Страница 1 из 4
Глава 1
Кабинет шефа был мрачен. Серые стены, давно не видевшие ремонта, зрительно уменьшали комнату до размеров склепа. Грязные, заляпанные птичьим пометом окна вызывали брезгливость. Пыльные буро-малиновые шторы отвисли и бугрились неопрятной массой на полу, вызывая зуд по всему телу у любого, кто останавливал на них взгляд. Рассохшийся паркет отзывался на каждый шаг животным воплем. И конечно же, венец социалистического офисного творчества – сейф, металлический шедевр таких устрашающих размеров, что теряла всякий смысл значимость других «ископаемых». На его фоне даже громадный стол, с непременным атрибутом – зеленым сукном в обрамлении истертого дуба и с пузатыми ножками нарастопырку, не производил должного эффекта.
В нашей конторе все почему-то боятся именно габаритного урода о четырех углах. Его мало кто видел, но наслышаны были многие. По неизвестной причине шеф в свой кабинет не пускает даже уборщиц. Поговаривали о тайниках, о миллионных кладах, спрятанных либо в железных недрах, либо под паркетом или за батареей центрального отопления. Неутомимые сплетницы судачили о странном поведении начальника. Ходили слухи, что в сейфе у Храмова хранятся не только важные документы, но и скелеты съеденных им заживо сотрудников.
Ведь как бывало: сидит себе сотрудник на рабочем месте, трудится на благо родной организации, перекладывает бумажки с одного края стола на другой, болтает по телефону целый день, играет в морской бой с соседом или раскладывает на компьютере пасьянс. И вдруг: бах! дзынь! трень! Местный звонок от шефа: «Зайдите!» И тон резкий, неприятный. У нас обычно в таких случаях народ прощаться начинает. Представляете, наверно. Это как в фильмах, когда солдата на фронт провожают: бабы плачут, мужики стоят с серьезными, скорбными лицами и сурово молчат. Детишек, снующих под ногами, только не хватает. Но их у нас очень даже неплохо заменяет местный кот: он как-то особо чувствителен к подобным ситуациям – выть начинает. Да так громко и душераздирающе вопит, что уходящий «по срочному вызову» сразу с собой сумку собирает со всеми дорогими сердцу реликвиями: фотографиями любимых, родных и близких, которыми у сотрудников заставлены столы и завешаны стены; кружками и чашками, подаренными друг другу на праздники. Женщины выгребают из недр ящиков письменных столов горы косметики и всякого ненужного хлама. Некоторые идущие на ковер прихватывают любимые дыроколы и степлеры, с которыми они сроднились за время работы. А один товарищ умудрился умыкнуть три пачки бумаги. И все отчего, спросите? А очень просто. После посещения кабинета Храмова еще ни один сотрудник не возвращался назад. Заметьте, без права выбора. Только «до» и «после». «До» он еще оставался членом коллектива, именовался коллегой, а «после» переходил в разряд бывших работников. Вот и не верь разговорам о скелетах…
Я уже минут пятнадцать сидела напротив шефа посредине комнаты на жестком металлическом стуле метрах в трех от знаменитого ящика, стараясь не смотреть в сторону металлоконструкции. Начальник был занят чрезвычайно интересным делом – перелистывал странички моего досье. Мне же нестерпимо хотелось заглянуть за его спину: в голове прочно засела мысль о плесени на плинтусах в углу. Я даже вытянула шею и привстала со стула.
– Сидеть! – рявкнул шеф.
У меня от неожиданного окрика выпала сумка из рук, и все ее содержимое покатилось по полу.
Я с ужасом смотрела, как губная помада стукнулась о ботинок Храмова. Он ловко нагнулся, поднял ее, включил лампу, поднес тюбик к свету и громко прочитал:
– «Эсте Лаудер». Хм… – шеф с интересом уставился на меня и вдруг изрек фразу, которую я никак не ожидала от него услышать: – Это одна шестнадцатая вашего заработка. Ведь так?
Вот это новость! Храмов знаком с нехитрым набором женских сумок! Да еще разбирается в ценах на косметическую продукцию! Может, он еще и мужчина, а не просто начальник? Кто бы мог подумать! Я тоже с не меньшим энтузиазмом обратила взор на руководителя. Но отвечать повременила, решив посмотреть, как будут развиваться события дальше. Шеф и вправду оказался похож на среднестатистического мужчину. Раньше-то я его только из зала видела, когда он собрания проводил. Поэтому особо не разглядывала, там я обычно слушала музыку через наушники или подремывала. А сейчас мне было совершенно нечего делать, рабочий день все равно еще не закончился, почему бы и не посмотреть на вполне приятного представителя противоположного пола. Пусть и сердитого, но очень даже смахивающего на образцы героев бульварных романов.
Вот только обстановка не соответствовала его внешности. А внешность, скажу вам, стоила того, чтобы ее описать. Шеф, по моим приблизительным оценкам, тянул лет на сорок пять – сорок восемь, он был подтянут, довольно строен, широк в плечах. Чувствовалось, что посещает спортзал, в крайнем случае по утрам делает зарядку. Крупный нос Храмова поражал изяществом – без горбинок, почти классический. Голову шефа украшала пышная, слегка седеющая шевелюра, нетрадиционно уложенная на левую сторону с ровным пробором. А вот волевой подбородок выпирал несколько дальше, чем следовало, но это не портило облик моего начальника в целом. Портили глаза. Они напоминали электродрель в рабочем состоянии. Храмов не мигая, с укором смотрел на меня в упор. И буравил, буравил взглядом. Он ждал ответа. Всем своим видом показывал, что от этого ответа что-то зависит. Я почему-то начала оглядываться по сторонам в поисках яркой лампы для пыток, и в поле зрения невольно попал сейф. Но не виновата же я, в самом деле, что легенды – дело очень серьезное и сильно влияющее на восприимчивую психику. А уж моя психика о-го-го какая восприимчивая, да и с фантазиями частенько перебор случается. Только повод дай – сразу такого напридумывается. Вот и в этом конкретном случае подсознание вывалило на передний план дергающийся в конвульсиях скелетик последнего из бывших коллег, ушедшего на этот самый «ковер» с хрустящего паркета. Я непроизвольно поежилась.
– Ну? – прорычал вновь Храмов. – Не слышу ответ.
– Одна двадцатая, – я скромно потупила глаза. О! Это я умею – долгие годы тренировок. – На распродаже покупала, да еще скидочный талон имею, потому помада и досталась очень дешево. Там до тридцать первого числа скидки. Сказать, где покупала?
Выпалила скороговоркой и сильно удивилась – не ожидала от себя такой наглости. И вообще – меня увольнять собираются, а я тайны выдаю за просто так. Нет. Накось выкуси, господин Храмов, не скажу даже под пытками адрес любимого магазина.
– Я смотрю, вы в средствах не стеснены, – Храмов начал издалека, снова принявшись мусолить страницы моего инвентаризационного дела, почему-то под номером 333.
Я мысленно перекрестилась – хорошо хоть не 666.
– Тэкс-с… – послюнявил палец мой собеседник, перевернул страницу и продолжил: – Мужа нет, ребеночек на руках несовершеннолетний.
При этих его словах меня разобрал смех. Представила дочку, завернутую в пеленки и сосущую мою грудь, а она, между прочим, метр восемьдесят в свои неполные пятнадцать лет. Картинка была до того явственной, что я почувствовала, как прибывает молоко в левой груди. Сразу стало жарко, вспомнился молокоотсос, которым пользовалась, когда Катька отказалась от родного материнского молока, полюбив до одури сухие молочные смеси. Пришлось достать веер, что на всякий случай всегда ношу с собой, и произвести несколько изящных взмахов для прихода в норму.
– Я понимаю, что по законодательству уволить мать-одиночку не могу, но обстоятельства превыше меня. У нас намечается сокращение. И в первую очередь будет сокращена ваша должность. Поэтому предлагаю написать заявление по собственному желанию. До того, как начнется сокращение.
– Еще чего?! – до меня моментально дошло, что я имею неоспоримые преимущества перед другими сотрудниками. Что стану первым человеком, вернувшимся оттуда, откуда пока, во всяком случае до меня, никто не возвращался.