков» сна у здоровых людей, пожалуй, нет — это не отпечатки пальцев и не неповторимые особенности голоса. По энцефалограмме не определишь, с кого она списана. А вот люди с нарушениями сна мучаются неодинаково, и рисунок записи у них различный.
«Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему…»
У больного бессонницей человека приходится лечить не причину, вызвавшую болезнь, а саму бессонницу — причина давным-давно не существует, а сон так и не возвращается. Казалось бы, чего проще — принимай снотворное. Что и делает множество людей на земном шаре. Да вот беда: оказывается, подобные лекарства не только бывают вообще вредны для организма — они, как правило, подавляют одну из фаз нормального сна и чаще всего фазу сновидений. И человек просыпается — будто и не спал вовсе, в полной уверенности, что ему так и не удалось заснуть ни на минуту.
Как всегда, большие писатели очень точно подмечают психологические нюансы человеческого поведения. Помните, Джон Голсуорси в «Саге о Форсайтах» посмеивается над старым Джемсом: старик всегда уверял свою жену Эмилию, что совершенно не спит по ночам, и тут же раздавался его храп. А ведь он не придумывал — просто, очевидно, у него выпадала фаза «быстрого» сна и лишенный сновидений, он был уверен, что страдает бессонницей.
Иной раз это ощущение — я не спал — связано с таким совсем уже чудным, моментом: спит человек, и снится ему, что он не может заснуть, и он не высыпается, хотя спит напролет всю ночь…
Один из многих парадоксов, связанных с ночным поведением мозга!
Еще парадокс: неважно, сколько времени проспал человек — 4 часа или 10 часов; важно, к а к он спал. Сон берет не количеством, а качеством. А зачем оно вообще нужно — и сон, и сновидения? Почему нельзя просто отдыхать с закрытыми глазами и расслабленными мышцами? Почему обязательны сны, о которых мы почти никогда не вспоминаем поутру?
И это парадокс. Никому пока не удалось доказать, что во сне совершаются жизненно важные процессы, которые не совершались бы в состоянии отдыха без сна. Нет никаких объективных данных, что в период сна в организме происходит восстановление чего-то важного.
Одна из гипотез происхождения и необходимости сна, говорит: это один из видов поведения, необходимого для приспособления данного биологического вида к окружающей среде, запрограммированного в живом организме испокон веков. Сторонники этой точки зрения считают, что поскольку доисторический человек не мог по ночам охотиться, он спал, чтобы зря не растрачивать энергию. Так сказать, отключался и не реагировал на окружающее. Установлено, что различные животные спят по-разному, в зависимости от их отношений со средой. Хищники, которые никого не боятся, спят больше, чем те, кто становится их жертвами. Заяц спит в пол-уха и мало. Лев — долго и со вкусом, без оглядки на возможную опасность. В этом связь явления сна со средой обитания. И потому — какие могут быть восстановительные процессы в мозгу при таких различиях между сном, например, тигра и газели; между тем и у тигра, и у газели синтез белка в мозговой ткани происходит нормально.
Оппонентам, считающим, что данная гипотеза противоречит здравому смыслу, сторонники ее резонно отвечают: если восстановительные процессы происходят во время сна, то почему хищница-кошка спит целые сутки, а зайцу достаточно нескольких десятков минут?
Раз уж мы заговорили о животных, уместно задать вопрос: а видят ли они сны? Этот вопрос задают многие зоологи, зоопсихологи, этологи и другие исследователи, изучающие высшую нервную деятельность животного мира.
Чтобы видеть сон, надо уметь вспоминать о прошедших событиях и обладать фантазией, которая делает в сновидениях самое невероятное вероятным. Очевидно, память у животных есть, а есть ли у них воображение? Вопрос спорный. Но многие зоопсихологи считают, что у некоторых высших животных оно есть. Котенок «воображает», что клубок шерсти — мышь, а щенок, которого никогда никто не бил, «воображает», что палка — его враг.
Но как нам узнать — снятся ли им сны? Даже самые умные собаки не в состоянии рассказать об этом. Зато мы сами можем наблюдать за ними и делать выводы. Иной раз верные, а иногда совершенно абсурдные… Под «мы» я подразумеваю не только ученых, но и людей других профессий, которые любят животных и живут с ними бок о бок по многу лет.
И вот мы наблюдаем, как наша собака во сне дрыгает лапами, будто спешит куда-то. Даже поскуливает, как будто ее кто-то обидел — отнял косточку, а может, и того хуже. Это нам так воображается, а как оно выглядит на высоком научном уровне?
Вот материалы швейцарского журнала «Дас тир».
Немецкий психолог Карл Бюлер писал в 1922 году: «Тот, кто наблюдал за спящей собакой, часто уверен, что ей снится охота. Мышцы ее тела слегка напряжены, голова и ноги принимают особое положение. Собака жалобно взвизгивает. Если дотронуться до ее передних лап, собака бросается вперед, как будто хочет схватить добычу. Иногда она внезапно вскакивает, точно так же, как человек, когда он пробуждается от беспокойного сна. Из этого можно сделать выводы, что собака видит сон, то есть, у нее возникают представления, основанные на недавних событиях, проходивших, когда она находилась в бодрствующем состоянии».
Через два года другой ученый решил испытать, помнит ли собака свои сны. Он будил двигающую лапами и взлаивающую во сне собаку — по его представлениям, она непременно должна была пытаться выбежать из комнаты, чтобы продолжить «охоту». Но собака почему-то и не думала бежать. Ученый сделал вывод: собака не помнит своего сна.
Выводы обоих ученых субъективны. Объективное изучение, с помощью приборов, показало другое.
Когда наука получила возможность изучать состояние сна у человека, оказалось, что двигаться во сне и видеть сны — совсем не одно и то же. У человека, во-первых, сновидения сопровождаются движением глазных яблок; во-вторых, определенным рисунком энцефалограммы. И человек, видящий сны, лежит как раз совершенно спокойно с расслабленными мышцами. Движения же мышц бывают при полном отсутствии сновидений.
Так что собака, «бежавшая» во сне, не выбегает из комнаты вслед за приснившейся ей дичью не потому, что не помнит своего сна, а потому, что ей ничего не снилось.
Но, может быть, у животных все происходит наоборот? Нет, исследования показали, что у спящей кошки, как и у человека, иногда возникают быстрые движения глаз и характерные для сновидений изменения в энцефалограмме. И в это время кошка, как и человек, лежит расслабленная, не пищит и не двигает лапами. Ее можно слегка толкнуть — на миг она проснется, но тут же снова заснет. Всякий раз, когда она видит сон, о чем рассказывает энцефалограф, ее толкают, она открывает щелки глаз и, зажмурившись, снова засыпает. По времени она спит много, но снов ее лишают. И вот эта несчастная кошка, проснувшись окончательно, начинает более чем странно вести себя: она устремляет ошалелый взор куда-то вдаль, будто пытается досмотреть недосмотренный сон, зрачки ее расширяются, и она подпрыгивает, «ловя» ей одной видимый, несуществующий предмет.
Бедная, невыспавшаяся кошка! Как и человек, лишенный снов, она охотно пожаловалась бы, что «не сомкнула глаз». Да вот беда: жаловаться ей не дано. Как и рассказывать свои сны…
Кошка лежит на лабораторном столе, на голове у нее датчики, провода от них присоединены к электроэнцефалографу. В левую сонную артерию экспериментатор вводит немного барбитуратов — левое полушарие мозга «задремало». Зато правое стало очень активным. По-видимому, угнетение одного полушария привело к ослаблению сдерживающего влияния коры на подкорку, на ствол мозга. И незаторможенное полушарие «работает за двоих».
После увлечения значением ретикулярной формации, после многих исследований, ученые высказали предположение — а кое-кто и убеждение, — что не одна она «подает энергию»; по-видимому, существует в подкорковых структурах несколько активирующих систем. Но сколько бы их ни было, все они под контролем коры, хотя и ее состояние зависит, в свою очередь, от влияния подкорки.