Страница 44 из 59
Волна бешеной ревности проходит сквозь меня. Я пытаюсь это проглотить, но прекрасно понимаю, что, даже если мы не установили официальную дату истечения нашего договора, она все-таки есть. Конечно, мы можем нравиться друг другу достаточно для того, чтобы играть вместе в боулинг, ужинать, есть одно мороженое на двоих, но мы не ожидаем, что один из нас будет подбадривать другого, играя в софтбол следующим летом, как секретные любовники.
Сейчас мы ими и являемся.
Но когда это закончится, мы вернемся к прежним нам: лучшему другу Спенсера и его сестренке.
Провожу рукой по своим волосам, и что-то вроде вины и страха зарождается во мне. Спенсер в своем свадебном путешествии, а я трахаю его сестру за его спиной.
Я пытаюсь представить его реакцию, которая была бы, если бы он вошел сейчас в эту дверь и увидел эту сцену, как мы обжимаемся в боулинг-центре. У него были бы все основания, чтобы разозлиться. Я не честен с ним, а ведь этот парень — мой лучший друг еще со средней школы. Я помог ему разобраться в планах по созданию приложения, которое принесло ему миллионы, я был с ним в день открытия «Лаки Спот» и я стоял рядом с ним, когда он обещал любить Шарлотту до конца своей жизни.
Что, если он узнает об этом свидании и разозлится так сильно, что я потеряю лучшего друга?
Я изо всех сил пытаюсь вытолкать этот образ из своих мыслей.
Но, подождите.
Что, если этого не случится?
Впервые я позволяю этой сцене проиграться с новым началом, когда я что-то ему говорю. Что, если я скажу ему, что мне нравится его сестра? Что, если она узнает, что все эти безумные чувства во мне реальны? Взбесится ли он, если узнает, что я забочусь о ней? Или нет?
Но, черт возьми, я забегаю вперед.
Харпер не заинтересована в продолжении наших отношений после следующих нескольких ночей. Моя грудь сжимается, когда часики в моей голове начинают тикать. Сегодня четверг, и у нас осталось всего несколько ночей.
Лучше все-таки наслаждаться оставшимся временем. Нет необходимости зацикливаться на «что, если».
Харпер проводит пальцем по моему виску.
— Как хорошо ты видишь без очков? — спрашивает она, склонив голову набок.
Я смеюсь над ее невесть откуда взявшимся вопросом.
— Без них я нормально вижу, но с ними мир лучше.
— Ты когда-нибудь хотел попробовать контактные линзы? — она осторожно касается оправы. В ней нет ничего особенного — обычная черная оправа.
— Я пробовал их. Мне не нравится надевать что-то на глаза.
— А как насчет лазерной коррекции зрения?
Я качаю головой.
— Я люблю свои глаза. Что, если именно я попаду в тот один процент, на ком это не сработает, и я останусь без зрения вообще?
— Это вряд ли случится.
— «Вряд ли» не значит невозможно.
— Точно.
— Тебе не нравятся мои очки? — спрашиваю я с любопытством, когда женщина на соседней дорожке выбивает страйк.
Глаза Харпер округляются.
— Я люблю их. Я думаю, что они настолько горячи, что просто плавят трусики.
Я стону от простого упоминания о ее трусиках.
— Они плавят их на тебе?
Харпер понижает голос.
— Ты же знаешь ответ на этот вопрос — да.
— Хороший ответ, — говорю я, а затем подношу палец к уголку ее глаза. — Как насчет тебя? В книжном магазине у тебя были очки в сумочке, но я никогда не видел, чтобы ты носила их раньше. Это были бутафорские очки?
Она качает головой, когда неподалеку машина начинает поднимать упавшие кегли.
— Они настоящие. Но я все время ношу контактные линзы. Без линз у меня ужасное зрение, поэтому я ношу с собой очки на всякий случай, вдруг они мне понадобятся. Но у меня есть еще и поддельная пара очков, которую я собираюсь использовать в своем новом фокусе.
Я наклоняю голову набок, мне любопытно, какой фокус она готовит.
— Что это за фокус?
Харпер наклоняется ближе и тихо говорит мне на ухо:
— Тот, где я — сексуальная библиотекарша.
И вдруг, я больше не заинтересован в том, чтобы заканчивать эту игру.
Харпер пытается поставить книгу на полку в своей крошечной студии. Ее рыжие волосы скручены в хвост, она протягивает руку, стоя на цыпочках на каблуках, и сдвигает книгу в сторону.
Мельком я вижу край ее чулок. Они белые, а еще на ней надета облегающая белая блузка на пуговицах и черная юбка-карандаш.
— О, Боже, я не могу достать до самой высокой полки, — говорит она.
— Нужна помощь? — предлагаю я.
Она оборачивается, бросает на меня взгляд из-под очков, и уголок ее губ приподнимается в улыбке.
— Да, пожалуйста. Я была бы вам очень благодарна, если бы вы подали мне вон ту книгу, — говорит она, указывая на кофейный столик. Она наклоняется, представляя мне самый великолепный вид на впадинку груди, которую я когда-либо видел в своей жизни. Ее блузка застегнута только наполовину, поэтому мне открывается прекрасный вид на ее бюстгальтер цвета фуксии, который обнимает этих красавиц.
Я хватаю книгу, не отрывая взгляда от сливочной плоти и выпуклости груди Харпер.
— Теперь, — говорит она, указывая на самую высокую полку. — Мне нужно что-нибудь, на что можно встать.
Я хватаю деревянный стул, стоящий возле стола для завтрака, пододвигаю его ближе к ней и поглаживаю его.
— Такой заботливый клиент библиотеки. Такие заботливые клиенты — мои самые любимые.
Я перевожу взгляд на ее задницу.
— Я думаю, вам будет легче, если вы приподнимите юбку.
— Не могли бы вы быть так любезны и сделать это за меня? — спрашивает она, хлопая ресницами. Так развратно. Так игриво. Так чертовски сексуально.
Я поднимаю ее юбку до бедер, затем протягиваю руку и наблюдаю, как она встает на стул, за ее ногами, за попкой. На ней, блядь, стринги.
— Боже правый, — бормочу я, не в силах устоять. Мое лицо находится почти на одном уровне с этой восхитительной задницей, поэтому, когда она ставит книгу на полку, я наклоняюсь и кусаю Харпер за ягодицу. Со стоном сжимаю ее плоть и говорю низким, похотливым голосом. — Есть кое-что, что я хочу сделать с твоей задницей. Кое-что, что хочу сделать со всем твоим гребаным телом.
От моего прикосновения Харпер дрожит и задыхается, выходя из роли, но, черт возьми, я уже разрушил всю нашу игру. Моргая, она смотрит на меня, и в ее глазах я вижу жажду.
Затем она возвращается к роли, оборачивается и отчитывает меня.
— Никаких прикосновений у полок, открытых для всеобщего обозрения. Они разрешены только в тихих уголках библиотеки, и только, если вы покажите библиотекарю, — она замолкает, а затем наклоняется, прикладывает руку к моему уху и шепчет, — свой большой, толстый член.
Вот это женщина.
Огонь струится по венам, сжигая меня. Я в огне, твердый, как сталь, жаждущий поиметь ее. В считанные секунды я снимаю с себя все, и мне нравится, как ее взгляд скользит по моему обнаженному телу, груди, рукам, прессу, члену. Я обхватываю член рукой и вожу кулаком по всей его длине, большим пальцем провожу по головке, собирая капли своего возбуждения, а затем проталкиваю его меж ее красных губ. Она сосет его, пробуя меня, а затем облизывает весь мой палец.
Я хватаю ее за бедра, поднимаю со стула и ставлю на пол. Затем усаживаюсь на стул и кивком указываю на презерватив, лежащий на кофейном столике.
— Это тихий уголок библиотеки, по крайней мере, до тех пор, пока ты не начнешь издавать эти дикие, сексуальные звуки.
Она хватает пакетик и возвращается ко мне, открывая его. Когда она вынимает презерватив, я дергаю вниз ее трусики, и похоть накрывает меня, когда я бросаю первый на сегодня взгляд на ее киску. Такая гладкая, шелковистая и блестящая, и это говорит мне, насколько сильно она меня хочет. Она проводит рукой по моему члену, и мурлыкающий звук одобрения срывается с ее губ, поскольку она чувствует, как я тверд для нее.
— Ник, ты должен показать мне, как надеть это на тебя, — говорит она тихим, но полным тепла голосом.